Николай Метельский - Тень маски

— Принято, — подал голос глава охраны.

И после небольшой паузы.

— Принял, — натужно доложил Щукин.

Видимо, подавление противника непросто ему дается. После короткого наблюдения за боем, подбирая момент, скомандовал:

— Прекратить огонь.

И ушел в «рывок». А выйдя из него, тут же сделал подсечку Мастеру, использующему огонь. Второй, к слову, использовал ветер. Не дав противнику опомниться, да и приземлиться, ударил его «толчком», отправляя в полет по диагонали в сторону Щукина, так, чтобы не слишком близко, но чтобы и не далеко. Пауза, пока огонь от техники Щукина, который полыхал несколько секунд вокруг второго Мастера, не сошел, и я вновь ухожу в «рывок». Появившись вплотную с противником, тут же наношу четыре удара, делаю подшаг в сторону, чтобы было проще пинать тушку врага, и бью очередным «толчком», отправляя тело Мастера к его товарищу. Тот к тому моменту уже был на ногах. «Сфера давления» им под ноги, чтобы пыль от взрыва заслонила обзор, и вновь выхожу на связь с Щукиным.

— Подавитель, — командую я и делаю «рывок».

Краем глаза отмечаю, что Щукин сорвался с места, направляясь в нашу с Мастерами сторону, после чего начинаю тех избивать. «Удар», «удар», «молния», прыжок, самый обычный прыжок, в сторону, и пока первый стоит в столпе огня, припечатываю второго по голове, вновь роняя его на землю. «Молния», россыпь шаровых молний в упор и вновь прыжок. Первый Мастер только-только появился из столпа огня и тут же столкнулся с моими кулаками. Второй сидит на земле, а вокруг него небольшое торнадо, аналог «огненного столпа». Они вот-вот придут в себя, и мне станет кисловато. Стало бы, да только я не один. Даже если не брать в расчет бойцов охраны, вместе со мной еще и Щукин. У которого подавитель. Я еще успел заметить формирование рядом какой-то техники стихии ветра, но в этот момент русский старик-качок все же добежал до нас, и техника моментально развеялась. И первым я вырубил огненного Мастера, просто потому, что он был ближе, повернулся к воздушному и стал свидетелем тупого героизма: Щукин всем телом налетел на воздушника и почти сразу отлетел от его удара обратно. Ну в самом деле, кто ж с голыми руками лезет на бойца в МПД, пусть и легком. Прыжок, подшаг, пара ударов в корпус и добивающий в голову. Шлем треснул, а противник «поплыл». Похоже, слабовато ударил. Но стоило мне только замахнуться, тот упал сначала на колени, а потом лицом на землю. Не знаю, что произошло, но импульс смерти был. Так что одного из свидетелей мы потеряли. Скорее всего, он раскусил ампулу с ядом в зубе. Ну или где там она у него пряталась. А учитывая, в каком он пребывал состоянии в тот момент, подозреваю, что сделано это было на автомате.

Подойдя к сидящему на земле и кряхтящему Щукину, спросил:

— Ты как?

В этот момент в нашу сторону выдвинулись оба «Уравнителя». В одном из них, к слову, глава охраны.

— Похоже, этот урод мне пару ребер сломал, — произнес он, держась за бок.

— Ну еще бы, — проворчал я. — Ты, как последний гражданский идиот, налетел на бойца в МПД. Чего еще было ожидать? Хорошо, что тебе насквозь грудину не пробили.

— Да уж, ступил, — вздохнул он и охнул: — Вот ведь ушлепок. Что там с ним?

— Помер, — ответил я. — Самоубился, похоже.

— Плевать, нам и второго хватит. Он-то хоть жив? — спросил Щукин.

— Пока да, — бросил я взгляд на тело. — Ладно, пойду помогу отбить атаку на других направлениях, а ты тут пока покомандуй. Может, тебя Кузнечиком назвать, а не Щукой?

— Иди… куда хотел идти, — произнес он с запинкой.

— Как скажешь, болезный. Как скажешь. А вообще ты прав, Кузнечик не катит, надо что-то получше придумать, — произнес я задумчиво.

— Ты мне это до конца жизни вспоминать будешь? — спросил он.

— Кто знает? Посмотрим на твое поведение.

Как выяснилось, на другом участке поля боя, куда я направился после того, как мы разобрались с БР и двумя вражескими Мастерами, тоже развернулась неслабая битва. Двадцать человек моей охраны схлестнулись с почти сотней противников. К моменту моего появления времени прошло не очень много, но даже так они успели порушить весь защитный периметр с той стороны и часть здания особняка. Именно там вражеские минометчики отрабатывали свой хлеб. Мои Учителя пытались с этим бороться, но… так себе. К тому же у противников были свои Учителя, и их было больше. Ненамного, но с учетом минометов и остальных бойцов противника защитникам приходилось туго. И первым делом я занялся именно бойцами — с «карманной» артиллерией можно разобраться и потом, благо она уже перестала работать, боясь попасть по своим.

С момента моего вступления в бой на заднем дворе поместья и до его окончания прошло десять минут и две секунды. В основном из-за того, что пришлось побегать за отступающим врагом. После этого я ломанулся за минометчиками, но эти скоты успели свалить на джипах, оставив все вооружение и боеприпасы. Вместе с ними, к слову, уехал и помеченный мной парламентер. Выжил-таки. Что ж, может, и пересечемся где-то, но, если в течение года я его не найду, придется снимать метку, что без помеченного сулит некоторые… неудобства.

Возвращаясь к особняку, заодно захватил и одного раненого противника — добивать его было незачем, лучше подлечить и допросить. Вообще раненых в сегодняшнем бою оказалось очень мало — основную работу по убиению пришедших за моей жизнью делал именно я, сдерживать силу удара в мире, где любой твой противник — возможный пользователь бахира, да еще и непонятно какого ранга, та еще затея. Так что, забегая вперед, отмечу: раненые были в основном у нас, а у вражеской стороны их набралось всего четверо. Не считая захваченного Мастера. И когда мы их собрали, выскочила небольшая проблемка.

— Этот умер, — указал я на дернувшегося бойца, как и его товарищи, лежащего на земле.

То, что он дернулся, заметили и остальные, так что говорил я в основном ребятам из охраны, моментально вскинувшим оружие.

— Странно, — нахмурился Щукин, — он вроде не настолько сильно ранен.

И правда. Вражеский боец был слегка обожжен, порезан техниками воздуха и подстрелен, но штатный медик группы охраны еще в самом начале, когда осматривал захваченных, немного их подлечил и указал на тех, кто может не пережить транспортировки в Токио. И умерший в их число не входил.

— Похоже, он самоубился, — осенило меня. — У нас есть снотворное?

— У целителя должно быть, — ответил Щукин и, повернувшись к одному из охранников, приказал: — Бегом за Сакумото, и пусть захватит снотворное. Быстро? — После чего повернулся ко мне и добавил: — Мастера-то мы тоже не обработали. Дебилы.

— Не до того было, — произнес я хмуро. — Не можем же мы обо всем на свете помнить.