Дин Кунц - Избранные произведения. I том [Компиляция]

Существо приближается и с каждым новым шагом кажется все больше. Но Виктор Безупречный не отступает. Он не знает как. К тому же он неуязвим для этого существа.

Девкалион говорит:

— Страницы разят твоей бездонной жалостью к себе, так плохо замаскированной под раскаяние, лицемерием твоего многословного самобичевания, притворством покаяния, которое исходит от материалиста, не верящего в Бога, а потому не может быть искренним, это лишь отчаянье при виде последствий твоих действий. Много веков я был чудовищем, а ты — прекраснодушным идеалистом, утверждавшим, что исправил бы сотворенное, будь у тебя шанс. Однако подобные тебе никогда ничего не исправляют. Вы совершаете одно и то же зло, вновь и вновь, со все большим рвением, принося еще больше страданий, потому что вы не способны признать ошибку .

— Я не ошибаюсь, — уверенно убеждает его Виктор Безупречный. — Как не ошибался и твой создатель.

Нависая над ним, гигант говорит:

— Ты мой создатель.

— Это твоя ошибка, которую ты не способен признать. Я не Виктор, я Виктор Безупречный.

Девкалион кладет ладони на плечи Виктора, сжимая их с силой, которую невозможно сбросить или преодолеть.

— Когда-то я был чудовищем, которым ты меня создал, — говорит гигант. — Полным ярости и жажды убийства. Но молния даровала мне свободу воли… и я переделал себя за эти века. Я больше не чудовище. Между тем ты все тот же монстр, каким был.

— Отпусти меня, — требует Виктор.

Гигант ничего не отвечает, но странный свет пульсирует в его грозных глазах.

— Взгляни на себя в зеркало, — предлагает Виктор. — Ты хочешь, чтобы нормальная половина стала такой же увечной, как и вторая? Или мне заставить твой череп сжаться и уничтожить тебя навсегда?

— У тебя нет той власти надо мной, что была у него.

— О, — не соглашается Виктор, — я вполне уверен, что есть.

Воронка с торнадо наноживотных втянула Всадника с пола, растворяя его по пути, и впитала в рой, от которого темнел воздух у потолка, зловеще расползаясь спиралями над большей частью гостиной, увеличившись теперь от массы поглощенной жертвы.

Между тем Карсон и другие до сих пор не двигались, все еще боясь, что стóит им пошевелиться — и они сами сделают себя мишенями.

Рой загудел, как прежде, мрачно и насыщенно, словно грозовые тучи, готовые разродиться дождем. Затем облако начало извергать из себя нечто невероятное, будто выплевывая: человеческую ногу со ртом на подъеме, скрежещущими зубами; то, что казалось парой почек, оседлавших бьющееся сердце; гротескно огромный нос с пальцами, подергивающимися из ноздрей… На ковер упала кисть руки, на тыльной стороне которой, высоко, как у краба, располагались вполне человеческие глаза. Рука поползла по полу, беззубая, но все равно пугающая, и Карсон крикнула: «Майкл!», — но он уже понял то, что побудило ее кричать. Он уже выводил троих детей в соседнюю гостиную.

Если их удастся увести на кухню, то между ними и столовой окажется дверь, и еще одна между тварью и нижним холлом. Можно попробовать отрезать рой, держаться от него подальше.

Они почти добрались до середины столовой, когда из двери кухни начали пятиться женщины в передниках. Еще один Строитель проник в дом с другой стороны.

После того как Сэмми Чакрабарти стал свидетелем неудачной попытки штурма KBOW, он был не в настроении праздновать. Он знал, что худшее впереди. И неустанно обходил крышу по периметру, наблюдая за всеми направлениями сразу.

Больше всего Сэмми волновала задняя часть здания, за которой навстречу снегу поднималась трансляционная вышка. В пятидесяти ярдах за ней был небольшой лесок, за ним лужайка, а за ней мотель. Сэмми не видел ни огней мотеля, ни лужайки за высокими соснами, но считал, что под прикрытием этих деревьев к станции очень легко подобраться пешком.

Он стоял за зубцами и смотрел в сторону леса, когда на парковку с ревом влетел грузовик. Сэмми метнулся по крыше на свою изначальную позицию, упал на колени за парапетом и сквозь бойницу увидел людей — или существ, напоминающих людей, — которые выбирались из белого кузова и синей кабины. У некоторых было оружие, и они начали поливать здание очередями.

Сэмми открыл по ним огонь из «Бушмастера».

Чиф Рафаэль Хармильо и его помощник Нельсон Стернлаген, равные во всем, как и положено коммунитариям — а потому на самом деле никто из них не вел и никто не следовал, — привели двух Строителей через сосновый лес за KBOW. У Хармильо были запасные ключи Уоррена Снайдера, но он без промедления отдал бы их Стернлагену, если бы по какой-то причине эффективнее оказалось открыть черный ход именно руками помощника.

Они остановились на краю леса, дождались звуков стрельбы, а затем торопливо прошли по снегу к радиовещательной башне.

Двое Строителей перед «хаммером» начали приближаться к нему, двое стоявших сзади тоже двинулись вперед. Они шли не рыча, не спеша, но улыбаясь и со странной неторопливостью, свидетельствовавшей об их уверенности в собственной победе.

Салли Йорк никогда не стремился защищать свою позицию, если был хотя бы шанс атаковать из нее. Нет никого мертвее чудака, который не готов рискнуть всем, когда всему угрожает опасность.

Брюс Уокер, вроде бы умевший глубоко погружаться в сознание героев своих вестернов, а потому знающий внутренний механизм мыслей Салли, сказал:

— Давай.

Пусть это и были машины убийства, а вовсе не люди, чей облик они приняли, Салли все равно предпочел переехать мужчину в смокинге, а не женщину в черном коктейльном платье, потому что рыцарство длиною в жизнь не так уж просто отставить в сторону.

Уверенный в отличном сцеплении и погодной устойчивости «хаммера», Салли выжал газ, и большой внедорожник рванулся вперед без пробуксовки. Сукин сын в смокинге даже не попытался уклониться, как сделало бы большинство таких трусливых красавчиков. «Хаммер» ударил его всерьез, внутри всех мотнуло, но затем произошло то, из-за чего красавца все же можно было принять за иллюзиониста, которым он притворялся.

Строителя не сбило с места, он устоял, а вот внедорожник разошелся, растворился вокруг него. Мотор заглох, возможно, и вовсе исчез, фары сдохли, остатки автомобиля, вздрогнув, замерли. Строитель стоял теперь прямо перед лобовым стеклом, в центре стальных тисков оставшихся частей «хаммера», и улыбался по-акульи, словно говоря: «Удар был чертовски вкусным, спасибо большое». Он прижал руку к лобовому стеклу, и Салли Йорк впервые в жизни подумал, что приключения закончились: стекло растворится, Строитель ворвется внутрь, их всех ликвидируют и замотают в коконы.