Дин Кунц - Избранные произведения. II том [Компиляция]

Все равно, имея ключ, она была сильнее его. Несмотря на бицепсы и трицепсы. Именно тогда, когда он начал заниматься атлетизмом, Кэтрин сказала ему, что знает, как вернуться из могилы. Пусть он знает, что и после смерти она будет следить за ним; она поклялась, что вернется и накажет его, если он будет себя плохо вести, если не убережется и люди узнают о его демоническом происхождении. Тысячу раз она предупреждала его, что вернется, бросит его в яму, запрет дверь и оставит его там навеки.

Вдруг, опустив на пол гири, он подумал, а если она лгала ему? Обладала ли она сверхъестественной силой? Действительно ли она верила тому, что говорила? Или боялась его? Боялась, что он станет сильным — и свернет ей шею?

Эти вопросы лавиной обрушились на него, но Фрай был не в состоянии разобраться с собственными мыслями. Одно подозрение сменялось другим. И тотчас забывалось.

Наоборот, неизменным оставался только страх: он сковал его тело, волю и ум. Фрай вспомнил о последнем воплощении Кэтрин и понял, что должен найти Хилари. Пока она не нашла его. Фрая затрясло.

Кот лизнул миссис Янси в руку.

— Лео и Кэтрин выдумали целую историю о ребенке. Нельзя было признаться, что это сын Кэтрин. В противном случае пришлось бы указать пальцем на некоего молодого соблазнителя. Но никаких соблазнителей и в помине не было. Каким же надо быть мерзавцем, чтобы развращать собственную дочь. Этот скот начал, когда Кэтрин не было и шести лет. Девочка даже не понимала, что с ней делают. — Миссис Янси покачала головой. — Если бы я утверждала законы, то обязательно был бы принят такой, по которому этих подонков следовало бы кастрировать. Как отвратительно!

Джошуа спросил:

— Разве они не могли сказать, что Кэтрин была изнасилована сезонным рабочим или еще кем-нибудь? При этом никакой моральной ответственности Кэтрин не понесла бы. Ей было бы достаточно сочинить историю и описание внешности «насильника». Если вдруг, по невероятному стечению вещей, нашелся бы какой-нибудь несчастный, который бы подошел под описание, Кэтрин опять же могла сказать, что это не тот человек.

Миссис Янси погладила кота.

— Заявление об изнасиловании означало бы вмешательство полиции, — сказала миссис Янси. — Лео боялся, что полицейские обязательно что-нибудь пронюхают, найдут какую-нибудь лазейку в состряпанной истории. Лео не хотел рисковать свободой, если вдруг откроется вся правда.

— Это рассказала Кэтрин? — спросила Хилари.

— Она. Когда Кэтрин почувствовала, что может умереть во время родов, она испугалась, что унесет с собой в могилу тайну их семьи. Хилари начала проникаться сочувствием к Кэтрин, сочувствием, которого она не знала, отправляясь в Холлистер.

— Отец прикрыл себя страданиями дочери, — сказала она.

Миссис Янси продолжала:

— Она никогда не смела слова сказать против него. Делала все, что он хотел. Это Лео придумал — диету и бандажи. Как она, бедняжка, страдала! Однако послушалась Лео. Кэтрин его очень боялась. Дух ее был сломлен. Она стала настоящей рабыней.

Часы ударили один раз. Тихий звон разнесся по комнате и затих. Джошуа, сидевший на краешке кресла, откинулся назад на широкую спинку. Его лицо побледнело, под глазами резко обозначились голубоватые круги. Только сейчас Хилари увидела, как стар был Джошуа. Рассказ ошеломил Райнхарта.

В коротком разговоре ему открылась чудовищная подноготная человека, которого все знали как порядочного и почтенного жителя Санта-Хелены. Так часто страшная правда скрывается за искусственным фасадом благопристойности.

Обращаясь, скорее, к самому себе, Джошуа едва слышно сказал:

— Они допустили оплошность, и Кэтрин забеременела, а в Санта-Хелене ничего не заподозрили.

Тони воскликнул:

— Невероятно. Обычно чем откровеннее ложь, тем она надежнее, то есть можно быть уверенным, что все останется в тайне. Как искусно была сделана утка насчет Мэри Гюнтер. У Лео и Кэтрин все прошло без сучка и задоринки!

— Я бы так не сказала, — вмешалась миссис Янси, — кое-какие трения все-таки были.

— Например?

— Например, в тот день, собираясь ко мне, Кэтрин объявила всем в Санта-Хелена о том, что ее воображаемая Мэри Гюнтер прислала ей телеграмму с вестью о рождении ребенка. Какая глупость. Кэтрин сказала, что едет за малышом в Сан-Франциско, но не сказала, был ли это мальчик или девочка. Видите, Кэтрин, конечно, не могла знать заранее, кто у нее родится. Здесь она сделала главную ошибку, объявив о рождении ребенка до отъезда из Санта-Хелены.

— Не понимаю, — озадаченно сказал Джошуа, — где же здесь ошибка? Ну и что, если сказала?

Поглаживая кота, миссис Янси пояснила:

— Ей следовало быть осторожней и сказать, что ребенок вот-вот родится и она едет к Мэри Гюнтер в Сан-Франциско, чтобы поддержать ее морально. Кэтрин сама заявила, что отправляется за одним ребенком. Она не подумала, какие из этого могут последовать неблагоприятные для нее вещи. В действительности, Кэтрин родила двойню.

— Двойню? — переспросила Хилари.

— О черт, — вытаращил глаза Тони.

Джошуа вскочил с кресла.

Всеобщее напряжение передалось коту. Он поднял голову и с любопытством принялся разглядывать людей. Его желтые глаза светились странным внутренним светом.

Джошуа никак не мог успокоиться. Он мерил шагами тихую гостиную миссис Янси.

Она продолжала.

— Когда Кэтрин родила двойню, она поняла, что выдумка с Мэри Гюнтер ей не поможет. В Санта-Хелене знали о том, что Кэтрин вернется с одним ребенком. Если же она привезет и второго, то, что бы Кэтрин не объясняла, подозрения все равно возникнут на этот счет. Мысль о том, что все узнают об отношениях в их семье… Это уже было бы слишком к тому, что Кэтрин уже пришлось перенести в своей жизни.

Кэтрин сломалась. Три дня после родов она провела в горячке. Доктор давал ей успокоительное, но лекарство не помогало. Она громко кричала, говорила несвязно и неистовствовала. Конечно, я могла бы вызвать полицейских, и они увезли бы ее в обитую войлоком комнату. Однако я не хотела этого. Не хотела, черт побери.

— Ей нужна была медицинская помощь, — сказала Хилари. — Не хорошо было оставлять ее так, кричащей в истерике. Не хорошо.

— Может, и не хорошо, — ответила миссис Янси. — Но что я еще могла сделать? Когда у тебя бордель, тебе не очень приятно видеться с полицией. Мне и так приходилось их встречать у себя, когда приходило время платить налоги. А если бы я отправила Хилари в больницу, то тут уж газеты наверняка все пронюхали бы, и тогда конец моему заведению. После огласки мое дело тотчас бы прикрыли. Как видите, другого выхода, как молчать, не было. Более того, из-за Кэтрин мог бы пострадать доктор, если бы его пациенты узнали, что он тайно следит за здоровьем проституток, его карьера бы быстро закончилась. Как видите, мне приходилось думать не только о себе, но и о докторе, а также о девочках.