Дин Кунц - Избранные произведения. I том [Компиляция]

Стараясь оставаться вежливым, стараясь не задохнуться в зловонном дыхании мистера Лисса, Намми ответил:

— Да, сэр. Она была хорошей, а теперь умерла.

— Есть у тебя место для жилья?

— У меня есть место для жилья. Я знаю мое место. Я там живу.

— Я спрашиваю, ты живешь в доме, в квартире, в старой бочке из-под нефти или еще хрен знает где?

— Я живу в доме бабушки.

Мистер Лисс нервно посмотрел налево, в сторону переулка, направо, в сторону улицы.

Его лицо, ранее напоминавшее птицу-которая-ест-падаль, теперь вдруг превратилось в морду хитрой крысы.

— Ты живешь там один?

— Да, сэр. Я и Норман.

— Разве твое имя не Норман?

— Но люди называют меня Намми.

— Так ты живешь там один?

— Да, сэр. Только я и Норман.

— Норман и Норман.

— Да, сэр. Но люди, они не называют его Намми.

Мистер Лисс отпустил свитер Намми (он все прижимал его к кирпичной стене) и вновь схватился за ухо. На этот раз крутить не стал, но чувствовалось, что может это сделать в любой момент.

— Ты действуешь мне на нервы, болван. Кто тебе этот Норман?

— Он — мой пес, сэр.

— Ты назвал своего пса Норманом. Пожалуй, это следует поставить тебе в заслугу. Ты же мог назвать его Псом. Он дружелюбный?

— Сэр, Норман — самый дружелюбный пес на свете.

— Это в его же интересах.

— Норман не кусается. Он даже не лает, но Норман в каком-то смысле может говорить.

Старик отпустил ухо Намми.

— Если он не кусается, пусть хоть поет и танцует. Как далеко твой дом?

— Норман не поет и не танцует. Никогда не видел собаку, которая это делает. Хотел бы увидеть. Вы знаете, где я могу увидеть такую собаку?

Теперь мистер Лисс выглядел не птицей, которая ест падаль, не хитрой крысой, не дикой обезьяной, а змеей в джунглях, гипнотизирующей злым взглядом. Того зверья, которое проглядывало в лице мистера Лисса в разных обстоятельствах, хватило бы на целый зоопарк.

— Если ты не хочешь, чтобы я засунул эти отмычки тебе в ноздри и вытащил через них твой мозг, тебе лучше сказать, как далеко отсюда находится твой дом.

— Недалеко.

— Можем мы пройти туда переулками, чтобы реже встречаться с людьми?

— Вы не очень-то любите людей, мистер Лисс?

— Меня тошнит от людей… особенно, когда на мне оранжевые штаны.

— Ох, я забыл про оранжевое. Самый короткий путь — по трубе, и там нас никто не увидит.

— Трубе? Какой трубе?

— Большой дренажной трубе, по которой при грозе течет вода. Когда идет дождь, по трубе идти нельзя, потому что утонешь, и тогда приходится идти длинным путем.

Узнав, что Девкалион прошел в кабинет, не позвонив в звонок и не воспользовавшись парадной дверью, поняв, что Мэри Маргарет Долан ничего не известно о его присутствии в доме, Карсон закрыла дверь в коридор. Несмотря на то, что дочери Долан дорожная полиция выписала штраф за проезд по неположенной полосе движения, Карсон не хотела терять Мэри Маргарет. И хотя она подозревала, что неукротимую няню не смутит вид первого создания Франкенштейна, она предпочитала не рисковать: а вдруг миссис Ди не захочет работать в доме, куда мог запросто заходить такой вот гигант.

Без малейшего колебания Майкл передал Скаут Девкалиону, который уже встал и теперь покачивал малышку на сгибе правой руки. Одну ножку Скаут он держал между большим и указательным пальцами левой руки, восхищаясь ее миниатюрностью, и хвалил ее розовые пинетки.

Карсон это удивляло, но она совершенно не тревожилась из-за того, что этот огромный и страшный мужчина — признающий, что в свои первые дни его обуревала жажда убийства, — держит ее драгоценную дочурку. В Новом Орлеане, объединившись против Виктора, они вместе прошли сквозь ад, и он доказал, что более верного друга у них нет. А главное, Девкалион принадлежал к тем, кто страданиями искупил свои грехи и теперь не мог совершить ничего дурного.

Со своей стороны, Скаут не испугали ни габариты Девкалиона, ни татуировка в пол-лица. Когда он поджимал губы и издавал звуки, напоминающие тарахтение лодочного мотора, она смеялась. Когда он пощекотал ей под подбородком одним пальцем, она схватилась за него и потащила в рот, чтобы проверить на прочность единственным зубом.

— Я его прижал, Карсон, — Арни все еще сидел за столом. — Он возится со Скаут, чтобы не возвращаться к игре и не признавать свое поражение в этой партии.

До двенадцати лет Арни был аутистом, так глубоко ушедшим в себя, что нормального общения с ним у Карсон не получалось. Крайне редко он давал знать, что ему известно о ее существовании. После поражения Виктора в Новом Орлеане, после разрушения его лаборатории и ферм по выращиванию Новых людей Девкалион вылечил Арни. Карсон не могла понять, как именно, а целитель не мог этого объяснить. Два года спустя она иной раз по-прежнему удивлялась, что Арни — обычный мальчишка, с мальчишескими устремлениями и честолюбием.

Однако, насколько она знала, у Арни отсутствовали детские иллюзии, которые искушали других детей и иногда сбивали их с пути истинного. Он обладал чувством собственного достоинства, а не подростковым эго, которое позволяло бы ему воображать себя исключительным то ли в своих способностях, то ли в судьбе. Казалось, он знает, какой мир его окружает и какие в нем живут люди, а потому держался со всеми ровно и уверенно.

Эта уверенность брата производила впечатление на Карсон, которая помнила его аутистом, когда его все дико пугало. Он жил тогда по заведенному порядку, малейшее отклонение от которого повергало его в ступор. Но теперь это ушло.

Приняв вызов Арни, Девкалион вновь сел за стол. Скаут оставалась на сгибе его локтя. Свободной рукой он сделал ход, вроде бы не задумываясь о последствиях.

Арни нахмурился.

— Ты ошибся. Слон просто молил о том, чтобы ты им пошел.

— Да, я его слышал, — ответил Девкалион. — Но ладья принесет мне больше. Ты сейчас увидишь.

— Как жизнь в аббатстве? — спросил Майкл, подсаживаясь к столу.

— Как и везде, — ответил Девкалион. — Полна смысла снизу доверху и загадочна, куда ни посмотри.

Карсон заняла последний оставшийся стул.

— Почему мне вдруг стало… как-то не по себе? — спросила она.

— Так уж я влияю на людей.

— Нет. Не ты. Причина, по которой ты появился здесь.

— Почему я появился?

— Понятия не имею. Но знаю, что это не импульсивный праздный визит. Нет в тебе ни импульсивности, ни праздности.

Теперь его глаза пульсировали внутренним сиянием, которое появлялось время от времени. Девкалион не мог объяснить, что это за сияние, хотя и говорил, что, возможно, это отблески странной молнии, которая дала ему жизнь в лаборатории двумя столетиями ранее.

— Я понял, — Арни не отрывал взгляд от шахматной доски. — Я-то думал, что выиграю в пять ходов.