Дин Кунц - Избранные произведения. IV том [Компиляция]

Вместо этого он повернулся к иллюминатору, чтобы немного успокоиться красотой горных пиков и лесов, над которыми они пролетали со скоростью ста пятидесяти миль в час.

А над ними двигались на северо-запад облака. Пухлые и серые, они оседали на горных вершинах; и напоминали караван дирижаблей, летящих над горами.

Во вторник в час десять минут на взлетном поле в Маммот-Лейксе их встретил представитель «Системы», которого звали Ален Спайсер. Он ждал их на бетонной площадке рядом с ангаром из бетонных блоков и ребристого железа.

Хотя он и знал их настоящие имена и был не ниже Питера Уаксхилла рангом, одет он был не так безукоризненно, был не таким учтивым и вальяжным, как тот джентльмен, который инструктировал во время завтрака в отеле. И в отличие от крепыша Джима Ломакса из аэропорта Джона Уэйна, с которым они встречались прошлой ночью, он не предложил им поднести их багаж до зеленого «форда-эксплорера», который в ожидании стоял на автостоянке позади ангара.

Спайсеру было пятьдесят лет. Он имел рост пять футов десять дюймов и вес сто шестьдесят фунтов. Седые волосы были коротко подстрижены. Лицо жесткое, а глаза спрятаны за темными очками, хотя небо было затянуто облаками. Был одет в военные бутсы, брюки цвета хаки, такую же рубашку и потрепанный кожаный пиджак с многочисленными карманами на молниях. Его напряженная поза, дисциплинированные манеры и отрывистая речь выдавали в нем отставного, а может быть, просто уволенного армейского офицера, который не желал менять ни привычек, ни поведения, ни манер одеваться, свойственных военному службисту.

— Вы неподходяще одеты для Маммота, — резко сказал Спайсер, когда они шли к «эксплореру». Дыхание белыми клубами вырывалось из его рта. Ослетт непроизвольно передернул плечами.

— Сьерра-Невада, — ответил Спайсер, находится на высоте восьми тысяч футов над уровнем моря, причем сейчас декабрь. Не сезон для пальм и пляжных юбок.

— Я знал, что будет холодно, но не так сильно.

— Отморозите еще себе задницу, — пошутил Спайсер.

— У меня свитер теплый, — оборонительно ответил Ослетт. — Он кашемировый.

— Вам повезло, — сказал Спайсер.

Он поднял багажную дверцу «эксплорера» и отошел в сторону, давая им возможность сложить в машину вещи.

Спайсер сел за руль. Ослетт уселся рядом. Клокер устроился на заднем сиденье и возобновил чтение «Газовых бурь с Ганимеда».

По дороге из аэропорта в город Спайсер молчал потом произнес:

— Думаю, сегодня впервые за сезон выпадет снег.

— Зима — мое любимое время года, — ответил Ослетт.

— Может случиться, вам вовсе не понравится, когда задница замерзнет, а ваши замечательные оксфордские ботинки задубеют и станут похожи на голландские деревянные башмаки.

— Вы знаете, кто я такой? — раздраженно спросил Ослетт.

— Да, сэр, — ответил Спайсер, подчеркнуто отчеканив каждое слово, но при этом слегка кивнув головой в знак того, что сознает его превосходство над собой.

— Хорошо, — сказал Ослетт.

Кое-где по обеим сторонам дороги виднелись деревья. Большинство мотелей, ресторанов и придорожных баров носили следы псевдоальпийской архитектуры, а в некоторых случаях в их названиях встречались словечки, которые воскрешали в памяти разные по содержанию фильмы, например «Звуки музыки» или вестерны с Клином Иствудом.

Ослетт спросил:

— Где дом Стиллуотеров?

— Мы едем в ваш мотель.

— Как я понял, за домом установлено наблюдение, — стоял на своем Ослетт.

— Да, сэр. Наблюдение ведется из фургона с затемненными стеклами, стоящего через улицу.

— Я хочу присоединиться к ним.

— Не очень удачная мысль. Это маленький городишко. Здесь нет и пяти тысяч человек, не считая туристов. Если много людей будет крутиться около фургона, то можно привлечь нежелательное внимание.

— И что предлагаете вы?

— Позвоните группе наблюдения, дайте им знать, где вас найти. И ждите в мотеле. Как только Мартин Стиллуотер позвонит своим родителям или появится у дверей, вас тут же известят.

— Значит, он им еще не звонил?

— Их телефон звонил несколько раз за последние часы, но их нет дома, и никто не снимает трубку, поэтому мы не наем, был это их сын или нет.

Ослетт не поверил своим ушам.

— У них нет автоответчика?

— Здешний образ жизни таков, что в нем нет необходимости.

— Поразительно. Ну хорошо, если их нет дома, то где они?

— Они отправились утром за покупками, а недавно зашли пообедать в ресторанчик около дороги номер двести три. Через час или около того они будут уже дома.

— За ними кто-нибудь следит?

— Само собой.

Оповещенные о надвигающейся буре, лыжники возвращались в город в машинах с лыжными принадлежностями на багажниках. На одной из них Ослетт заметил наклейку на заднем стекле, на которой было написано: «Моя жизнь в горах — и я люблю это!»

Когда они остановились у светофора за небольшим автобусом, который, казалось, был напичкан молодыми светловолосыми женщинами в лыжных костюмах, которых хватило бы на десяток роликов, рекламировавших пиво или губную помаду, Спайсер сказал:

— Слышали о проститутке в Канзас-Сити?

— Задушена, — ответил Ослетт. — Но нет доказательств, что это сделал наш парень, если даже кто-то похожий на него и ушел с ней из ресторана.

— Тогда вы не все знаете. Анализы спермы уже получены в Нью-Йорке. Их проверили. Это наш парень.

— Они уверены в этом?

— Абсолютно.

Вершины гор начали покрываться дымкой. Облака стали местами свинцовыми, местами пепельно-серыми и даже черными.

Настроение Ослетта тоже резко испортилось, как и погода.

Следуя за автобусом с блондинками через перекресток, Ален Спайсер заметил:

— Значит, он вполне способен на секс с женщинами.

— Но он был задуман… — Ослетт не мог даже закончить фразу. У него уже не было никакой веры в работу инженеров-генетиков.

— Пока, — продолжал Спайсер, — через полицейские контакты наша контора составила список пятнадцати убийств, связанных с сексуальным насилием, которые можно приписать нашему малышу. Все дела не закончены. Жертвы — красивые и молодые женщины. В городах, куда он приезжал, и в то время, когда был там. Один и тот же способ убийства во всех случаях, включая особую жестокость после того, как жертва была уже без сознания от удара по голове, но чаще от удара кулаком в лицо… видимо, для того, чтобы обеспечить молчание во время убийства.

— Пятнадцать, — повторил Ослетт. Губы не слушались его.

— Может быть, больше. Гораздо больше, — Спайсер отвел глаза с дороги и взглянул на Ослетта. В его глазах ничего нельзя было прочитать, поскольку они были спрятаны за темными очками. — И лучше надеяться, что он убил всех женщин, с которыми спал.