Лоис Буджолд - Избранные произведения. I том

— Наверное, то, что дальше вы должны додумать сами, — подсказал Майлз, снова открывая глаза.

Так вот тот материал, из которого ему предстоит строить. Не блещет разнообразием, но по смыслу подходит. Что ж, сгодится и такой. А последняя фраза вообще потрясла его, обдав холодом. Ну, так тому и быть. Вперед!

— Теперь понимаешь, Оливер? Вот это я и предлагаю. Единственную надежду, ради которой стоит дышать. Спасение для всех.

— Возвышенно до чертиков! — с издевкой отозвался Оливер.

— Именно этого мне и надо! Чтобы вы все возвысились. И учти, Оливер: я — фундаменталист. Я понимаю мое писание очень, ну, очень буквально.

Здоровяк открыл было рот, потом закрыл, так ничего и не сказав.

«Наконец-то заинтересовался, — мысленно вздохнул Майлз. — Можно считать, контакт установлен».

Через какое-то время Оливер проговорил:

— Необходимо чудо, чтобы всех переделать.

— Это не теология для избранных. Я намерен проповедовать массам. Даже, — Майлз начал входить во вкус, — закоренелым грешникам. Небеса открыты для всех, но приблизиться к ним можно лишь собственными усилиями. Мы не несем чудо в карманах…

— Уж ты-то точно… — пробормотал Оливер, бросив взгляд на голого Майлза.

— …мы можем только молиться и готовить себя к лучшему миру. Но чудеса случаются только с подготовленными. Ты подготовлен, Оливер?

Майлз подался вперед, и голос его зазвенел. А Оливер пришел в такое замешательство, что даже обратился за подтверждением к Сьюгару:

— Этот тип действительно такой?

— Он думает, что притворяется, — хладнокровно ответил лагерный пророк, — но на самом деле говорит правду. Это действительно Один-из-Двух, никакого сомнения.

Черт подери, неужели он о чем-то догадывается? Майлз решил, что иметь дело со Сьюгаром все равно что фехтовать в зеркальном зале — нипочем не разберешь, где живой противник, а где его отражение.

Оливер почесал в затылке. На его лице попеременно отражались раздражение, вера и сомнение.

— Как же мы спасемся, эй ты, благочинный?

— Зови меня брат Майлз. Да. Скажи, сколько новообращенных ты можешь привести к нам своим личным авторитетом? Ничем не подкрепленным?

Оливер задумался.

— Дай только им надежду, и они пойдут за тобой куда угодно.

— Ну… спасение-то, конечно, будет даровано всем, однако существуют определенные временные ограничения. Поэтому и нужны посредники между Господом и паствой. Я хочу сказать: блаженные те, кто не видел, но уверовал.

— Это точно, — согласился Оливер. — Но если твоя религия не сумеет сотворить чудо, то наверняка последует жертвоприношение.

— Э-э… вот именно, — выдавил Майлз. — Ты на редкость проницателен.

— Это не проницательность, — сказал Оливер, — а просто обещание.

— Да, ну так вот… гм, возвращаясь к моему вопросу. Сколько последователей ты сможешь привести? Я веду речь о плоти, а не о духе.

Оливер нахмурился.

— Наверное, человек двадцать.

— А кто-нибудь их них сможет привести других? Убедить еще кого-то?

— Ну, допустим…

— Тогда сделай их своими капралами. По-моему, нам лучше забыть о прежних чинах. Назовемся… э-э… Армией возрождения. Или нет — Армией реформации! Да, это звучит лучше. Мы реформируемся, словно гусеница в куколке, а в итоге превратимся в бабочку и улетим.

— А что за реформы ты планируешь?

— Пока только одну: еду для всех.

Оливер кинул на него недоверчивый взгляд:

— А ты уверен, что не блефуешь в расчете подкормиться за чужой счет?

— По правде говоря, я действительно проголодался… — Оливер встретил этот намек ледяным молчанием, и Майлз поспешно сменил тему. — Но то же чувствует еще множество людей. К завтрашнему дню мы их всех будем кормить с рук.

— Когда тебе понадобятся эти двадцать?

— К следующему сигналу раздачи еды.

— Так скоро?

— Видишь ли, Оливер, здесь всем нам специально внушается мысль, будто спешить абсолютно некуда. Сопротивляйтесь ей, ибо это ложь.

— Да, уж ты не мешкаешь.

— А я тебя не к зубному врачу тащу. Кроме того, я вдвое легче, поэтому мне и приходится двигаться в два раза быстрее, чтобы у меня был такой же момент инерции. Итак, к следующей раздаче.

— И что, по-твоему, ты сможешь сделать с двадцатью парнями?

— Мы захватим штабель плиток…

Оливер с отвращением скривился.

— Это с двадцатью-то? Никогда. Кроме того, это уже пробовали. Я же говорил тебе: здесь была настоящая война. И сегодня получится просто крепкая потасовка.

— …а когда захватим, то перераспределим их. Честно и справедливо, по одной порции на рыло, как положено. Праведникам, грешникам и всем прочим. К следующему сигналу все, кто голодал, будут уже за нас. И тогда мы сможем заняться перевоспитанием.

— Ты просто псих. Ты ничего не сможешь. С двумя-то десятками!

— Разве я говорил, что у нас будет только двадцать человек? Сьюгар, я это говорил?

Внимательно слушавший проповедник покачал головой.

— Ну, я не собираюсь высовываться и лезть в драку, если ты не предоставишь мне каких-нибудь видимых средств поддержки, — заявил Оливер. — Это может погубить нас.

— Будет сделано, — опрометчиво пообещал Майлз. С чего-то ведь надо начинать. — К сигналу я выведу пятьдесят бойцов. За святое дело!

— Сделай, и я пройду вокруг всего лагеря на руках и голый, — отозвался Оливер.

Майлз усмехнулся:

— Смотри, сержант, поймаю на слове. Двадцать с лишним. К следующей раздаче. — Майлз встал. — Пошли, Сьюгар.

Первая победа была одержана, и новоявленные миссионеры отступили в полном боевом порядке. Оглянувшись, Майлз увидел, что Оливер встал и, помахав кому-то знакомому, направился к группе циновок неподалеку от своей.

— Так откуда же мы возьмем к следующему сигналу пятьдесят бойцов? — спросил Сьюгар. — Должен предупредить вас: Оливер — лучший из моих знакомых. С другими наверняка будет труднее.

— Что? — изумился Майлз. — Ваша вера уже колеблется?

— Я верую, — смущенно сказал Сьюгар. — Я просто не понимаю. Может, это и значит, что я блаженный?

— Удивительно. Я полагал, что все достаточно очевидно. Вон они, наши бойцы, — и Майлз указал на другую сторону лагеря, где пролегала невидимая граница территории женщин.

— Ох! — Сьюгар остановился как вкопанный. — Нет, Майлз, боюсь, что на этот раз вы ошибаетесь.

— Пошли.

— Вам туда не попасть без операции по перемене пола.

— Что, невзирая на Божью волю, вы не стали проповедовать им свое Писание?

— Пытался, но был избит. После этого обращался к другим.

Майлз поджал губы и вгляделся в Сьюгара.

— А точно ли дело только в неудачах? Не стыд ли подточил вашу обычную решимость? Вам надо что-то загладить в этом отношении?

Сьюгар покачал головой:

— Лично мне нет. Если не считать греха бездействия.