Лоис Буджолд - Избранные произведения. I том

— Для таких вещей есть срок давности, — поправил Айвен Ксав. — Три-четыре года… а, может, семь? Или семь — для того, чтобы объявить мертвым пропавшего без вести?..

Он в сомнении наморщил лоб.

— Что это значит? — переспросила Теж. — По-барраярски?

— Это значит, что даже если ты уедешь, я останусь женатым на тебе. Еще на несколько лет. И, например, жениться мне в это время будет нельзя. И заключить помолвку, кажется, тоже.

— Ах, да! У вас тут человеку разрешено иметь не более одного супруга сразу, верно? Получится, мы свалим на тебя эту проблему… А вдруг ты встретишь кого-нибудь и влюбишься?

Эта картина почему-то расстроила Теж. Но разве она не хочет, чтобы Айвен Ксав был счастлив?

Зато сам он выпрямился и малость просветлел.

— Если подумать, это скорее плюс, чем минус. Мать ведь не сможет на меня давить, чтобы я всерьез за кем-то ухаживал, если я уже буду женат, а? Все, на парковке место занято.

Он приподнял бровь:

— Хотя не уверен, станут ли мне девушки чаще отказывать или наоборот…

— В таком случае, — заявила Риш, перекатываясь на ноги, — объявляю результат: спешки нет, а я буду весьма признательна, если вы двое уберетесь из моей спальни. Кое-кто тут хочет спать.

Похоже, идея заставила Айвена Ксава задуматься всерьез.

— Угу. Вот Майлз, когда его планам что-то мешает, начинает беситься и рваться вперед. А я обычно предпочитаю подождать. Пока ждешь, в голову может прийти какая-нибудь удачная мысль, а если прождать подольше — то и проблема способна сама собою рассосаться. Тогда и делать ничего не придется. Если только окружающие не станут в нее лезть.

— Да, вся хитрость во времени, — радушно подтвердила Риш. — Прождать тебе придется точно не более — ты ведь у нас натурал? — шестидесяти лет. Да? Если ты раньше на своей машине не разобьешься.

— Ага. Значит, мы нашли линию наименьшего сопротивления, верно?.. — рассеянным голосом уточнил Айвен Ксав.

Риш покачала головой:

— Марш в постель. Приведете в порядок то, что у вас осталось от мозгов, и снова вернетесь к этой проблеме утром. Или когда угодно еще, лишь бы не у меня над ухом.

И она вышла в гардероб, чтобы взять там постельное белье.

Айвен Ксав поднялся и взял Теж за руку. Ее ладонь была теплой, а его — еще теплей.

— Пожалуй, это ее лучший совет за вечер. Давай просто… отложим это дело. Авось, еще что-нибудь случится.

Всю последующую неделю Айвен все больше склонялся к тому, что бездействие — прекрасный способ решения проблем. Десплен загружал его на работе не более, чем обычно, никаких настоящих кризисов в Оперативном отделе не произошло, а надуманные Айвена не волновали, хоть он и получил определенное удовольствие, подбирая язвительные ответы на письма. По утрам Теж продолжала свои языковые штудии, или игры, как она их по-прежнему называла, а днем они с Риш ради разнообразия ездили к матушке Кости. Что было особо приятно, оттуда они возвращались с домашним заданием по кулинарии. Айвен тайком распустил форменный ремень на одну дырочку.

Байерли продолжал почти каждый вечер уводить Риш с собой, и против этой благотворительности Айвен ничего возразить не мог. Создания Ночи, как он прозвал эту парочку, могли вернуться домой когда угодно. Айвен был не против, лишь бы Риш входила тихо, но вот столкнуться за завтраком с Байерли ему совершенно не понравилось.

Айвен только-только успел, не присаживаясь, проглотить свою порцию утренних хлопьев, прежде чем отбыть на работу в Генштаб, как полуодетый Байерли — в рубашке и без пиджака, хотя с глазами немного менее мутными, чем обычно — заметил, прихлебывая чай:

— Прошлым вечером я услышал кое-что интересное про вас с Теж. От Джона Форкереса, не больше не меньше. Это младший братец графини Форбреттен, ну, помнишь.

Айвен нахмурился. Хорошо, что Теж еще спит. Не услышит никаких мерзостей.

— Как его занесло на одну вечеринку с тобой?

— Эй! Не все места, где я бываю, представляют угрозу для морали юных форов. Иначе я бы мальчика оттуда потихоньку выставил. Он пересказал мне сплетню, которая ходит среди наших самых закоснелых форских матрон. Якобы леди Элис в ужасе от твоего внезапного брака, хоть и делает вид, что все прекрасно. Потому что хаутская кровь и специфическая родня Теж совершенно лишают любое ваше потомство шансов занять императорскую табуретку. Если, не дай бог, с Грегором что случится. И, вероятно, вместе с ними теряешь эти шансы и ты сам, хотя, конечно, тебя еще можно уговорить жениться по второму разу.

Айвен подавился хлопьями:

— Серьезно?

— Весьма. Граф Рене Форбреттен за всю дискуссию, естественно, и рта не раскрыл, — и Байерли покосился на него.

Брови Айвена поползли на лоб, когда до него медленно начал доходить полный смысл этой новости.

— Ха! Этот бонус мне в голову не приходил. А ведь ты прав! — расплылся он в улыбке. — И я, и мои дети прямиком выходят из-под перекрестного огня столичной политики. Класс! Надо пересказать это маман, когда я ее в следующий раз увижу. Она будет в полном восторге.

Байерли деликатно отхлебнул и уточнил:

— Дети? Какие дети?

— Гм… — Айвен покраснел.

Байерли промокнул салфеткой губы — которые он скривил самым раздражающим образом — но развивать тему не стал.

Лишь входя в двери Генштаба, Айвен запоздало сообразил, что Байерли наблюдал за его реакцией не просто из желания втайне позабавиться. «Нет, черт побери, работа Грегора мне никогда и даром была не нужна!». Он был почти готов развернуться на месте, догнать Байерли и сунуть этого мерзавца головой в какой-нибудь водоем — и так держать, пока тот не забудет эти мысли раз и навсегда.

«Вот долбаный Имперский хорек!»

— Я купила себе колокольцы для лодыжек.

Теж показала свое приобретение Риш, встряхнув его в руках. Колокольцы издали веселый перезвон, и не просто так, а в гармоническом аккорде.

— Если мы отодвинем мебель, хватит места по-настоящему поупражняться в танце. Я могу взять на себя партию Гагата. А ритм за тобой.

Риш крутанулась на месте, оценивая размеры гостиной Айвена Ксава.

— Что ж, попробовать можно. У меня примерно час, пока Бай за мной не заедет.

Они облачились в тренировочные костюмы и в четыре руки сдвинули в сторону диванчик и кресла, освободив отличное широкое пространство на ковре. День без урока матушки Кости становился днем скуки и тяжких раздумий, но на сей раз Теж обо всем позаботилась заранее.

Когда они принялись делать наклоны и растяжки, Теж как бы ненароком спросила:

— Значит, опять Бай. Чем это вы занимаетесь каждую ночь, а?

Риш усмехнулась:

— Послушай, Теж, учителя по эротическому искусству у нас с тобой были одни и те же. Напряги воображение.