Лайон де Камп - Межпланетные туры

Борель снова спустил курок, и на этот раз его стрела со звоном воткнулась в корпус лодки. Туземец на носу опять начал размахивать якорем, и еще одна арбалетная стрела пролетела мимо цели.

— Эй ты, — окликнул Борель одного из своих слуг, — ты, с топором! Когда якорь зацепится за плот, прыгай и руби веревку. А вы двое, приготовьтесь отталкивать лодку веслами.

— Но они стреляют… — испуганно проблеял носитель топора.

— Я об этом позабочусь, — сказал Борель, но в его голосе было гораздо больше уверенности, чем он сам чувствовал.

Лучник приготовил еще одну стрелу, но не спешил отпускать тетиву. Как только лодка подошла достаточно близко, второй туземец размахнулся и бросил якорь. Он со стуком упал на плот. Потом туземец стал быстро-быстро перебирать руками веревку, пока якорь не зацепился за какую-то деревяшку.

Надо было срочно найти на плоту что-то, что могло бы стать мишенью для лучника. Потому что иначе первого же поднявшегося из-за укрытия смельчака немедленно подстрелили бы как сидящую утку. Борель схватил свою шляпу и поднял ее над сундуками. Вжик! И еще одна стрела просвистела рядом.

— Руби веревку! — истошно крикнул Борель и прицелился в лучника. Его слуги застыли в нерешительности. Лучник потянулся за еще одной стрелой, а Борель, затаив дыхание, направил поточнее арбалет на фигуру туземца и выстрелил.

Лучник издал громкий животный крик, захрипел и согнулся пополам.

— А ну вылезайте! — снова заорал Борель и поднял арбалет, как бы для удара. Слуги пришли в себя и зашевелились. Один отрубил топориком веревку якоря, а двое других уперлись в лодку веслами.

Оставшийся на носу лодки туземец бросил веревку, что-то громко крикнул своим гребцам и нагнулся за багром. Борель выстрелил в него, но от волнения промахнулся, хотя дистанция была совсем небольшой. Туземец зацепил багром бревно плота и стал подтягивать к нему лодку, в то время как несколько гребцов бросили весла и сгрудились рядом со своим вожаком, в ожидании приказа сжимая в руках оружие.

Борель в отчаянии бросил арбалет, схватил крюк багра, вытащил его из бревна и сильно дернул на себя. Туземец на лодке не успел вовремя отпустить багор и рухнул в воду, все еще сжимая древко. Борель стал давить на багор от себя, чтобы не подпустить туземца ближе и затолкать его поглубже в воду. Но кришнанец удержался на поверхности и уцепился за край плота с намерением на него забраться. В это время слуги Бореля снова начали отталкивать веслами лодку, а туземцы на ней, уже было приготовившиеся прыгать на плот, сочли за благо от этой идеи отказаться.

Бах!

Йереватс опустил свою булаву на голову туземца в воде, и копна зеленых волос скрылась в глубине. На плоту раздались триумфальные крики. Однако один из туземцев на лодке поднял со дна лук и начал прилаживать стрелу. Борель зарядил арбалет, очень тщательно прицелился и выстрелил на мгновение раньше разбойника. Стрела стремительно полетела вперед, и лучник исчез, чтобы через мгновение с воплем подпрыгнуть, держась за пробитое плечо.

Борель уже с большей сноровкой перезарядил арбалет и прицелился в другого туземца на лодке. Однако на этот раз он не стал стрелять, а просто направлял стрелу то на одного, то на другого противника. И каждый из них при этом пригибался, стараясь спрятаться за бортом, так что грести стало невозможно.

— Ну что, довольно? — крикнул Борель.

Разбойники посовещались, и наконец один из них сказал:

— Ладно, не стреляйте, мы уходим.

Гребцы заработали веслами в обычном ритме, и лодка стала удаляться по направлению к берегу. Когда она отошла подальше, некоторые туземцы начали выкрикивать угрозы и оскорбления, но Борель на таком расстоянии уже не разбирал слов.

Слуги на плоту радостно хлопали друг друга по спинам и вопили:

— Мы взять верх!

— Что я говорил?! Мы и сто разбойников побить!

Йереватс, захлебываясь, кричал, какой у него замечательный господин.

Борель вдруг почувствовал тошноту, и у него стали подкашиваться ноги. Если бы в этот момент мышка, или то, что на Кришне примерно походит на мышь, забралась на борт плота и пискнула на него, он тут же от страха свалился бы в мутные воды Пичиде. Однако показывать свою слабость землянину не пристало. Дрожащими пальцами он вставил сигарету в длинный роскошно украшенный мундштук и закурил. Потом по-хозяйски проговорил:

— Йереватс, похоже, мои проклятые сапоги запачкались. Давай наведи на них блеск. Слышишь?

Вечером они пришвартовались в Кву с намерением там переночевать. Феликс Борель рассчитался с гребцами, которые, как он успел услышать до того как отправился на боковую, красочно расписали свои приключения хозяину гостиницы. Оказывается, они — с небольшой помощью землянина — отогнали сотню речных пиратов и многих из них лишили жизни. Утром он с гребцами попрощался, и те отправились вниз по течению Пичиде к Маджбуру, где собирались выгодно продать свои бревна и найти лодку для возвращения домой.

А теперь Борель уже четыре долгих кришнанских дня мерил шагами плоскую крышу гостиницы в Миши. Столица республики Микарданд оказалась гораздо больше, чем можно было ожидать. В середине высилась крутая, со столообразной вершиной гора, увенчанная большой крепостью Ордена Кварара. Эта цитадель хмуро взирала на Бореля сверху вниз, а он отвечал ей тем же, разрабатывая и тут же отвергая планы не столько попасть в саму крепость, сколько проникнуть в закрытую касту, которая всем там заправляет.

— Йереватс! — крикнул он.

— Да, господин.

— А как здесь насчет гармов Кварарума? Ходят по улицам стражники?

— По городу? Нет, сэр! Они далеко, по всей стране, защищают простых людей от врагов и друг от друга. Разве этого мало?

— Достаточно, наверное. Но меня не это интересует. А кто этих рыцарей содержит?

— Для этого с простых людей собирают налоги.

— Так и думал. А кто их собирает?

— Посланцы Ордена. Они работают у казначея Ордена.

— Что за казначей?

— Это самый уважаемый гарм Кубанан.

— А где мне найти этого уважаемого сэра Кубанана?

— Если он в крепости, то его никак не увидеть. А если в своем казначействе, то можно.

— Ну а казначейство где?

Йереватс неопределенно махнул рукой:

— Там. Господин хочет туда ехать?

— Именно так. Давай сюда нашу коляску.

Йереватс исчез, и скоро они со стуком ехали к казначейству в своей дребезжащей четырехколесной, запряженной одной айей коляске, которую Борель недавно купил в Кву. Борелю подумалось, что лучше бы ему прогарцевать по улицам в образе разодетого доблестного рыцаря, который пришпоривает своего взмыленного коня, чем спокойно ехать в повозке. Однако, подумав о том, как удобно восседать на мягком сиденье, и какой Йереватс неплохой кучер, он решил на этот раз никому пыль в глаза не пускать.