Лоис Буджолд - Избранные произведения. I том

— А другие тоже забрали своих детей?

— Большинство других отцов к тому времени погибли. Младенцы попали в приют для детей военнослужащих.

Вот так. Официальная версия, все в полном порядке.

— Как-то странно… — Друшикко хмуро смотрела в землю. — Трудно представить себе Ботари… По правде сказать, — выпалила она с внезапной откровенностью, — я вовсе не уверена, что поручила бы Ботари заботиться даже о кошке. Разве он не кажется вам немного сумасшедшим?

— Мы с Эйрелом присматриваем за ним. По-моему, Ботари пока прекрасно справляется. Он самостоятельно нашел мистрис Хисопи, исправно платит ей и следит за тем, чтобы у девочки было все необходимое. А что, он тебя как-то волнует?

Друшикко кинула на Корделию взгляд, полный изумления и как бы говоривший: «Вы что, шутите?»

— Он такой огромный. И уродливый. И он… иногда что-то бормочет себе под нос. И так часто болеет — по нескольку дней подряд не встает с постели. Но у него нет ни жара, ни чего-либо подобного… Командир людей графа Петера считает, что Ботари — симулянт.

— Он не симулянт. Но я рада, что ты об этом сказала. Надо будет Эйрелу побеседовать с командиром и объяснить, что к чему.

— Но разве вы его не боитесь? По крайней мере в его плохие дни?

— Глядя на него, мне хочется плакать, — медленно проговорила Корделия, — но я его не боюсь. Ни в плохие, ни в хорошие дни. И тебе тоже не следует бояться его.

— Извините. — Друшикко чертила носком туфля по гравию. — Это очень печальная история. Неудивительно, что он не рассказывает об эскобарской войне.

— Да. Я… была бы очень признательна, если бы ты с ним об этом не заговаривала. Ему это очень тяжело.

Короткий перелет через узкую часть озера — и они оказались в поместье Форкосиганов. Сто лет назад дом был форпостом крепости, расположенной на мысу, а теперь, когда надобность в наземных укреплениях отпала, старинные каменные казармы были переделаны под более мирные цели. Доктор Генри, по-видимому, ожидал чего-то более внушительного и был слегка разочарован.

Графская домоправительница сервировала легкий обед на украшенной цветами террасе у южной стороны дома, неподалеку от кухни. Идя к столу, Корделия с графом Петером немного отстали.

— Спасибо вам, сэр, что разрешили к вам вторгнуться.

— Вот еще — вторгнуться! Это твой дом, милочка. Ты можешь принимать здесь кого захочешь. К тому же сегодня ты впервые входишь сюда, неся под сердцем ребенка. — Они остановились в дверях. — Знаешь, когда моя мать вышла замуж за отца, она поменяла всю обстановку резиденции Форкосиганов. Моя жена в свое время сделала то же самое. Эйрел женился так поздно — полагаю, перемены будут более чем своевременны. Ты не хотела бы этим заняться?

«Но это же ваш дом, — беспомощно подумала Корделия. — Ваш, а не мой и даже не Эйрела…»

— Ты пока не оставила никакого следа в нашей жизни, — продолжал граф. — Порой я боюсь, как бы ты снова не улетела. — Старик улыбнулся, но во взгляде, который он бросил на невестку, мелькнуло беспокойство.

Корделия похлопала себя по округлившемуся животу.

— О, я теперь надежно пришвартована, сэр. — Она поколебалась. — Должна вам признаться, я подумала, как хорошо было бы устроить в резиденции Форкосиганов лифт. Считая подвал, полуподвал, чердак и крышу, в главной части здания восемь этажей. Сейчас это для меня немного утомительное путешествие.

— Лифт? Мы никогда… — начал граф, но тут же осекся. — Где?

— Можно в заднем холле, рядом с трубой канализации. Так внутренняя архитектура не будет изменена.

— Действительно, можно. Прекрасно. Выбери подрядчика и распорядись.

— Тогда я завтра же этим займусь. Спасибо вам, сэр.

Оказавшись у него за спиной, Корделия позволила себе удивленно поднять брови.

Преследуя, видимо, все ту же цель — всячески ублажать мать своего будущего внука, — старый граф был подчеркнуто любезен с доктором Генри, несмотря на его молодость и демократические замашки. А Генри, в свою очередь, благодаря советам Корделии, тоже прекрасно поладил с графом. Старик с увлечением рассказывал врачу о новом жеребенке, только что родившемся в конюшнях Форкосиган-Сюрло. Он принадлежал к породе, которую граф Петер называл «тяжеловозом», хотя, на взгляд Корделии, в этом трогательном длинноногом существе не было ровным счетом ничего тяжеловесного. За огромные деньги будущий племенной жеребец был выписан с Земли в виде замороженного эмбриона. На Барраяре зародыш имплантировали кобыле, а за вынашиванием жеребенка обеспокоенно следил сам граф. Доктор Генри проявил интерес к технической стороне вопроса, и после обеда граф предложил всем экскурсию на конский двор.

Корделия попросила ее извинить.

— Наверное, мне лучше прилечь. А ты, Дру, иди. Со мной побудет сержант Ботари.

Она окончательно уверилась, что с Ботари творится что-то неладное: за обедом он не съел ни кусочка и уже больше часа молчал.

Дру стала было отнекиваться, но ее так заинтересовали лошади, что она дала себя уговорить. Когда Корделия и сержант остались вдвоем, он с благодарностью кивнул:

— Спасибо, миледи.

— Мне показалось, что вы нездоровы.

— Нет… Да. Не знаю. Я хотел… Мне хотелось поговорить с вами, миледи. Уже… несколько недель. Но подходящего момента никак не было. Я больше не могу ждать. Я надеялся, что сегодня…

— Что ж, сейчас самое удобное время. — В кухне домоправительница гремела посудой. — Пройдемся или…

— Как вам угодно, миледи.

Они пошли вокруг старого каменного дома. Беседка на холме была бы прекрасным местом для уединенной беседы, но Корделия слишком отяжелела и от своего состояния, и от обильной еды, чтобы туда взбираться. Она пошла по дорожке вдоль склона, которая вывела их к невысокой ограде фамильного кладбища Форкосиганов.

Этот уютный маленький некрополь уже был заполнен почти до предела — члены семьи, дальние родственники, особо заслуженные вассалы… Первоначально кладбище находилось на территории ныне разрушенного форта, и самые старые могилы — солдат и офицеров гарнизона — относились к очень давнему времени. Надгробия же Форкосиганов появились здесь только после того, как прежний центр графства, Форкосиган-Вашнуй, был стерт с лица земли атомной бомбой во время цетагандийского вторжения. Восемь поколений семейной истории тогда было уничтожено. По датам на плитах можно было восстановить историю: цетагандийское вторжение, эпоха гражданских войн… Могила матери Эйрела относилась как раз к самому началу войны Ури Безумного. Рядом с ней было оставлено место для Петера — тридцать пять лет назад. Покойница терпеливо ждала мужа.

— Сядем здесь. — Корделия кивнула в сторону каменной скамейки, обсаженной некрупными оранжевыми цветами и затененной импортированным с Земли дубом, которому было не менее ста лет. — Обитатели могил прекрасно умеют слушать — никогда не прерывают. И не сплетничают.