Дин Кунц - Избранные произведения. I том [Компиляция]

Синди расстегнула молнию сумки, достала маленький белый мешочек с красными завязками.

— Тут корни Адама и Евы. Два, сшитые воедино.

Он промолчал.

Из сумки Синди достала маленький пузырек.

— Вот это микстура Иуды. Бутоны из Гилеадского сада, растертая позолота, кровь кролика, эссенция Ван-Ван, растер…

— И что ты собираешься с ней делать?

— Размешивать половину чайной ложки в стакане молока и выпивать каждое утро, стоя на рассыпанной соли.

— Очень научно.

Она уловила сарказм в его голосе.

— Как будто ты что-то знаешь о науке. Ты не Альфа. Ты не Бета. Ты всего лишь Гамма, как и я.

— Совершенно верно, — кивнул Бенни. — Гамма. Не невежественный Эпсилон. И не суеверный Старый мужчина. Гамма.

Синди убрала мешочек с корнями Адама и Евы и флакончик с микстурой Иуды в сумку. Застегнула молнию.

— Я не знаю, что делать, — признался Бенни.

— У нас есть задание, помнишь? Убить О'Коннор и Мэддисона. Я не понимаю, почему мы до сих пор этого не сделали.

Бенни смотрел на парк сквозь ветровое стекло.

Никогда раньше он не испытывал такой подавленности. Всегда стремился к стабильности и контролю, а теперь чувствовал, как проваливается в хаос.

Получалось, что он подставит под удар себя, если, сохраняя верность Виктору, доложит ему о неадекватном поведении Синди. И он поневоле задался вопросом: ну зачем его создали законченным материалистом, а потом заставили тревожиться о чем-то еще? Какое ему дело до всего того, что не связано напрямую с его собственными нуждами? А ведь его создатель в случае неповиновения церемониться бы не стал, тут же отправил бы на свалку. Почему его должен заботить расцвет Новой расы, учитывая то, что в существовании этого мира нет никакого смысла? Зачем ликвидировать человечество и устанавливать полный контроль над природой, зачем стремиться к звездам, если вся эта природа, до самого края вселенной, всего лишь что-то аморфное, тупое, возникшее само по себе? Так зачем становиться королем такой вот природы?

Бенни создали человеком действия, чтобы он двигался, делал, убивал. Его создали совсем не для того, чтобы он задумывался над философскими проблемами.

— Оставим глубокие размышления Альфам и Бетам, — сказал он.

— Я всегда это делаю, — ответила Синди.

— Я говорю не с тобой. Я говорю с собой.

— Раньше я не замечала, чтобы ты говорил с собой.

— Я только начинаю.

Она нахмурилась.

— И как я узнаю, с кем ты говоришь — со мной или с собой?

— С собой я много говорить не буду. Возможно, это первый и последний раз. Сам я себя не очень-то интересую.

— Мы бы больше интересовались собой, если бы сделали ребенка.

Он вздохнул.

— Пусть будет как будет. Мы станем убивать тех, кого нам велят убить, до того момента, как наш создатель убьет нас. Это вне нашего контроля.

— Но подконтрольно Ибо.

— Он, который красный.

— Совершенно верно. Хочешь пойти со мной к Зозо Дислисл и купить приносящий радость грис-грис?

— Нет. Я только хочу связать этих копов, вспороть им животы и послушать, как станут они кричать, когда я буду вытаскивать их кишки.

— Это ты велел мне проехать мимо, — напомнила Синди.

— Я допустил ошибку. Давай их найдем.

Виктор сидел за столом в главной лаборатории (прервал работу, чтобы перекусить), когда на экране компьютера появилось ослепительно красивое лицо Аннунсиаты.

— Мистер Гелиос, Уэрнер попросил сказать вам, что он в комнате Рэндола Шестого и что он взрывается.

Хотя Аннунсиата была не реальным человеком, а продуктом компьютерной графики, подкрепленной сложным программным обеспечением, Виктор раздраженно бросил:

— Ты опять несешь чушь.

— Сэр?

— Не мог он тебе такого сказать. Проверь его послание и передай в точности.

Уэрнер решил лично провести обыск в комнате Рэндола Шестого и проверить содержимое жесткого диска его компьютера. После короткой паузы Аннунсиата заговорила вновь:

— Мистер Гелиос, Уэрнер попросил меня передать вам, что он в комнате Рэндола Шестого и что он взрывается.

— Свяжись с Уэрнером и попроси его повторить свое сообщение, а потом снова со мной, когда запомнишь все правильно.

— Да, мистер Гелиос.

Виктор застыл с поднесенным ко рту пирожным в ожидании, что она еще раз произнесет его фамилию, но она не произнесла.

Как только лицо Аннунсиаты исчезло с экрана, Виктор доел пирожное, потом запил его кофе.

Аннунсиата вернулась.

— Мистер Гелиос, Уэрнер повторяет, что он взрывается, и указывает, что срочность ситуации требует вашего немедленного вмешательства.

Поднимаясь, Виктор швырнул кружку в стену. От удара она с грохотом разлетелась.

— Аннунсиата, дай мне знать, когда ты снова сможешь что-нибудь сделать правильно. Вызови уборщика. В главной лаборатории разлился кофе.

— Да, мистер Гелиос.

Комната Рэндола Шестого находилась на втором этаже, служившем общежитием для тех представителей Новой расы, которые уже вышли из резервуаров сотворения, но по каким-то причинам еще не могли покинуть стены «Рук милосердия».

Поднимаясь на лифте, Виктор пытался успокоиться. Все-таки он прожил двести сорок лет и не мог допустить, чтобы подобные мелочи так действовали на нервы.

Он знал, в чем его беда: в этом несовершенном мире он во всем стремился к совершенству. И нисколько не сомневался, что придет день, когда все его люди будут в полной мере соответствовать установленным им высоким стандартам.

А пока не оставалось ничего другого, как терпеть несовершенство мира. И лучше бы над ним посмеиваться, а не злиться из-за него.

Но смеялся он мало. Собственно, давно уже не смеялся. Последний раз он вдоволь насмеялся в 1979 году, с Фиделем, в Гаване, во время экспериментов на открытом мозгу, в которых подопытными кроликами выступали политические заключенные с необычно высоким коэффициентом умственного развития.

Выходя из кабины лифта на втором этаже, Виктор рассчитывал посмеяться с Уэрнером над ошибкой Аннунсиаты. Чувство юмора у Уэрнера отсутствовало напрочь, но он мог сделать вид, что смеется.

Однако, выйдя из ниши у лифтов в главный коридор, Виктор увидел с десяток своих людей, которые столпились перед дверью в комнату Рэндола Шестого. Почувствовал исходившую от них тревогу.

Они расступились, давая ему пройти. Уэрнер лежал в комнате на полу, лицом вверх. Массивный, мускулистый начальник службы безопасности разорвал на груди рубашку. Извиваясь, корча страшные рожи, он обхватил себя руками, словно не давал торсу разорваться.

— Что с тобой не так? — спросил Виктор, опустившись на колени рядом с Уэрнером.

— Взрываюсь. Я вз… вз… взрываюсь.

— Это абсурд. Ты не взрываешься.