Дин Кунц - Избранные произведения. IV том [Компиляция]

— Кто с ним работал по тому делу?

— Поначалу Гло Уильямс, но дело быстро перешло в разряд «глухарей», и он перестал им заниматься.

— Можно его вернуть?

— Он занимается расследованием изнасилования и убийства одиннадцатилетней девочки, о чем сейчас пишут все газеты. Ни для чего другого времени у него нет.

— Слушай, мир становится хуже с каждой неделей.

— С каждым часом. Иначе мы получали бы пособие по безработице. Случай Мины они называли «Вампа и лампа». И действительно, судя по фотографиям, в молодости Мина выглядела, как женщина-вамп в старых фильмах, вроде Теды Бары или Джен Харлоу. Так что дело на столе Кессельмана, среди других текущих дел.

— То есть после Рождества он займется им не в первую очередь.

Рисковый смотрел на бетонную стену перед ним, словно видел на ней какие-то свои «картинки». Возможно, газелей и кенгуру. Но, скорее всего, избитых детей, задушенных женщин, изрешеченных пулями мужчин.

Воспоминания о невинных жертвах. Его призрачная семья. Всегда с ним. Они так же реальны для него, как жетон детектива, который он носил при себе, более реальны, чем пенсия, до которой ему, скорее всего, не дожить.

— После Рождества слишком поздно, — пробурчал Рисковый. — Мне приснился сон.

Этан посмотрел на него, дожидаясь продолжения. Потом спросил:

— Какой сон?

Поведя массивными плечами, поерзав на сиденье, устраиваясь поудобнее, Рисковый ответил будничным тоном, не отрывая глаз от бетонной стены:

— Ты был со мной в квартире Райнерда. Он выстрелил тебе в живот. Потом мы оказались в машине «Скорой помощи». Тебя до больницы живым не довезли. Салон они украсили к Рождеству. Маленькими колокольчиками. Ты попросил дать тебе одну связку из трех штук. Я ее отрезал, протянул тебе, но ты уже умер.

Этан вновь повернулся к стене. Не удивился бы, если б среди разлагающихся трупов, в которые его воображение превратило пятна, увидел собственное лицо.

— Я просыпаюсь, — продолжил Рисковый, глядя на пятнистый бетон, — и чувствую, что в комнате кто-то есть. Стоит, наклонившись над кроватью. Темная фигура в темноте. Какой-то мужчина. Я вскакиваю. Я бросаюсь на него, но его уже нет. Он у противоположной стены. Я кидаюсь за ним. Он тоже не стоит на месте. Очень быстр. Не идет — скользит. Мой пистолет в кобуре на стуле. Я хватаю его. Он продолжает двигаться, быстро, очень быстро, словно играет со мной. Мы кружим по комнате. Я добираюсь до выключателя, включаю люстру. Он у дверей стенного шкафа, спиной ко мне. Зеркальных дверей стенного шкафа. Он входит в зеркало. Исчезает в зеркале.

— Это по-прежнему сон, — предположил Этан.

— Говорю тебе, я проснулся, в комнате кто-то был, — напомнил ему Рисковый. — Я не сумел хорошенько его разглядеть, видел только спину, лишь мельком отражение в зеркале, но я думаю, что меня навещал Данни Уистлер. Я открываю дверь стенного шкафа. Его там нет. Он что, в этом чертовом зеркале?

— Иногда во сне ты просыпаешься, но это лишь часть кошмара, то есть ты по-прежнему спишь, — уточнил Этан.

— Я обыскиваю квартиру. Никого не нахожу. Зато в спальне обнаруживаю вот это.

Этан услышал серебристый перезвон маленьких колокольчиков.

Отвернулся от бетонной стены.

Рисковый держал в руке связку из трех колокольчиков, вроде тех, что украшали салон машины «Скорой помощи».

Их взгляды встретились.

Этан понял, что Рисковый не может знать, какие у него секреты, но теперь уверен, что секреты есть.

Удивительные события, случившиеся с Этаном за последние тридцать часов, теперь начали происходить и с Рисковым, плюс необъяснимый побег Данни Уистлера из больницы и организованное им заказное убийство Рольфа Райнерда. И все это наверняка как-то связано с содержимым шести черных коробок и нависшей над Манхеймом угрозой.

— Чего ты мне не говоришь? — пожелал узнать Рисковый.

Этан ответил после долгой паузы:

— У меня есть такая же связка колокольчиков.

— Ты получил ее во сне, как и я?

— Я получил ее вчера, ближе к вечеру, в машине «Скорой помощи», перед тем, как скончался.

Лишенные пресной музыки и голосов из Потусторонья, четыре лестничных пролета привели их на самый нижний из трех подземных уровней больницы.

Этан и Рисковый прошли знакомым, ярко освещенным, с белыми стенами коридором мимо больничного морга к двойным дверям. За ними находился служебный гараж.

Среди других автомобилей там бок о бок стояли четыре микроавтобуса «Скорой помощи». Пустые прямоугольники говорили о том, что еще несколько машин уехали по вызовам в дождливый день.

Этан подошел к ближайшему микроавтобусу. После короткого колебания открыл заднюю дверцу. Вдоль бортов под потолком тянулись парчовые ленты, на них висели связки колокольчиков, большой накрывал средний, внутри которого находился самый маленький.

Всего шесть связок, по три на каждой ленте, у кабины, посередине, у заднего борта.

— Здесь, — сказал Рисковый, заглянув во второй микроавтобус.

Две ленты красной парчи. Но пять связок колокольчиков. Одна отсутствовала, та, что ранее висела посередине на правой ленте, которую дали ему, когда он умирал.

По спине Этана кто-то провел ледяным пальцем, спускаясь по позвоночнику от шеи чуть ли не до самого копчика.

— Одной связки колокольчиков нет, но на двоих у нас их две.

— Может, и нет. Может, у нас одна и та же связка.

— Это как?

— Могу я вам чем-нибудь помочь? — раздался за их спинами мужской голос.

Повернувшись, Этан увидел того самого фельдшера, который двадцать четыре часа тому назад пытался довезти его до больницы живым.

Этан уже пережил сильнейшее потрясение, обнаружив себя живым у магазина «Розы всегда» с колокольчиками в руке. А теперь вот стоял лицом к лицу с мужчиной, которого ранее видел только в том кошмарном сне. То есть его смерть в машине «Скорой помощи» стала реальной, пусть он по-прежнему дышал, по-прежнему жил.

Но если Этан узнал фельдшера, то последний определенно видел Этана впервые. И воспринимал как полнейшего незнакомца.

Рисковый показал жетон детектива.

— Как вас зовут, сэр?

— Камерон Шин.

— Мистер Шин, нам нужно знать, куда выезжала эта машина «Скорой помощи» вчера, во второй половине дня.

— В какое именно время? — спросил фельдшер. Рисковый посмотрел на Этана, который героическим усилием воли вернул себе дар речи:

— Между пятью и шестью часами.

— Вчера я ездил с моим напарником Риком Ласлоу. В самом начале шестого поступил вызов из полиции на место серьезной автомобильной аварии на пересечении Уэствудского и Уилширского бульваров.

Этот перекресток находился далеко от того места, где Этана зацепил «Крайслер», а потом переехал грузовик.