Лоис Буджолд - Избранные произведения. I том

Гуля говорила:

— …если мы хотим с помощью провол о чек оттянуть наказание как можно дальше, вот отличный шанс. Смотрите, я уже разметила последовательность судебных дебатов…

— Могу я дать совет? — заговорил Айвен, понизив голос. Шив поднял ладонь, утихомиривая нахмурившуюся от такого вмешательства Гулю.

— Будь добр, — сказала баронесса.

— За каждую минуту грегоровского внимания с вами конкурируют примерно десять тысяч человек, но он предложил вам это утро на блюдечке с голубой каемочкой. Второй раз он предлагать не станет. А, кроме того, смотрите, как он одет.

— И как? — переспросил Шив, и его тяжелые черты выразили озадаченность.

— Это знак. Если бы он планировал вас прищучить за местный ущерб — включая этот чертов Микобур — то оделся бы в форбаррские цвета, черное с серебром. Если бы хотел свести с вами счеты за то, что вы сделали со штаб-квартирой его СБ, он был бы в зеленом парадном мундире. Но вместо этого он надел свой «костюм политика». Это значит, ему нужно что-то, чего у него еще нет. И что он может предложить вам нечто, что вы, смотря по обстоятельствам, расцените как сделку. Если только не станете впустую тратить его время и не рассердите его.

— И как его можно рассердить? — прищурился Шив.

— Например, трата его времени впустую — уже заявка на это.

— А как мы поймем ? — поинтересовалась Теж, опасливо покосившись на возвышение. — Что он уже рассердился.

— Гм… — Айвен замялся. — Наверное, никто из вас не сумеет. Спросите меня.

Он отошел обратно, давая Арквам последний шанс переговорить с глазу на глаз. К его глубокому облегчению, Шив повернулся и заявил:

— Дом Кордона выбирает положиться на волю Звездной Палаты.

Леди Элис не произнесла ни слова, однако прижатая к губам ладонь маман подсказывала Айвену, что ее надежды оправдались. И это заставило его всерьез задуматься, что же на самом деле скрывалось в последние дни под чисто дамскими разговорами Элис, Мойры и Юдин.

Секретарь, поглядев на какое-то сообщение на своем наручном комме, встал, подошел к дверям аудитории и принял от мажордома еще одну делегацию. Все до единого пришедшие были Айвену знакомы.

Дув Галени сегодня утром смотрелся настоящим лощеным имперским офицером в своем парадном мундире; то же относилось к генералу Аллегре и полковнику Отто. Последний — без единого пятнышка грязи и столь уверенный в своем опыте как специалиста, что никакое окружение его не смущало. Столь же самоуверенным, и к тому же — самодовольным, выглядел доктор Вонг Уэдделл из Имперского Научного института, один из ведущих ученых в области молекулярной биофизики, генетики, ксенобиологии и всякого такого. Его сопровождала старший администратор института Сьюзен Аллегре — или как его куратор, поскольку Уэдделл в таковом регулярно нуждался, или для того, чтобы принимать и передавать в Институт любые новые запросы, которые могли бы возникнуть этим утром; в любом случае, когда всем указали, куда сесть, ее место оказалось рядом с Уэдделлом, а не с мужем.

Когда суматоха в зале улеглась, Грегор продолжил:

— Есть два возможных подхода к разрешению проблемы, в юриспруденции и не только: начать с фактов и перейти к следствиям из них, или начать с желаемого результата и вернуться, пройдя необходимые для его достижения шаги. Мы по возможности используем оба подхода и встретимся на середине. Чтобы начать с начала, с базовых фактов — коммодор Галени, вы смогли выяснить, как именно СБ ранее проглядела информацию о цетагандийском бункере и его содержимом? И откуда взялся сержант Абеляр с его бомбой? Как он погиб, мы знаем.

— Да, сир. За вчерашний день и прошлую ночь я значительно продвинулся в изучении обоих вопросов.

За вчера, другими словами, с момента его последнего доклада — следовательно, что-то из того, что он сейчас расскажет, станет новостью и для Грегора. По взмаху императорской руки Дув вышел вперед, Грегор прислонился к кафедре, а Дув встал за комм-пульт в привычной позе лектора. На свою аудиторию он поглядел с не меньшим любопытством, чем созерцали его они.

— Изучая документы и записи почти восьмидесятилетней давности, оставшиеся со времен строительства штаб-квартиры СБ, я сумел отследить судьбу офицера, который подписал документ об инспекции этого бункера, капитана Гео Фароса. Он служил в СБ, и к нему был приписан в качестве помощника сержант инженерных войск Влад Норман. Спустя месяц после подписания этих бумаг они оба погибли при несчастном случае на строительстве, вместе с еще тремя гражданскими служащими: согласно последовавшему инженерному отчету, два строящихся этажа рухнули из-за нарушения указанных в спецификации размеров и неверной установки крепежных соединений. В этом, написанном от руки, отчете, э-э, инженерный термин «напортачили с подгонкой» был подчеркнут жирным. Дважды.

Сидящий в третьем ряду полковник Отто поднял брови с явным и острым интересом и понимающе кивнул; Галени откозырял ему по-СБшному — поднес два пальца к виску — и продолжил:

— Император Юрий, следуя рекомендации своего архитектора, приказал повесить начальника строительства за такие несанкционированные упрощения и усилить все несущие конструкции втрое, но это уже другая история.

— Эх, были дни, — пробормотал Отто, и непонятно, прозвучала ли в его голосе ирония или одобрение.

— Есть два возможных объяснения, почему это, я бы сказал, уникальное содержимое бункера осталось необнаруженным. Первое: Фарос и Норман просто пропустили осмотр как таковой, по лени или нехватке времени, поскольку посчитали, что в бункере тридцатилетней давности не может быть ничего ни опасного, ни интересного. На тот момент строительство уже вышло за все рамки бюджета и сроков — отсюда, вероятно, и махинации с креплением балок — поэтому такую гипотезу нельзя сбрасывать со счетов. Второе: они выяснили, что находится в бункере, однако решили придержать эту новость, рассчитывая тайно вернуться туда позже и поживиться самим. Армейское досье Нормана безупречно, но и искушение, как мы сейчас видим, было весьма существенным. Для Фароса вероятность еще выше: происходящее вокруг Юрия на тот момент уже вызывало основания для беспокойства, тем более если наблюдать это вблизи глазами офицера СБ, и капитан мог принять решение обеспечить свое будущее иным способом, движимый страхом или жадностью. Или и тем, и другим одновременно.

— А какое объяснение предпочитаете вы? — уточнил Грегор.

Галени покачал головой:

— В истории всегда самым интересным является выяснение вопроса «о чем думали эти люди?» Но, боюсь, на него зачастую и сложнее всего ответить. Если в ходе моего расследования не всплывут какие-либо новые документы, вот тот предел, до которого я в своем рассказе могу придерживаться правды.