Дмитрий Силлов - Закон Шухарта [≈ Счастье для всех] [litres]

По броне «Гризли» защелкали пули. Но мы не стали вступать в обмен свинцовыми любезностями, а предпочли соскользнуть на землю с другой стороны броневика. До пристани оставалось всего ничего, пара-тройка минут хорошей пробежки – и мы у цели. Однако при приземлении американец застонал, выронил автомат, схватился рукой за правый бок и совершенно точно рухнул бы на землю, если б я его не поддержал.

– Что? – бросил я, уже понимая, что не печеночная колика на фоне сталкерского алкоголизма настигла Рэда при попытке к бегству.

– Шит хэппенз [4] «Shit happens» («дерьмо случается») – распространенное английское сленговое выражение, ставшее особенно популярным после использования его в известном фильме «Форрест Гамп». , – прохрипел тот, пытаясь зажать рану какой-то тряпкой, невесть как оказавшейся в его руке. – Отбегался я…

Попытка оказалась неудачной – тряпка вывалилась из руки Шухарта, упала в пыль и тут же попала под его ботинок, неловко на нее опустившийся. Еще немного – и, судя по вмиг побледневшему лицу американца, сам он тоже вот-вот рухнет на землю.

– Это точно, – отозвался я. С пулей в печени пробежки даже на короткие дистанции категорически не рекомендуются врачами. Поэтому я зачем-то накинул ремень автомата себе на шею и, присев немного, забросил себе на плечи обмякшее тело Шухарта, словно мешок с овсом. Тот попытался было трепыхнуться на тему «оставь меня, командир!», но я бесцеремонно нажал пальцем на подколенное сухожилие раненого, временно парализовав сокращающуюся ногу. Шухарт, поняв бескомпромиссность моих намерений, перестал дергаться и покорился судьбе.

Я же с такой вот неслабой ношей на спине припустил к катеру, капитан которого совершенно точно собирался свалить во второй раз – он как раз бежал по палубе с явным намерением освободить причальный канат, скинув его с тумбы. И ведь ничего не сделать! Как говорил незабвенный Брюс Ли, «если б можно было бить глазами», капитан уже превратился бы в хорошо отбитый стейк с колоритной якорной фуражкой на голове, темно-синей от гематом. Но в моем положении я мог только перебирать ногами, сильно надеясь, что перед нашими приключениями американец успел сходить по нужде – при серьезном ранении организм рефлекторно освобождается от мочи и дерьма, и очень не хотелось бы, чтоб последствия этого рефлекса оказались на моем камуфляже.

Но Шухарт держался молодцом. Более того: несмотря на свое неудобное положение он сумел вытащить трофейный пистолет и, извернувшись, принялся прямо с моей спины палить по преследователям. Представляю, как ему там хорошо и комфортно. Я далеко не Шварценеггер, и уж тем более не Крюк, с которым мы как-то оказались в схожей ситуации. Плечи у меня не то чтоб костлявые, но стрелять с них, имея пулю в печени, думаю, не особо приятно. Но американец палил, сдерживая вражью силу, я же бежал что есть мочи к катеру, ибо капитан сбросил-таки канат с тумбы и сейчас чесал в рубку на предельной скорости, намереваясь лишить нас транспортного средства.

Видя, что катер вот-вот отвалит от причала, я, не добежав до пристани метров двадцать, недипломатично сбросил Шухарта на землю, сорвал с пояса гранату, выдернул кольцо и швырнул его на палубу – так сказать, в порядке предупреждения.

Я не особо надеялся, что капитан, уже заведший мотор, обратит внимание на крохотную железяку. Но оказалось, обратил – наверно, сильно ценил собственную жизнь. Так или иначе, катер остался стоять на месте. Я же с гранатой, зажатой в одной руке, другой (откуда силы взялись!) ухватил американца за шиворот и таким вот макаром проволок его через весь причал.

Капитан оказался не только понятливым, но и шустрым. Пока я корячился с американцем, он успел метнуться и скинуть на берег легкий трап. Понял, небось, что любая задержка чревата полетом гранаты в рубку с его драгоценной тушкой, еле вмещающейся внутри. Вот и подсуетился, за что ему наше человеческое спасибо.

Рывком забросив безвольное тело сталкера на палубу, я развернулся и метнул гранату назад, в сторону преследователей. Отлетев, спусковая скоба звякнула о палубу, заставив капитана заметно вздрогнуть и шустро рвануть обратно, на свое рабочее место. Это ничего, полезно для сгонки лишнего веса, общего оздоровления и понимания, что незваный пассажир шутить не намерен.

Задело кого взрывом или нет – не знаю, не было времени рассматривать. Главное сделано. Катер уже отваливал от причала, я же, вслепую дав очередь из автомата в сторону берега, метнулся к пулемету на станине. Если из клубов сизого дыма и пыли, поднятой взрывом, появятся преследователи, теперь-то им точно крышка.

Не появились. Я серьезно опасался, что из недр базы выкатит какой-нибудь грузовик или БТР, оснащенный скорострельной пушкой и ПТУРами. Но, похоже, полоса моего невезения реально закончилась – катер беспрепятственно покинул гавань. Капитан высунул из рубки бледную рожу и, получив мои указания в виде короткой отмашки рукой, нырнул обратно.

Набрав скорость, катер летел в сторону Зоны.

Он лежал на спине, зажимая ладонью правую часть живота. И улыбался. Это хорошо, что скалится. Значит, живой и пока не в отключке. Вокруг его ладони расплывалось бурое пятно, медленно увеличиваясь в размерах.

Самое поганое на войне – ранение в живот. Хрен его знает, что задето, что нет. Причем делать ничего нельзя. Ни кишки вправлять, ни пулю доставать. Только повязку на брюхо – и в госпиталь как можно скорее, пока друг-товарищ от перитонита не загнулся.

Но в Зоне госпиталя нету. Есть один крупный спец, но не донесу я американца до него по болотам. Проще сразу пристрелить, чтоб не мучился.

– Куда? – прошептал Шухарт. – И сколько?

Сквозь рев двигателя слов было не услыхать, но я прочел по губам и ответил честно.

– Похоже, печень задета. От четырех до восьми часов.

Рэд на мгновение прикрыл глаза – ясно, мол. Потом взглядом показал на мой автомат, болтающийся на боку.

Я его понимаю прекрасно. Чем мучиться от четырех до восьми часов, лучше уйти тихо и практически безболезненно. Но пока катер выруливал из гавани, у меня появилась дурная идея. Дурная настолько, что я сам подивился – придет же такое в голову!

Вообще-то, если разобраться, то на кой мне нужен абсолютно незнакомый сталкер, с которым я знаком всего-то несколько часов? Правильно, на хрен он мне не сдался. И за каким, спрашивается, лядом мне сейчас лезть из кожи вон, рискуя получить в брюхо или другую часть тела аналогичную пулю, которой я только что столь удачно избежал? И это верно, резону никакого. Просит смертельно раненный очередь в голову – уважь человека и не мучай ни себя, ни его заранее провальными прожектами.