Михаил Михеев - Рожденные в огне [litres]

То, что это не ошибка, а наскоро придуманный и довольно перспективный, хотя и весьма авантюрный план, он понял, лишь когда заорал на весь эфир командир идущего замыкающим линкора «Сикисима». Вот только предпринимать что-либо оказалось уже поздно. «Сикисима» и однотипный с ним линкор «Хацусэ» были атакованы с кормовой полусферы, там, где работали двигатели и, соответственно, не действовало силовое поле. Десятки истребителей и штурмовиков, появившихся непонятно откуда, нанесли удар четко, словно на учениях. Взрывы ракет с эсминцев и истребителей первой волны, распределенные между всеми линкорами, служили лишь отвлекающим маневром и ослепили приборы на линкорах. Всего на несколько минут, но машинам, поднявшимся с засекреченной базы, так и не найденной разведчиками Ассоциации, хватило. Правда, уничтожить линкоры они не сумели, ну да задача их состояла в другом. И теперь два поврежденных корабля гирями повисли на ногах эскадры Касиваги.

У каждой ошибки есть имя и фамилия. В данный момент они в точности совпадали с теми, которые носил командующий эскадрой. В поединке двух универсальных солдат, не имеющих представления друг о друге, воинское счастье оказалось на стороне той, что была моложе и более настроена рисковать. Ну а Касиваги оказался перед выбором – бросив «Сикисиму» и «Хацусэ» на съедение, попытаться уйти и атаковать Урал тремя кораблями (а два линкора конфедератов, упорно продолжающих бой, никто не отменял, и перевес в огневой мощи у Касиваги в этом случае падал до несерьезного минимума) либо, сбросив ускорение, идти всей эскадрой. В первом случае он рисковал не прорваться либо получить такие повреждения, что об атаке крупной планеты не стоило и мечтать. Во втором гарантированно отбивал атаку уральских линкоров здесь и сейчас, но если появится эскадра, преследующая его от Эль Рияда, оторваться от нее восточники уже не успеют. Ситуация – врагу не пожелаешь.

С принятием решения Касиваги промедлил буквально несколько минут. Несколько минут с минимальным ускорением – как раз то, что требовалось Ирине, всеми силами тянущей время. А потом ракетоносцы, медлительные, тяжелые, неповоротливые, но обладающие колоссальной мощью залпа, развернулись-таки в боевой порядок, и с этого момента судьба сражения была решена.

Совокупный залп сорока ударных кораблей попросту смел линкоры восточников. Касиваги мог не стыдиться своих предков – он ушел в бою, как и подобает самураю. Вот только это было единственным светлым моментом во всей истории. Его эскадра, последняя организованная сила Ассоциации Восточных Народов в секторе, перестала существовать. Сама того не зная, капитан-лейтенант Николаева сумела малой кровью одержать победу на этом этапе войны.

Однако самый главный свой триумф она получила не когда ее избитые корабли вернулись на орбиту Нового Амстердама, и даже не спустя две недели, на Урале. Это произошло через семь часов, когда в систему буквально ворвались линкоры адмирала Александрова, и прямо в рубке своего флагмана он, наплевав на условности и никого не стесняясь, подхватил Ирину на руки и, подбросив, едва не впечатал в потолок. Конечно, чуть позже, оставшись наедине, он сурово выговорил Ирине за нарушение приказа, но… почему-то недовольства в его голосе не чувствовалось совершенно.

Единственной ложкой дегтя в бочке меда оказался тот факт, что группе Николаевой пришлось вернуться к Уралу. Не всей – авианосец адмирал забрал с собой, но линкоры и эсминцы получили слишком серьезные повреждения, и гнать их в бой означало потерять безо всякой пользы. Впрочем, как показали дальнейшие события, это было правильное решение.

Система планеты Урал. Через три недели

Контр-адмирал Лурье пребывал в отвратительном настроении. Ничего удивительного в том не было. Француз был достаточно умен, честолюбив и вдобавок не чужд некоторой самовлюбленности. Ну, бывает, нравится человеку, когда им восхищаются, а тут…

Вначале из рейда примчался Вассерман, да не один. Приволок кучу транспортов, перегруженных трофеями настолько, что непонятно, как они вообще смогли разогнаться. А еще пригнал не особо серьезно покалеченный, на скорую руку залатанный авианосец. Специалисты с верфей облазили корабль с носа до кормы и вынесли вердикт – содержали его в состоянии, близком к образцовому, все системы стандартные, за месяц введут в строй. И будет у Урала наконец полноценный авианосец. Куда раньше, чем смогут достроить корабль собственной разработки, строительство которого вследствие отсутствия опыта капитально затягивалось. Так что Вассерман и его люди – герои, причем самые настоящие!

Планета носила отважных корсаров на руках четыре дня, а потом у нее появился новый герой. Точнее, героиня, вернувшаяся с Нового Амстердама, где вдребезги разнесла идущую в направлении Урала эскадру восточников. Сделала она это грамотно, хотя – и это Лурье, как профессионал, видел четко – расклады изначально были далеко не безнадежными. Скорее даже наоборот, силы, находящиеся в системе Нового Амстердама, имели некоторый перевес. Главным было суметь в короткие сроки поставить под контроль имеющиеся ресурсы и правильно ими распорядиться. У девчонки и то, и другое получилось блестяще, но и только.

Тем не менее простому обывателю такие нюансы малоинтересны. Ему – красивую картинку, героизм, победу давай! И пропагандисты старались, делая все правильно. Лурье это прекрасно понимал, но… пребывать в тени было обидно, а на подвиги он опоздал.

Впрочем, имелось и еще одно обстоятельство, не то чтобы выводившее француза из себя, но всерьез сбивающее его с толку. Пожалуй, впервые в жизни он не мог понять, как реагировать на ситуацию. Ну, обошла его девчонка на повороте – так и хрен бы с ней, по большому-то счету. В конце концов, это ненадолго. Армия не любит тех, кто прыгает через ступени, потому что при этом всегда теряются необходимые военачальнику крупицы информации, получить которые можно лишь с собственным, плавно и тщательно набираемым опытом. Исключений почти нет, даже великий Наполеон погорел на этом. Николаева же прыгнула даже не через ступени – через лестничный пролет одним махом. Рано или поздно это скажется, и падение ее окажется стремительным и болезненным. В этом Лурье был уверен. Куда больше его сейчас беспокоило и удивляло другое.

Тот факт, что Александров открыто покровительствует Николаевой, для Лурье откровением не являлся. То, что у этих двоих отношения, далеко выходящие за рамки служебных, они даже не скрывали, хотя и не афишировали. И что, спрашивается, здесь особенного? Да ровным счетом ничего. Александров человек взрослый и свободный, Николаева тоже совершеннолетняя, ничего аморального. И то, что адмирал своей протеже дорогу прокладывает (хотя, надо отдать ему должное, пока его решения оказывались удачными), тоже дело обычное на всех планетах.