Роджер Аллен - Факел чести

Самолет появился вдалеке, направляясь прямо к нам. Голди еще раз пустила длинную очередь.

Внезапно самолет прибавил скорость и пронесся прямо над нами, выбросив бомбу, упавшую на расстоянии ста метров. Земля под нами задрожала от взрыва, воздух наполнили дым и запах горящего дерева.

— Он поворачивает! — крикнула Джоан. — Стреляй в сторону дороги, отгони-ка его от нас!

Голди развернула пулемет и дала еще одну очередь в пустое небо над дорогой.

Вой двигателей на мгновение утих, а затем стал сильнее прежнего.

— Он снова сбросил бомбу! Сейчас…

Земля взметнулась в воздух в пятидесяти метрах от машины, запах гари и дыма стал удушливым. Самолет пронесся прямо над головами, и Голди выпустила очередь, целясь в фюзеляж, на котором заряды взрывались, причиняя не больше ущерба, чем петарды.

Краб бросился к дороге, таща на плече гранатомет.

— Джоан, приготовься и, когда до него останется километра полтора, дай сигнал.

— Ясно. Голди, похоже, ты его все-таки зацепила — разворот был слишком широким, он вроде бы направляется к дому… нет, приближается!

— Вижу! — крикнул Краб.

— Дальность цели — полтора километра. Огонь!

Краб выпустил сразу шесть снарядов, и они взмыли в воздух, пылая, как римские свечи, и меняя вид. Они гнались за самолетом. Один прошел впритык к цели, но пять попали точно в самолет. На месте самолета в небе появился огненный шар, оранжево-черный клубок пламени. Он рухнул в лес невдалеке от нас и взорвался, взметнув в небо кровавый язык и оставив после себя кучу догорающих обломков.

Внезапно вокруг наступила тишина.

А я пришел в себя — я почувствовал это. Только что я видел настоящий огонь, способный пожирать и убивать. Объятый страхом, я долго не мог оторваться от пылающих руин самолета. Огонь был реальным, находился совсем рядом и горел довольно долго. Почему-то мне хотелось, чтобы он подольше не угасал.

Вдруг я осознал, что сам не горю — пламя бушует снаружи, не касаясь меня.

Собравшись с силами, я встал и отряхнулся.

Крабновски вернулся к машине, скинув с дороги тлеющие ветки. Боб спокойно проговорил что-то в микрофон и отложил его. Джоан сняла «Железную деву» и потрясла головой, часто моргая, а затем положила ее на колени и потерла глаза.

Краб отдал Голди гранатомет. Она приняла оружие, уложила его в машину и развернула на место пулемет, а Краб тем временем запустил двигатель. Мы двинулись дальше.

Две минуты спустя Голди и Боб заспорили, можно ли считать законченным слово «дезориент». Позади нас в чистое небо поднимался мертвенно-черный столб дыма.

Мы разбили лагерь в шестидесяти километрах от места, где был сбит самолет. Остаток дня прошел без каких-либо происшествий.

Ночь выдалась морозной, темной и на редкость тихой. Наступила моя вахта. Я уселся в машине, завернувшись в одеяло, и задумался.

По какой-то странной причине впервые за время этой войны я почувствовал себя в безопасности. Здесь, сейчас, опасность была очевидной, явной, видимой издалека, как линия горизонта на обширной равнине. В любую минуту мог появиться человек или машина и попытаться убить меня. И если противнику повезет, я погибну. Только и всего. Тут были ни к чему какие-либо тонкости, ничего не зависело от планов и сложной игры обеих сторон, от тактики, стратегии и мучительных размышлений о том, кому и насколько следует доверять.

Все, что мне требовалось, — осторожность, а привыкшие к изощренному умственному труду участки моего мозга могли наконец-то передохнуть.

Внезапно я понял квартет, вместе с которым путешествовал, его спокойствие и уверенность во время стрельбы сегодня днем.

Бывает время, когда борьба до крайности упрощается и выбор приходится делать между выживанием и смертью. Этот выбор человек делает элементарно и машинально. Даже самоубийца осторожно переходит улицу к зданию, с крыши которого собирается спрыгнуть.

Сделай правильный выбор, выбери верный путь — и уцелеешь. В противном случае — умрешь.

Уложив винтовку на колени, я спокойно вгляделся в холодную ночь.

Два дня спустя опасность вновь приняла изощренную форму.

Мы катились по той же дороге, радуясь солнечному дню, но не забывая об осторожности, когда Краб вдруг свернул в сторону и нырнул в кусты.

— Что та… — начал я, но Краб оборвал меня резким жестом.

Я замолчал, и тут же в тишине отчетливо послышался шум электромотора еще одной машины, приближающейся по дороге.

Выразительными жестами руки Краб расставил Джоан, Боба, Голди и меня позади прикрытия. Затем он пересек отделяющие нас от дороги двадцать метров и лучом лазерной винтовки перерезал ствол ближайшего дерева. Дерево с громким треском повалилось и перегородило дорогу.

Краб торопливо вернулся на свое место за кустами, рядом со мной.

Ждать пришлось недолго. Секунд через пятнадцать у нас появилась компания. На дорогу из-за поворота вывернула машина — близнец нашей, отбитой у гардианов. Оба ее пассажира слышали звук падения дерева и держали оружие наготове.

Они остановили машину в нескольких метрах от поваленного дерева и осторожно вышли из нее, внимательно осматриваясь.

Отойти от машины им так и не удалось — я прикончил обоих выстрелами в грудь. Оба гардиана дернулись и затихли на земле. Я выстрелил не думая и потому попал, но уже минуту спустя меня затошнило.

Мы выбрались из-за кустов, гадая, не следуют ли за убитыми гардианами их товарищи.

— Отличная стрельба, командир, — похвалил Краб.

— Еще бы! — вяло отозвался я.

— Боб, передай следующее сообщение, — приказал Краб и взвалил на плечо винтовку.

Вскоре мы продолжили отсчитывать мили дороги — уже на двух машинах.

Мы слишком продвинулись вперед, и в этом не было ничего хорошего. Нет смысла сообщать о том, что участок дороги чист, а затем оставлять его без наблюдения чуть ли не на двое суток. Помня об этом, Краб решил сделать привал пораньше.

Мы разбили лагерь у вершины округлого холма, возвышающегося над широкой долиной. Здесь мы имели возможность не только полюбоваться живописным видом, но и заметить приближающегося противника еще издалека. Местом для ночлега мы выбрали глубокую выемку близ вершины холма, в которую не добирался ветер.

Нет ничего лучше, чем по-настоящему согреться в холодную ночь. Мы, все пятеро, сбились у костра и увлеклись едой. Шла вахта Голди; она ела, положив на колени лазерную винтовку. «Железная дева» должна была истошными сигналами предупредить нас, если кто-нибудь потревожит ее идиотские мозги. Под ее защитой мы были почти в безопасности.

Боб расправился с едой и направился к машине гардианов, отвоеванной нами раньше этим же днем. Вскоре он вернулся с объемистым холщовым мешком и с глухим стуком опустил его на землю.