Дин Кунц - Избранные произведения. IV том [Компиляция]

Для отхода Молох мог выбрать любую из старинных классических моделей, которые стоили сотни тысяч долларов. Но он остановил свой выбор на автомобиле пятидесятилетней давности, который очень нравился Фрику, вишнево-красном «Бьюике-8» с хромированной «зубастой» решеткой от крыла до крыла модели 1951 года.

Он бросил Фрика на переднее пассажирское сиденье, захлопнул дверцу, обежал «Бьюик», сел за руль. Двигатель завелся с полоборота ключа, потому что все автомобили коллекции поддерживались в идеальном рабочем состоянии.

Похоже, полагаться на ангелов-хранителей не имело смысла. Таинственный абонент, впрочем, ничем и не напоминал ангела: внешность пугающая, поведение зловещее и такая печаль в глазах.

Когда Молох задним ходом вырулил в центральный проход, Фрик задался вопросом, а что случилось с мистером Трумэном. Должно быть, его убили. И, подумав о том, что мистера Трумэна больше нет, Фрик обнаружил, что частично парализующий спрей не мешает ему плакать.

Спустившись в верхний гараж по лестнице, Этан услышал урчание работающего двигателя, нос уловил запах выхлопных газов.

«Бьюик» стоял перед пандусом, дожидаясь, пока уже поднимающиеся ворота освободят путь.

За рулем сидел мужчина. Один. Никаких сообщников на заднем сиденье. Никакой группы прикрытия в гараже.

Пассажирская сторона автомобиля находилась ближе к Этану. На бегу он разглядел голову Фрика, привалившуюся к стеклу. Лица он не видел, но голова висела, словно Фрик был без сознания.

Этан практически добежал до «Бьюика», когда ворота поднялись. «Бьюик» рванул с места со скоростью, непосильной человеку.

Этан и не стал соревноваться с автомобилем, мгновенно занял позицию для стрельбы, лицом к цели, правая нога чуть отставлена назад, левая согнута в колене, обе руки держат пистолет. Трижды выстрелил, целясь низко, из боязни попасть во Фрика, в заднее колесо со стороны пассажирского сиденья.

Одна пуля попала в крыло, закрывавшее верхнюю половину колеса, вторая прошла мимо, третья пробила покрышку.

Автомобиль осел на одну сторону, но продолжил движение. Со скоростью, которая по-прежнему не позволяла преследовать его. На верхней части пандуса «Бьюик» маркировал свой путь отлетающими кусками резины.

Мостовая из плит кварцита обеспечивала хорошее сцепление как при дожде, так и в сухую погоду, но задние колеса «Бьюика» провернулись, из-под них полетела грязная вода и сизый дым, возможно, потому, что от покрышки правого колеса уже практически ничего не осталось.

Этан сумел сократить расстояние до «Бьюика», но водитель только сильнее надавил на педаль газа, и преследователь вновь остался далеко позади. Из-под оголившейся ступицы летели искры, стоял такой визг, будто где-то рядом пилили камни.

Преодолев пандус, Этан увидел, что автомобиль по подъездной дорожке направляется к углу особняка. С тем чтобы потом проследовать к воротам. Их разделяло уже сорок футов. Расстояние между ними увеличивалось, несмотря на пробитое колесо. И теперь никто и ничто не могло остановить похитителя, потому что изнутри ворота открывались автоматически, по команде датчиков, вмонтированных в мостовую и реагирующих на приближение транспортного средства.

Догнать «Бьюик» Этан не мог. Ни при каком раскладе.

Но продолжал преследование, потому что не мог сделать что-то еще. Не мог вернуться, схватить ключи, прыгнуть в другой автомобиль. К тому времени, как он выехал бы из гаража, «Бьюик» успел бы миновать главные ворота и исчезнуть. Вот он бежал и бежал по холодным лужам, с пистолетом в руке, бежал, бежал и бежал, потому что, если бы Фрика убили, Этан Трумэн тоже бы умер, умер бы внутри себя и остаток дней, отпущенных ему в этом мире, провел бы в поисках своей могилы, ходячий мертвяк, каким был Данни Уистлер.

Корки Лапута, довольный тем, что Робин Гудфело оказался таким же неустрашимым и вселяющим ужас, как любой настоящий агент АНБ, с самого начала намеревался покинуть поместье в одном из дорогих коллекционных автомобилей актера. Простреленная шина не изменила его планов, мелкая помеха, ничего больше. Да, управлять автомобилем стало сложнее, руль так и рвался из рук, но обожатель хаоса и мастер беспорядка, Корки столкнулся всего лишь с проблемой, которая вызывает радость у любого мальчишки, старающегося контролировать свой электромобиль в автопавильоне на ярмарке, где столкновения следуют едва ли не каждую секунду и попытки увернуться ни к чему не приводят. Короче, три оставшиеся колеса его не смущали.

Тем более что поездка предстояла недалекая: проскочить на «Бьюике» три квартала до припаркованной «Акуры». Потом быстрый бросок домой. А еще через полчаса у мальчика, после короткого общения с Вонючим сырным парнем, началась бы достаточно долгая карьера медиазвезды.

А если бы по пути что-нибудь случилось, если бы хаос впервые подвел Корки, он бы скорее убил мальчишку, чем отдал кому-то еще. Не стал бы использовать младшего Манхейма, как разменную монету, чтобы спасти собственную жизнь. Трусости не место в душе тех, кто стремится к разрушению старого миропорядка и построению на его руинах нового.

— Если меня кто-нибудь остановит, — пообещал он мальчишке, — я вышибу тебе мозги, бах-бах-бах, и ты станешь рекордсменом по скорбящим о твоей безвременной кончине, возможно, даже переплюнешь принцессу Ди.

Он миновал угол. Впереди, чуть левее, находился пруд, который огибала подъездная дорога. Все еще ехал по служебному ответвлению, но до главной дороги оставалось лишь пятьдесят или шестьдесят ярдов.

Но тут на границе световых конусов фар мелькнуло что-то на удивление странное, и Корки даже вскрикнул от изумления. А вот когда фары осветили неожиданно возникшее препятствие, его охватил ужас. Он с такой силой нажал на педаль тормоза, что «Бьюик» завертело.

Молох сказал, что вышибет ему мозги, но Фрик понял, что у него возникла и более насущная проблема, потому что между лопатками возник зуд, на этот раз реальный, и начал быстро распространяться к шее.

Он ожидал, что астматический припадок начнется в тот самый момент, когда ему в лицо чем-то прыснули, но, возможно, химическое вещество, которое использовал Молох, обладало и побочным действием: сдерживало астматическую реакцию. Но только на время, а потому теперь болезнь брала свое.

Дыхание стало затрудненным. Грудь сжало, он не мог наполнить легкие достаточным количеством воздуха.

И у него не было ингалятора.

Более того, он оставался наполовину парализованным, а потому не мог сесть, как положено, и сейчас скорее лежал, привалившись к дверце. Использовать же мышцы груди и шеи для того, чтобы выжимать из легких воздух, он мог лишь в более вертикальном положении.