Лоис Буджолд - Избранные произведения. I том

«И расставаний было достаточно, чтобы выучить наизусть все дорожные знаки на этом пути».

Рот Бая приоткрылся, а брови поползли на лоб:

— Хм. На эту тему ты, кажется, никогда не говорил.

— Нет.

Если подумать, то множество его проблем начиналось с окольного или даже прямого брачного давления высших форов, причем пару раз оно исходило от женщин уже замужних — хотя, казалось бы, им-то что на эту тему беспокоиться, наивно полагал Айвен. Ха, а с Теж эта проблема у него сразу отпала. Если бы он знал, насколько спокойно быть женатым (но только не жениться), он бы, может, уже много лет как решился. Только тогда его женой была бы не Теж — и все могло быть по-другому, верно? Он мрачно обдумал этот парадокс.

Бай с усталым вздохом расслабился в кресле.

— Что ж, по крайней мере, расстаться с Теж для тебя труда не составит.

Кажется, не разрешается тормозить машину прямо посреди улицы и душить СБшного агента, как бы лично Айвена тот ни достал? К счастью, квартал Бая показался прежде, чем искушение побороло у Айвена осмотрительность. Бай поблагодарил и махнул на прощание — как обычно, вялой, словно бескостной, рукой.

Интересно, Теж уже дома? Или нет. Стоит ли ему поспешить или, наоборот, ехать помедленнее? В результате такой нерешительности Айвен доехал до своего подземного гаража, так ни разу и не превысив скорость.

Два следующих дня Айвен провел, непрерывно охотясь за Теж. Она возвращалась из отеля одна, без Риш, и очень поздно — когда Айвен был уже почти в прострации и всеми силами гнал от себя мысль, что завтра ему нужно вставать по будильнику. Началась рабочая неделя; весь день Айвену приходилось бороться с бесконечным потоком всяких мелких ошибок и глупостей Оперативного отдела, комментарии в ответ на которые варьировались от резких до саркастических. Среди последних Айвен мысленно выделил целый новый подвид — едкие. В любом случае, ужин он пропускал, а вместе с ним и Теж, которая снова уезжала кого-то куда-то возить.

На третий вечер Айвен запланировал предупреждающий удар — зарезервировал столик в ресторане для Теж и ее родни: там она не могла не появиться хотя бы потому, что ей требовалось всех привезти. Полный кворум Аркв не собрался, но всё же их хватило, чтобы серьезного личного разговора не получилось. За столом преобладала скучная туристская болтовня. Нет, собраться в публичном месте было скверной идеей. Для приватных переговоров, так необходимых Айвену, следовало бы пригласить их к себе домой — и, желательно, подлить им фаст-пенты в суп. Или в аперитивы. Увы, наркотик правды вводится только в виде инъекций.

Ночью после этого им с Теж не удалось ни откровенно поговорить, ни даже в качестве замены заняться сексом — тоже своего рода увиливание от разговора, но Айвен начал думать, что с этим можно смириться. Поскольку на эту ночь Риш снова устроилась на диване в гостиной, то и Баю в постельных делах повезло не больше, однако это не слишком утешало. А утром Теж позволила ему проспать — специально? — из-за чего ему пришлось нестись на работу, где его ждала борьба с очередными идиотами, без утренней компенсации в виде бесед, поцелуев, завтрака или кофе.

Так больше продолжаться не может.

Микобур повел себя аномально.

Надев пластиковые перчатки, Теж натянула респиратор — обычный больничный фильтр-респиратор, без электронной начинки, бог знает где добытый Амири — и приготовилась спускаться вслед за ним, бабушкой и Гагатом по не слишком устойчивой складной лестнице в темную, в метр шириной, шахту. Химические люминофоры, которые каждый прицепил себе на пояс, болтались при спуске, давая яркое, но прыгающее освещение.

Надо признать, что за первые три дня Микобур показал впечатляющую пробивную способность. После того, первого, визита, Амири с Гагатом приходили в гараж уже сами, причем всякий раз другой дорогой, раз в день проверяли результат и заменяли выработанные мико-стержни на новые. Но Теж опасалась, что бабушке придется разочаровать своего земного коллегу: тот «прямой тоннель заданного диаметра», который он хочет получить, существует пока только в перспективе на будущее. Черные стены шахты шли волной — отнюдь не иллюзия от колеблющихся источников света: они то сужались, то расширялись случайным образом и норовили уйти в сторону. Шахта оканчивалась своего рода вестибюлем, устроенным Амири, чтобы складировать разное оборудование; добравшись туда, Теж выпрямилась и перевела дыхание.

Амири поднес палец к своей маске.

— Отсюда — как можно меньше разговоров, — прошептал он. Теж и Гагат послушно кивнули. Свои наручные коммы они оставили в запертой кладовке наверху и там же переобулись из обычной обуви в мягкие, не производящие шума домашние тапочки. На носу тапочек Теж были кроличьи мордочки, а бабушкины изображали котят; похоже на маленькую месть со стороны Зуми за то, что ее послали по магазинам. Под подошвами тапочек пол казался странным — не жестким, а словно резиновым.

Туннель, уводящий в сторону сквера, был достаточно широк, чтобы выпрямиться в полный рост, хотя бабушке все же приходилось наклонять голову. Лишь там, где он порой сужался, нагибаться приходилось всем. Что еще хуже, он извивался, причем явно случайным образом. Им дважды приходилось останавливаться и протискиваться в крутой изгиб. Все это больше напоминало не путешествие по туннелю, а ползание по гигантскому кишечнику.

К вящему сходству, в трубе начали образовываться аппендиксы. Большинство из них было не толще предплечья Теж; хотя она совершенно не испытывала желания засунуть туда руку, в перчатке или без, но Гагат не устоял и наглядно продемонстрировал такую возможность. Теж скорчила ему физиономию.

В очередном случайном расширении Гагат вдруг затормозил, и его глаза над маской засверкали. Амири увел бабушку вперед, чтобы та проверила растущий конец туннеля; он с раздраженным видом оглянулся, но, разумеется, не мог на них прикрикнуть. Их с бабушкой огоньки люминофоров, покачиваясь, уплыли вдаль.

— Вот! — шепнул Гагат, указывая люминофором на свой приз — или сюрприз, так как он решительно отказывался заранее предупредить сестру, что за классную штуку нашел.

Из стены примерно на уровне пояса торчала белесая ступня скелета.

Теж отпрыгнула и свирепо уставилась на своего нечетного братца. Четные, нечетные, все братья одинаковы. Этот явно находил забавным, что сестренка не может завопить, а только задыхается. Теж сделала глубокий вдох, успокаиваясь, и решила, что невозмутимость станет с ее стороны лучшей местью.

— Что ж, этот барраярец нас точно не побеспокоит.

Гагат хихикнул и вытащил из кармана куртки длинный, складной стальной нож. Открыв его, он наклонился и ткнул острием в резиновую стену поблизости от ноги. После секундного сопротивления стена поддалась.