Лоис Буджолд - Избранные произведения. I том

Доктор Генри взял чемоданчик с инструментами.

— Осмотр займет всего несколько минут, — заверил он Корделию. — А потом можно лететь дальше.

Корделия чувствовала, что доктор немного побаивается Ботари. Даже сейчас он обращался к ней, а не к сержанту, словно она — переводчик, который сможет переложить его речь в слова, доступные Ботари. Сержант, конечно, способен испугать кого угодно, но ведь если делать вид, что его нет, он все равно никуда не исчезнет.

Они свернули в переулок, спускавшийся к самой воде, и Ботари постучал в дверь аккуратного двухэтажного домика. Им открыла улыбающаяся пожилая женщина.

— Доброе утро, сержант. Входите, все готово, миледи. — Она приветствовала Корделию неловким книксеном.

— Доброе утро, мистрис Хисопи. Как у вас приятно!

Внутри все сверкало чистотой: вдова военного, мистрис Хисопи прекрасно знала, что такое инспекторский смотр. Корделия понимала, что в обычные дни обстановка в доме нянюшки более непринужденная.

— Ваша малышка ведет себя прекрасно, — сообщила мистрис Хисопи, поворачиваясь к сержанту. — Утром она выпила всю бутылочку. И мы только что искупались. Вот сюда, доктор. Надеюсь, вы найдете, что все в порядке…

Она провела их наверх по узенькой лестнице. Одна из двух спален на втором этаже принадлежала ей, другая, выходившая окном на озеро, была превращена в детскую. В колыбельке ворковал темноволосый младенец с огромными карими глазами.

— Вот и умница, — улыбнулась мистрис Хисопи, беря девочку на руки. — Ну-ка, поздоровайся с папой! А, Элен? Лапочка моя.

Ботари остановился в дверях, опасливо глядя на малышку.

— У нее сильно выросла голова, — наконец выговорил он.

— Так обычно и бывает между двумя и тремя месяцами, — подтвердила мистрис Хисопи.

Доктор Генри разложил свои инструменты на пеленке, а мистрис Хисопи снова уложила девочку в колыбельку и начала ее раздевать. Они с доктором завели разговор о молочных смесях и младенческом пищеварении, а Ботари прошелся по тесной комнате, все рассматривая и ни до чего не дотрагиваясь. Здесь он выглядел вопиюще неуместным — огромная мрачная фигура в темном мундире. Голова сержанта коснулась наклонного потолка, и он осторожно попятился к двери.

Корделия с любопытством заглядывала через плечо доктора. Младенцы. Очень скоро и у нее будет такой. Словно в ответ ее живот затрепетал. Их сын, Петер Майлз, пока еще очень слабенький, но если он и дальше будет развиваться теми же темпами, то последнюю пару месяцев ей придется провести без сна. Она жалела, что не прошла в Колонии Бета курс подготовки родителей — пусть даже и не имея перспектив получить лицензию. Впрочем, на Барраяре все женщины как-то ухитряются рожать и без научно обоснованных методик. Мистрис Хисопи обучалась на собственном опыте — и вот сейчас у нее трое взрослых детей.

— Удивительно, — заметил доктор Генри, качая головой и записывая какие-то данные. — Совершенно нормальное развитие, насколько я могу судить. Никаких признаков того, что она вышла из маточного репликатора.

— Я тоже вышла из репликатора, — скромно призналась Корделия, и доктор невольно осмотрел ее с головы до пят, словно ожидая увидеть незамеченную им прежде пару щупалец. — Бетанский опыт свидетельствует, что важно не столько то, каким образом вы появились на свет, сколько то, кем становитесь по прибытии.

— Вот как? — Он задумчиво нахмурился. — И у вас нет генетических дефектов?

— Ни малейшего, — заверила Корделия.

— Нам необходима эта технология. — Он вздохнул и принялся собирать инструменты. — Девочка в полном порядке, можете ее одеть, — добавил он, обращаясь к мистрис Хисопи.

Ботари шагнул вперед и навис над колыбелькой. Между бровями у него пролегли глубокие складки. Он осторожно прикоснулся пальцем к младенческой щечке, а потом потер большой и указательный пальцы друг о друга, словно проверяя их чувствительность. Мистрис Хисопи искоса посмотрела на него, но ничего не сказала.

Ботари задержался, чтобы уплатить мистрис Хисопи по счету за месяц, а Корделия и доктор прошли к озеру в сопровождении Друшикко.

— Когда к нам в госпиталь привезли семнадцать эскобарских маточных репликаторов, присланных из военной зоны, — сказал Генри, — я, честно говоря, просто ужаснулся. Зачем сохранять эти никому не нужные эмбрионы — и с такими затратами? И зачем сваливать их в мою лабораторию? Но с тех пор я с ними свыкся, миледи. Я даже нашел для них применение — в терапии ожогов. Проект был утвержден неделю назад, и сейчас я над этим работаю.

И он начал с увлечением излагать свою теорию, которая, на взгляд Корделии, была вполне здравой.

— Моя мать работает в больнице Силики инженером по оборудованию, — сообщила она, когда доктор замолчал, чтобы перевести дух и услышать ее одобрение. — Она занимается как раз такими вещами.

Генри опять пустился в объяснения, но тут Корделия отвлеклась, чтобы поздороваться с двумя женщинами, шедшими им навстречу.

— Жены вассалов графа Петера, — пояснила она, когда те прошли.

— Я думал, они увозят свои семьи в столицу.

— Некоторые уезжают, другие остаются здесь. Жизнь здесь намного дешевле, а платят этим людям гораздо меньше, чем я думала. К тому же провинциалы с подозрением относятся к столичной жизни. — Она слегка улыбнулась. — У одного из охранников две жены — одна здесь, вторая в городе. И никто из товарищей пока его не выдал. Надежные люди.

Генри поднял брови:

— Ловко устроился.

— На самом деле — нет. Ему хронически не хватает денег, и он всегда выглядит озабоченным. Но никак не может решить, от которой жены отказаться. Похоже, любит обеих.

Доктор Генри, который собирался порыбачить, извинившись, отошел договориться об аренде лодки. В это время к Корделии подошла Друшикко и, понизив голос, спросила:

— Миледи… Каким образом у сержанта Ботари появился ребенок? Он ведь не женат, правда?

— Ты поверишь, если я скажу, что его принес аист? — весело спросила Корделия.

— Нет.

Дру нахмурилась — по-видимому она не одобряла такого легкомыслия. Корделия не могла ее винить. Она вздохнула. «Как мне вывернуться?»

— Но дело было почти так. Маточный репликатор прислали с Эскобара на курьерском корабле. Малышка дозрела в лаборатории госпиталя под присмотром доктора Генри.

— И она действительно дочь Ботари?

— О да. Генетически проверена. Именно так они определили…

Корделия оборвала фразу, не договорив. «Осторожно…»

— Но что такое эти семнадцать репликаторов? И как младенец попал в репликатор? Это… это серия каких-то экспериментов?

— Перенесли плаценту. Тонкая операция, даже по галактическим стандартам, но вполне освоенная, не на уровне эксперимента. Послушай… — Корделия замолчала, быстро соображая. — Я расскажу тебе правду. — «Только не всю». — Маленькая Элен — дочь Ботари и молодой эскобарианки по имени Элен Висконти. Ботари… любил ее… очень сильно. Но после войны она не захотела лететь с ним на Барраяр. Ребенок был зачат… э-э… в барраярском стиле, и потом, когда они расстались, помещен в репликатор. Подобных случаев было несколько. Все репликаторы прислали в госпиталь, который был заинтересован в том, чтобы получше ознакомиться с новой технологией. После войны Ботари находился… на лечении — довольно длительном. Но выздоровев, он взял на себя заботу о девочке.