Александр Изотов - Мера один: Примал

— Слушай, в том мире, откуда я, — сделав неуверенный шаг вперед, сказал я, — все знают, что дьявол — это зло.

«Я и не говорил, что мы несем добро».

— Я не согласен. У меня много планов в списке, но бегать по горящему аду с рогами на башке в них не входит.

«Еще не вечер, поднебышек».

Белиар говорил спокойно, без недовольства, и это хладнокровие меня раздражало. Он просто ждал. Как консультант, которому скажешь, что тебе ничего не нужно, но он все равно будет стоять рядом. И ждать…

Я шагал вперед уже уверенно, даже стихия земли меня более-менее слушалась. Копье в руке творило чудеса, будто чувствовало, что дар скоро станет частью меня, когда я подниму меру.

Если, конечно, это оружие можно было назвать копьем. Ржавое, со сколотым наконечником, а древко с другого конца будто вообще грызли. Таким копьем драться, только занозы ловить.

Туннель вскоре завернул, и впереди показалось боковое ответвление. Из него лился свет, после кромешной темноты кажущийся очень ярким пятном.

«Стой!»

Внезапно я почувствовал давление, будто поблизости были приор или прецептор. Сильная мера!

Я остановился. Нет, это явно не зверь…

— Я не справлюсь с человеком, — непроизвольно я отступил на шаг.

«Да. Это он, совсем рядом».

— Кто?

«Уходи отсюда, поднебыш, сейчас же».

— Дерьмо ты подземное, — прорычал я, когда увидел, что из туннеля выскочили сразу трое зверей.

Эти не были пустыми, и носили более-менее приличное облачение. Два зверя второй и один третьей ступени.

Развернувшись, я понесся назад. Копье дарило легкость и силу, а демон, кажется, полностью отпустил меня — стихия земли заработала на всю. Поэтому я не сразу понял, почему за углом сканер будто провалился в черноту.

Следом прилетел незримый удар, чуть не выбивший из меня душу, копье отлетело в стену…

Когда закованные в сталь пальцы сомкнулись на моем горле и подняли над землей, я с ужасом взглянул в голубые глаза. В едва видимом мерцании сильверитовых доспехов качнулись серебристые, с синим отливом, волосы.

— Первота, я рад, что ты еще жив, — произнес с ухмылкой Мэйнард, — Зигфрид там рвет и мечет, уже казнены пара стражников.

Я хрипел, пытаясь хоть что-то сказать. Кажется, меня сейчас придушат…

— Ну, и пусть, — вздохнул рыцарь, — Приор бы все равно тебя казнил, и даже хорошо, что так получилось.

Темнота уже накатывала, я из последних сил попытался дотянуться ногой до лица Мэйнарда, но тот поднял свой меч и мягко отвел ногу плоской частью клинка. Для него мягко, а мне словно рельсом прилетело.

— Действительно, ты странный первушник, бывший просветленный ноль. Пойдем, я познакомлю тебя с отцом.

Мэйнард откинул меня в руки зверям, и те сразу подхватили под локти, скрутили.

Рядом с моим горлом сверкнул клинок:

— Убить, мой господин?

— Держите его, — рыцарь прошел дальше, к светящемуся туннелю, — За мной.

Сознание постепенно прояснялось, возвращалось в норму, и мозг пытался надышаться кислородом. Было поздно рыпаться — эти звери держали крепко, как и положено второй мере. Они потащили меня следом, волоча по ручью.

Я тряхнул головой. Чертов Белиар куда-то пропал… Что-то не прельщало меня сотрудничество с демоном, который завел меня сюда, а в опасный момент слинял, как будто его и не было.

Мы завернули, я чуть зажмурился от яркого света. А потом я увидел… его…

— Здравствуй, отец, — торжественно произнес Мэйнард.

Это была пещера с высокими круглыми сводами, в центре которой стоял трон довольно странной конструкции. Из его спинки до самого потолка торчали длинные пики из различных металлов, которые были усилены поперечными перекладинами. На некоторых перекладинах висела просто одежда, а на некоторых… распятые нули, еще живые, едва трепыхающиеся.

На троне сидел раненый демон. Он был намного крупнее Белиара, но очень болезненного вида — у него отсутствовал глаз, кожа в некоторых местах была в ожогах, один рог обломан, а от крыльев остались только обрубки. В помятых доспехах из коррупта, с сильверитовыми тиснениями. В одной руке он держал красное корруптовое копье, упирая его металлическим древком в пол.

Весь свод пещеры был исписан пентаграммами и колдовскими метками, на полу тоже был нарисован узорчатый круг с рунами, и трон был как раз в его центре. Вокруг вдоль стены стояли звери в кожаных доспехах, при оружии — их тут насчитывалось не меньше десяти.

— Здравствуй, сын, — демон говорил с трудом, едва открывая рот, но голос у него был мощный, — Кто это с тобой?

Мэйнард отмахнулся:

— Это первушник, бывший ноль. Прецептор Аластор зачем-то хотел его.

— Бывший ноль?!?

Демон действительно чем-то был похож на братьев. Единственный красный глаз уставился на меня, едва ли не прожигая, а его брови поползли вверх. Он едва не встал с трона.

— Отец! Нельзя, ты же знаешь… — Мэйнард чуть не кинулся к трону.

Демон недовольно скосил зрачок на сына, вяло остановил рыцаря движением ладони, а потом снова уселся на трон. Но теперь в нем будто затеплилась жизнь — я бы сказал, что, увидев меня, полутруп оживился.

— Подведите его к трону.

Мэйнард с легким удивлением глянул на меня, но кивнул зверям. Они подтащили меня к краю магической схемы.

— Отпустите.

— Но, отец, — сказал Мэйнард, — Он владеет стихией…

— Жалкий поднебный червь… — вырвалось у демона, — Сын, ты и вправду думаешь, что первушник может причинить мне вред?

Меня отпустили, я упал на колени, но быстро встал, отряхиваясь. Исподлобья я смотрел на демона, но мой взгляд то и дело опускался на копье. Чертов коррупт, он так и манил, искушал подойти… К этому еще и добавлялась жажда иметь такое копье, уж с ним бы я натворил дел.

— Да, дьявольская медь имеет над вами огромную власть, поднебятина, — усмехнулся демон, заметив мой взгляд.

Я усмехнулся, но промолчал. Мои мысли работали, пытаясь придумать невозможный план — как, не имея ничего в руках, сбежать из зала со зверями, человеком и демоном.

— Сильная воля, — одобрительно кивнул сидящий на троне, — Я ждал тебя долго, тысячи лет.

Рядом раздался удивленный возглас Мэйнарда:

— Отец, я не понимаю…

— Молчи, сын, — демон с пренебрежением отмахнулся, потом взглянул на меня, — Я Вотан, и я такой же, как и ты.

— Какой? — спросил я, будто бы не понимая, о чем он.

Рядом раздался лязг доспехов — Мэйнард подошел ко мне и, схватив сзади за шею, стал пригибать к земле:

— Как ты, жалкая первота, смеешь открывать рот!

— Сын, если ты не уберешь от него свои поганые руки… — с усталостью произнес демон, и Мэйнард, пораженный этими словами, отошел от меня.

Надо было видеть лицо рыцаря — он смотрел на меня, как на что-то доселе невиданное. Что могло заставить так отца разговаривать с сыном?