Лоис Буджолд - Избранные произведения. I том

— Правильно ли я понял, что лейтенант Солиан был связным офицером Барраярской службы безопасности на борту «Идриса»? — уточнил Майлз. Флотский патрульный полицейский, в чьи обязанности входит поддерживать порядок и мир среди команды и пассажиров, приглядывающий, нет ли какой незаконной или угрожающей деятельности на борту или подозрительных личностей — многие вошедшие в историю угоны кораблей были результатом деятельности врага внутреннего — и являющийся первой линией обороны контрразведки. Кроме того, он должен следить за проявлениями недовольства и непочтительности среди комаррских подданных императора. И оказывать всяческое содействие в случае непредвиденных ситуаций, координируя с военным эскортом эвакуацию или спасение людей. Служба связного офицера — это такая работа, которая в мгновение ока может превратиться из тоски зеленой в жизненно важную деятельность.

— Да, милорд, — впервые открыл рот капитан Брен.

— Один из ваших, не так ли? — обратился к нему Майлз. — Как бы вы охарактеризовали лейтенанта Солиана?

— Он назначен недавно, — ответил Брен и, чуть помедлив, продолжил: — Я не был близко с ним знаком, но все его предыдущие командиры дают ему высокую оценку.

— Вы его знали, сэр? — повернулся Майлз к суперкарго.

— Встречались несколько раз, — ответил Молино. — Я по большей части находился на борту «Рудры», но мое первое впечатление о нем — дружелюбный и компетентный. Он вроде бы неплохо ладил с командой и пассажирами. Просто живая реклама ассимиляции.

— Прошу прощения?

Форпатрил откашлялся:

— Солиан — комаррец, милорд.

— А!

Р-р-р! Об этом в рапортах ни полслова! С недавних пор комаррцев стали брать на Барраярскую имперскую службу. Первое поколение таких офицеров можно по пальцам пересчитать, и все они рвались доказать свою лояльность и компетентность. Майлзу довелось слышать, как один барраярский офицер со скрытой неприязнью обозвал их любимчиками императора. Грегор был лично заинтересован в успехе такой интеграции. Адмирал Форпатрил тоже наверняка это знал. Майлз передвинул историю с таинственным исчезновением Солиана на несколько строчек вверх в своем мысленном списке приоритетов.

— При каких обстоятельствах он исчез?

— Очень тихо, милорд, — ответил Брен. — Он, как обычно, отметился по окончании смены, но на следующей вахте так и не появился. Когда его каюту наконец обыскали, то обнаружилось, что вроде бы пропали кое-какие личные вещи и чемодан, хотя почти вся форменная одежда осталась на месте. Запись о том, что он покинул корабль, отсутствует, но… он куда лучше многих знает, как уйти незамеченным. Именно поэтому я и доложил о дезертирстве. После этого корабль тщательнейшим образом обшарили вдоль и поперек. Должно быть, он либо подделал записи, либо ускользнул с каким-то грузом или еще что-нибудь в этом роде.

— И никаких намеков, что он был недоволен службой или местом?

— Нет, милорд. Ничего особенного.

— А не особенного?

— Ну, было обычное хроническое поддразнивание насчет комаррца в этом, — Брен указал на себя, — мундире. Полагаю, на его нынешнем посту над ним подшучивали с обеих сторон.

Теперь мы все пытаемся быть на одной стороне . Майлз решил, что сейчас не время и не место выяснять подспудные предположения, скрывающиеся за словами капитана.

— Суперкарго Молино, вы что-нибудь подобное замечали? Являлся ли Солиан объектом… э-э… подшучивания со стороны других комаррцев?

Молино покачал головой.

— Насколько мне известно, команда «Идриса» этого парня вроде как любила. Занят своим делом, в споры не вступал.

— Тем не менее, насколько я понял, ваше первое… впечатление, что он дезертировал?

— Это кажется возможным, — признал Брен. — Не хочу выглядеть предвзятым, но он — комаррец. Может, все оказалось куда труднее, чем он полагал. Адмирал Форпатрил со мной не согласен, — честно добавил он.

— Куда больше оснований не считать это дезертирством. — Форпатрил пожал плечами. — Верховное командование очень тщательно отбирало комаррцев на службу. Публичные провалы им ни к чему.

— В любом случае, — продолжил Брен, — на поиски мы отправили всех сотрудников безопасности и запросили помощи у властей станции Граф. Которую они не очень-то жаждали предоставить. Они только твердили, что нет никаких признаков его присутствия ни в секторах с гравитацией, ни в секторах невесомости, и никаких записей, что человек, соответствующий его описанию, покинул станцию на местном челноке.

— А потом что произошло?

— Время истекало, — ответил адмирал Форпатрил. — Ремонтные работы на «Идрисе» завершились. Усилилось давление, — тут он неласково глянул на Молино, — с требованием покинуть станцию Граф и продолжить запланированный маршрут. А я — я не бросаю моих людей, если это зависит от меня!

— Экономически невыгодно держать на месте весь флот ради одного человека, — процедил сквозь зубы Молино. — Чтобы вести расследование этого дела, вы могли бы оставить один корабль или даже небольшую команду, которая по завершении догнала бы нас, а остальные суда могли бы улететь.

— У меня есть однозначный приказ не разделять флот, — отрезал Форпатрил. На его скулах заиграли желваки.

— Но на нас десятилетиями никто не нападал в этом секторе, — возразил Молино. У Майлза возникло ощущение, что он присутствует при надцатом раунде бесконечного спора.

— Ни одного — с тех пор, как Барраяр предоставил вам бесплатный военный эскорт, — с фальшивой сердечностью ответил Форпатрил. — Вот уж странное совпадение! — Он посуровел: — Я своих людей не бросаю. Я поклялся в этом во время эскобарской катастрофы, когда еще был молокососом — мичманом. — Он бросил взгляд на Майлза: — Это было под командованием вашего отца.

Хо-хо! Это может оказаться проблемой… Майлз позволил себе вопросительно поднять брови.

— И что тогда случилось, сэр?

Форпатрил фыркнул, вспоминая:

— Я был младшим пилотом десантного боевого катера, оказавшегося в одиночестве, когда эски разнесли на орбите в пыль корабль-матку. Думаю, если бы мы смогли добраться до него во время отступления, нас бы разнесло вместе с ним, но все же… Пристать некуда, бежать некуда. Даже те несколько кораблей с открытыми причалами, которые уцелели, не соизволили остановиться ради нас, а у нас на борту двести человек, в том числе и раненые… Это был сущий кошмар, должен сказать.

Майлз понял, что адмирал буквально проглотил готовое сорваться с языка слово «сынок».

— Не уверен, что у адмирала Форкосигана оставался выбор к тому моменту, когда он унаследовал командование после гибели принца Зерга, — осторожно проговорил Майлз.

— О, вообще никакого, — согласился Форпатрил, снова взмахнув рукой. — Я не утверждаю, что он не сделал все, что было возможно в той ситуации. Но он тоже не всесилен, а я оказался среди тех, кем пожертвовали. Провел почти год в лагере для военнопленных у эсков, пока в результате переговоров не оказался дома. И должен сказать, эскобарцы превратили наше пребывание там отнюдь не в каникулы.