Дин Кунц - Избранные произведения. I том [Компиляция]

— Роб?

— Я же сказала тебе, его там нет.

— Не знаю. Я что-то услышал.

Я вошел, подумав, что она последует за мной, хотя бы до порога. Изображая замешательство, оглядываясь из стороны в сторону, я пересек кабинет, обогнул стол, периферийным зрением отметил, что Джинкс все еще по другую сторону порога, посмотрел вниз, воскликнул:

— Роб, нет! Что за черт?

Произнося эти слова, упал на колени, наклонил голову и плечи, чтобы Джинкс меня не видела, достал один из «Глоков».

— Луций? — позвала она.

Я услышал ее шаги, и вот, обогнув стол, она уже держала обе бритвы в руках, метнулась ко мне, быстрая и злобная, с явным намерением познакомить мои щеки — и не только — уже с лезвиями. Она не знала, что труп Роба лежит под столом, но какие-то мои слова вызвали у нее подозрения. Первая пуля отбросила ее достаточно далеко, чтобы бритва просвистела в дюйме от моих глаз, с лезвием таким тонким, что при движении его самая острая часть становилась невидимой. Ближе она подобраться не смогла, потому что две следующие пули сбили ее с ног и уложили на пол.

Какие-то мгновения она лежала на спине, с руками по швам, опасные бритвы выскользнули из пальцев, но остались пристегнутыми к запястьям, лезвия постукивали по виниловым плиткам пола, пока она содрогалась, словно пыталась зацепиться за жизнь и отогнать смерть.

Потом воцарилась тишина.

Вдруг испугавшись, что Роб схватит меня, я отшатнулся от стола. Но он оставался мертвым.

Души Роба и Джинкс в кабинете даже не появились. Их забрали безотлагательно.

Я не хотел смотреть в лицо Джинкс. Однако когда тебе приходится убивать людей, ты должен потом посмотреть на них, на то, что ты сделал. Это признание, что ты у мертвых в долгу, независимо от того, что он или она сделала, признание, что в данном случае она потенциально была твоей сестрой, даже если пала ниже, чем ты, признание, что ты оборвал жизнь той, кто, хотя с крайне малой вероятностью, могла тем не менее раскаяться, если бы жила дальше. Ты должен смотреть на них ради собственного блага, чтобы убийство не стало для тебя легким делом, чтобы ты не начал видеть в своих противниках зверей, даже если они считали себя таковыми.

Я подполз к Джинкс и посмотрел на ее лицо. Одна контактная линза выскочила при падении. Ее левый глаз остался грязно-желтым, но правый превратился в василек, невинный, как и в то мгновение, когда она, только родившись, впервые открыла глаза. Она была чьей-то дочерью, и, возможно, родители обижали ее или относились к ней безразлично, но питали относительно ее какие-то надежды, любили хотя бы идею дочери, потому что не пошли на аборт. Каким бы коротким ни было это время, но ее любили… а потом кто-то превратил ее в сгусток ненависти.

Будь у меня машина времени, я бы вернулся в прошлое Джинкс и нашел того, что запудрил ей мозги идеологией или тошнотворной философией…

Хотя нет, я не убил бы их, чтобы не дать ей стать той, кем она стала. Это тоже путь к безумию.

Мудрость самых почитаемых древних греков, мудрость самых уважаемых рабби Ханаана, все высказывания Христа учат нас верить не в справедливость, а в истину. В насквозь лживом мире, где ложь используется для того, чтобы разжечь страсти и оправдать необоснованное недовольство, борьба за справедливость рано или поздно приводит к безумию, массовым убийствам, гибели целых цивилизаций. Таким образом, самыми опасными людьми на земле являются те, кто хочет наказать нынешнее и будущие поколения за несправедливости, допущенные в прошлом, кто равняет справедливость с местью.

Я поднялся, пересек кабинет, выключил свет. В коридоре сунул пистолет в кобуру и плотно закрыл дверь.

В одном «Глоке» осталось десять патронов, в другом — пятнадцать. Я надеялся, что больше мне не понадобится ни один, но знал, что такому не бывать.

Вернувшись к лестнице черного хода, начал подниматься по шести пролетам до третьего этажа.

Джесси, Джасмин, Джордан …

Проходя мимо второго этажа, я слышал возбужденные голоса гостей, доносящиеся из-за двери. Большая их часть собралась именно здесь, и я чувствовал, как изменяется настроение толпы, продвигаясь к желанному состоянию черного экстаза.

Мое предположение, что здание раньше служило для корпоративного отдыха, подтвердилось, когда я поднялся на третий этаж. Двери с цифрами, как в отеле, по обеим сторонам коридора, вероятно, вели в просторные номера.

Коридор третьего этажа я нашел пустынным, но не тихим. Пусть и приглушенно, но со второго этажа сюда доносился смех и оживленные разговоры.

Джесси, Джасмин и Джордан привели меня к комнате 4 по левую руку, где я долго стоял, взявшись за ручку двери.

Я точно знал, что дети за этой дверью, но интуиция подсказывала, что у меня еще недостаточно информации, необходимой для их спасения. Энергия толпы нарастала, и, поскольку шум доносился с той стороны дома, что выходила на озеро, мне требовалось посмотреть, что происходит в залитой светом факелов ночи.

Хотя мистер Хичкок и предупредил, что часы тикают, и никто не знал больше о тикающих часах, чем мастер триллеров, я прошел к следующей двери по левую руку, комнате 6. Дверь не заперли.

Они пытали людей ради удовольствия и чтобы ублажить своего злобного бога, они совершали таинство убийства, но полностью доверяли друг другу, не опасаясь воровства. Может, причина состояла в том, что они жестоко казнили своих — как произошло в здании «Мануфактуры Блэка и Бакла» в Барстоу — за поступки, которые могли поставить под удар секту или нанести урон кому-то из ее членов. Я думаю, перспектива ампутации пальцев, одного за другим, болторезом или сожжения живьем заставляет подумать дважды, прежде чем проникнуть в чью-то комнату и стащить приглянувшийся айпад.

Настенный выключатель у двери зажег две лампы на прикроватных столиках. На комоде кто-то оставил газету, ключи, карманную мелочь. Несколько книжек в обложке лежали на одном прикроватном столике.

Занавески раздвинули, за большим окном пропановые факелы, которых я от двери не видел, установленные на террасе первого этажа, заливали ночь колеблющимся светом.

Чтобы убедиться, что в номере больше никого нет, я заглянул в ванную. Рядом с двумя раковинами стояли два набора туалетных принадлежностей, показывающие, что в номере живет пара, мужчина и женщина. Они, похоже, воспринимали эту поездку как короткий отдых на стыке зимы и весны: свежий горный воздух, один или два романа-бестселлера, возможно, катание в лодке по озеру, ритуальное убийство семнадцати детей, чтобы сбросить накопившееся нервное напряжение и гарантировать крепкий ночной сон.

Убедившись, что на данный момент номер целиком мой, я подошел к окну.