Франсис Карсак - Избранные произведения в одном томе [Компиляция]

И если б могли мы видеть людей,

Зачатки, эмбрионы,

Которые здесь являются тем,

Чем сами мы являемся в другом месте,

То и они бы, и мы содрогнулись,

Столь мрачна и невыразима была бы эта встреча!

Мы смотрели бы друг на друга во тьме,

Монстр на монстра, сыновья вечности и уходящего времени,

И если б могли мы понимать друг друга,

Мы бы спросили: «Кто вы, сумерки?»,

А они бы ответили: «Откуда явились вы, ночь?» [12] Строки из стихотворения Виктора Гюго « Magnitudo parvi ».

— А он был прорицателем, этот ваш древний поэт! Что меня немного беспокоит, Ирэн, так это дырочка посреди лба, которая отнюдь не является дополнительной глазницей, как можно было бы подумать. Возможно, она означает, что этим существам ведомы войны — что не должно бы нас чрезмерно тревожить, учитывая наши собственные навыки в области разрушения и уничтожения, — но, быть может, она означает еще и то, что у них есть некий естественный враг, от которого они так и не научились защищаться. Присмотритесь к ней, к этой дырочке, повнимательнее: похоже, здесь просверлена кость, как бывает при трепанации.

— А что, если это действительно была трепанация? На Земле некоторые первобытные народы иногда производили посмертную трепанацию в магических целях, и даже при жизни индивидуума…

— Да, Григорий, возможно и такое. И тем не менее… — Он пожал плечами. — Уж лучше нам быть начеку, а там будет видно.

На следующее утро небольшой разведывательный аппарат отправился на рекогносцировку местности. На борту были трое: Купер, занявший кресло пилота, Ривьер и Ирэн. Ергушов слег с сильным жаром, немного беспокоившим доктора. Машина быстро поднялась и устремилась прямо на запад, в направлении ближайшего «цирка». Всего за пару минут они оставили позади опушку леса и широкую травянистую степь, после чего оказались над разделенной на равные разноцветные квадраты плоскостью, вне всякого сомнения, состоявшей из возделанных полей. Они опустились ниже. С дюжину гуманоидных существ с красноватой кожей, склонившись над землей, пересаживали какие-то ростки, однако даже не подняли голову. Летательный аппарат практически не производил шуму, но подобное отсутствие любопытства оттого не казалось менее странным.

— Ну что, приземляемся? — спросил Купер.

— Нет. Вероятно, это необразованные крестьяне. В городе, если эти цирки действительно представляют собой города, мы установим контакт с большей легкостью, — ответил Ривьер. Затем, полуобернувшись, он сказал:

— Помнится, Ирэн, ты хотела ощутить поцелуй жизни. Похоже, такая возможность у тебя будет, причем, судя по всему, здесь мы имеем дело даже с разумной жизнью, на что не смели и надеяться…

— Да, мы больше не одни в этой безжалостной Вселенной…

— А вот и город, — отрезал Купер, в любой ситуации остававшийся человеком практичным.

Город выглядел огромной циркулярной стеной шириной в несколько десятков метров у основания, но уже значительно более узкой у вершины, и метров в тридцать высотой. Внешняя поверхность, напоминавшая крутой склон, была совершенно гладкой, без единого отверстия, дыры или какого-либо проема. Стена была выстроена из некоей тусклой, темно-коричневой материи. На огромной центральной площади располагалось несколько невысоких строений, похожих на длинные хижины. Ни какой-либо заметной активности, ни какого-либо движения нигде не наблюдалось.

— Их цивилизация не кажется слишком уж развитой, — заметил Купер.

— Не будем спешить с выводами! Где сядем?

— Да хотя бы и на главной площади!

— Хорошо. Меры предосторожности — самые обычные: у каждого при себе автомат, парализатор и несколько гранат. Вы, Купер, остаетесь на месте пилота, двигатель не глушите. Ты, Ирэн, прикрываешь меня. Я спущусь и попытаюсь установить контакт. Жаль только, что электронный переводчик или шлем, передающий мысли, существуют лишь в научно-фантастических романах! Они бы нам не помешали!

Они зависли метрах в двадцати от лачуг и не успели открыть дверь, как ощутили ужасный запах.

— Я уже начинаю полагать, что вы были правы, Купер. Ну ладно, я пошел!

Он спрыгнул на утрамбованную почву и уже направился к хижинам, когда внезапный окрик Ирэн заставил его обернуться.

— Вон они, Бернар! Идут!

Со своей внутренней стороны, огромная стена, которая окружала площадь, не была «слепой»: на различной высоте в ней были пробиты окна. Прямо напротив носа летательного аппарата отворились две узкие двери. Одна из них отъехала в стену, и теперь в открывшейся таким образом тенистой дыре что-то двигалось. Прикрыв глаза ладонью от солнца, Ривьер попытался всмотреться в этот мрак. Там колыхались беловатые формы, тотчас же вызвавшие в памяти морлоков из уэллсовской «Машины времени». Его палец лег на спусковой крючок автомата, но неизвестные существа, продвигаясь, уже вышли на яркое солнце, и тягостное впечатление испарилось, сменившись полнейшим ошеломлением. Не менее изумленный, чем сам Ривьер, Купер вскрикнул со своего места пилота:

— My God! They are angels!

В своем волнении он даже перешел с интерлингвы на родной английский.

Три существа, приближавшиеся к Бернару, были невероятно красивы: худощавые и волнообразные, они отливали тысячью различных цветов и оттенков. Их общая форма была гуманоидной, изящная голова, обрамленная длинными золотистыми волосами, выражала благородную величественность и в то же время безграничную нежность. Глаза были большие и голубые, кожа — поразительно белая, рот — маленький и очень красный. Их переливчатость шла от одежды, грациозно развевавшейся на ветру длинной туники, под которой иногда проглядывали небольшие, хорошо развитые ноги. Двое казались мужчинами, третье — женщиной.

Она-то и подошла к Бернару и, улыбнувшись, голосом мягким и плавным, словно птичья трель, произнесла несколько слов. Наплевав на все правила, забыв оружие в салоне летательного аппарата, Ирэн и Купер тоже уже, в свою очередь, спускались на землю. От этих существ исходило такое ощущение приветливости, доброй воли, что сама мысль о какой-либо опасности или вероломстве казалась совершенно нелепой. В глубине сознания Бернара слабый голос заговорил было о капитане Куке, но, быстро отчаявшись, умолк.

«Ангелы» жестом предложили проследовать за ними, и все вместе они вошли в длинный и голый коридор с гладкими белыми стенами, по широкой винтовой лестнице поднялись на верхний этаж и наконец оказались в просторной комнате, свет в которую проникал через окно, выходившее на огромный внутренний двор. Комната была меблирована низенькими диванами, длинным столом с короткими, но соразмерными ножками, гобеленами из восхитительной красновато-коричневой, с золотистым отливом, ткани, и представляющими пейзажи картинами, наименее красочная из которых заставила бы сойти с ума от зависти любого земного художника. Один из их хозяев бросил длинный заливистый призыв, и появилось существо с подносом, на котором стояли полные некоей красной жидкости кубки.