Дин Кунц - Избранные произведения. IV том [Компиляция]

Он говорит как-то… странно.

Сердце бешено забилось в груди, и она тщательно пыталась подавить охвативший ее страх.

— Что сказал доктор?

— Мне понравилась твоя фотография.

— Моя фотография? — переспросила она, явно сбитая с толку.

— Мне нравятся твои волосы, твои глаза.

— Марти, я не…

— Ты как раз то, что мне нужно. У нее пересохло во рту.

— Что-нибудь случилось?

Вдруг он заговорил скороговоркой, без остановок:

— Пейдж, я хочу целовать тебя, твои груди, обнять тебя крепко и прижать к себе, заниматься с тобой любовью, я сделаю тебя счастливой, я хочу слиться с тобой, это будет сплошное блаженство, как в кино.

— Марти, дорогой, что…

Он повесил трубку, не дав ей продолжить.

Пейдж была озадачена и встревожена. Она прислушивалась какое-то время к гудкам в трубке, прежде чем повесить ее на рычаг.

«Что, к черту, происходит?» — подумала Пейдж.

Было два часа дня и, скорее всего, он звонил ей не из офиса доктора Гутриджа. Но и из дома ему еще рано было звонить, а это означало, что он звонил с дороги.

Пейдж подняла трубку и набрала номер телефона в его машине.

Марти ответил на второй звонок. Она спросила:

— Марти, что, к черту, случилось?

— Пейдж?

— Что все это значит?

— Что ты имеешь в виду?

— Все эти поцелуи, ради всего святого, блаженство, как в кино.

Он молчал, и она могла слышать отдаленный гул мотора «форда». Переключив скорость, он сказал:

— Малыш, ты меня потеряла?

— Ты звонил мне минуту назад и говорил так, будто…

— Нет. Я не звонил.

— Ты не звонил мне?

— Нет.

— Ты шутишь?

— Ты хочешь сказать, что кто-то позвонил и представился мною?

— Да, он…

— У него был мой голос?

— Да.

— Точно такой же?

Пейдж на минуту задумалась.

— Ну, не совсем. Голос был очень похож на твой и в то же время… что-то отличало его от твоего голоса. Это трудно объяснить.

— Надеюсь, ты повесила трубку, когда он стал говорить непристойности?

— Ты… — начала было она, но потом поправилась. — Он первый повесил трубку. И потом, он не говорил непристойностей.

— Да? А как насчет поцелуев в грудь?

— Мне не показалось это непристойным, так как я думала, что это ты.

— Пейдж, напомни мне, дорогая, когда в последний раз я звонил тебе на работу и говорил о поцелуях в грудь?

Она засмеялась:

— По-моему, никогда, — ответила она, а когда он тоже рассмеялся, добавила: — Было бы неплохо время от времени делать это, хотя бы для того, чтобы немного повеселиться.

— Они так и просятся, чтобы их целовали.

— Спасибо.

— И твоя попка тоже.

— Ты заставляешь меня краснеть, — сказала она, и это была правда.

— И твой…

— Это уже становится совершенно непристойным, — сказала она.

— Да, но я жертва.

— Ты уверен?

— Ты позвонила и обвинила меня в том, что я сказал тебе что-то гадкое.

— Да, действительно. Раскрепощение женщин, ничего не поделаешь. Недаром ведь они борются за свои права!

— И когда только это кончится!

Пейдж вдруг осенила тревожная мысль, но она медлила четко сформулировать ее. Быть может, это был действительно Марти, но звонил он в состоянии амнезии, сходном с тем приступом, который случился с ним днем, в субботу, когда он монотонно повторял два этих слова в течение семи минут, а потом ничего не вспомнил бы, если бы не диктофон.

Ей показалось, что ему пришла в голову та же мысль.

Она первая нарушила молчание:

— Что сказал Поль Гутридж?

— Он думает, что это стресс.

— Думает?

— Он договаривается, чтобы меня обследовали завтра или в среду.

— Он не был обеспокоен?

— Нет. Или притворился, что не обеспокоен.

Непринужденная манера поведения Поля уступала место серьезности, когда ему нужно было сообщить своим пациентам что-то важное. Он всегда был прямолинеен и говорил по делу. Во время болезни Шарлотты другие врачи пытались унять тревогу родителей, сглаживая кое-какие моменты, чтобы постепенно подготовить их к худшему. Поль, однако, прямо оценил ситуацию, ничего не скрывая от Пейдж и Марти. Он знал, что никакая полуправда или лживый оптимизм здесь не помогут. И что их нельзя путать с состраданием. Пейдж знала, что если Поль не был обеспокоен состоянием здоровья Марти и этими его тревожными симптомами, то это хороший знак.

— Он дал мне лишний экземпляр журнала «Пипл», — сказал Марти.

— Ты говоришь это так, как будто он дал тебе целую сумку собачьего дерьма.

— Да, но я не на это рассчитывал.

— Это совсем не так плохо, как ты думаешь, — сказала она.

— А ты откуда знаешь? Ты ведь еще не читала статью.

— Я знаю тебя и твою реакцию на подобные вещи.

— На одной из фотографий я похож на Франкенштейна с похмелья.

— Мне всегда нравился Борис Карлофф.

Он вздохнул.

— Теперь мне нужно сменить фамилию, сделать пластическую операцию и переехать в Бразилию. Как насчет того, чтобы забрать девочек из школы, прежде чем я начну заказывать билеты на Рио.

— Я сама заберу их. Сегодня они заканчивают на час позже.

— А, вспомнил. Сегодня понедельник — у них уроки фортепиано.

— Мы будем дома в половине пятого, — сказала она. Ты покажешь мне журнал и можешь поплакаться мне в плечо.

— К черту все это. Я покажу тебе журнал и проведу вечер, целуя твои груди.

— Ты какой-то странный, Марти.

— Я люблю тебя, малыш.

Пейдж повесила трубку, продолжая улыбаться. Он всегда умел заставить ее улыбнуться. Даже в самые тяжелые моменты жизни.

Она отказывалась думать о странном телефонном звонке, о болезни, об амнезии, о фотографиях, на которых он похож на монстра.

«Пользуйся моментом. Наслаждайся им. Цени его».

Она так и сделала. Через минуту с небольшим она связалась по селектору с Милли и попросила ее пригласить в кабинет Саманту и Сина Ачесонов.

Он сидит в кресле за письменным столом. В своем кабинете. Ему удобно. Он может даже поверить, что уже сидел в нем прежде.

И все-таки он волнуется. Он включает компьютер. Хорошая машина IBM PC, с большим запасом жестких дисков. Он не помнит, чтобы он покупал ее.

Компьютер выдает предварительные данные. Далее на огромном экране появляются слова «Состав основного меню». Вариантов всего восемь: в основном это программные средства обработки текстов.

Он выбирает Word Perfect 5.1, и программа загружается.

Он не помнит, чтобы кто-нибудь учил его, как обращаться с компьютером или пользоваться программой Word Perfect. Он также не помнит, кто научил его пользоваться оружием и ориентироваться на улицах различных городов. Вероятно, его боссы полагали, что для выполнения заданий ему следует владеть элементарными знаниями о компьютере и знать определенные программы.

Изображение на экране проясняется.

Все готово.