Вадим Булаев - Зюзя. Книга вторая

Я вывалил часть щепок как раз на одно такое место с торчащими кусками поролона в середине, из соседних сидений быстро нарезал ещё несколько кусков, и поджёг. Весело запрыгал огонёк, даже ждать не пришлось. Так, теперь молнией к паровозу, а точнее к тендеру. Уголь разжигать гораздо хуже, но попробую. Будка машиниста оказалась закрыта, пришлось вместе с полегчавшей сумкой карабкаться по приваренным скобам-ступенькам по тендерной стенке с улицы, оставив ружья на насыпи.

Спустился, под ногами захрустели чёрные, бликующие от лунного света куски угля. Быстро сгрёб подобие кратера, покидал туда для розжига все свои вещи, оставшись в одних трусах, вылил весь растворитель и масло. Подождав с минуту, пока тряпки пропитаются как следует, добавил сверху остатки щепок и поджёг. Весело полыхнуло, даже брови немного опалило. И только сейчас пришла запоздалая мысль: «Надо было поролона в вагоне про запас нарезать, тогда хоть штаны бы сжигать не пришлось». Что теперь поделаешь, все мы задним умом крепки. Однако хорошего понемножку, пора отсюда сматываться.

При составлении первоначального плана я хотел подпалить ящики со снарядами, однако риск оказался слишком велик. Открытый огонь далеко виден, мало ли тут глазастых да неспящих… а мне ещё свалить отсюда надо живым и, желательно, невредимым. Тендер лучше. Его высокие стенки скроют до поры мои пакости; да и уголь, если разгорится, беды не хуже наделает.

Спускался аккуратно, медленно, тщательно ощупывая ногами упоры. Для пущей тихоходности я передвигался босиком, поэтому боялся повредить стопы о гравий насыпи. Кто-то скажет, что я перестраховщик – да, я такой. А ещё очень злобный и настырный.

Порадовавшись, что в горячке не забыл переложить из карманов в сумку всю свою добычу, подхватил ружья и быстро, стараясь наступать на шпалы с рельсами, двинул к перрону, не оборачиваясь. Почему не побежал напрямую? Да всё из-за той же босоногости – по улице получится и проще, и быстрее. Теперь ходу…

Оглянуться я себе позволил, лишь изрядно удалившись от посёлка. Что-то весело горело, кто-то кричал. А вы как хотели? Замучить Зюзю и жить красиво и радостно? Погодите, это только первая часть Марлезонского балета, будет и вторая. Мне теперь спешить некуда, от души поиграем…

Отойдя километров пять на север, я запланировано повернул на запад. Первое время с надеждой вслушивался, ожидая, когда начнут взрываться снаряды. Не услышал. Наверное, сумели отцепить и откатить платформу. Или с пожаром справились. Потом посмотрю, сейчас необходимо как можно дальше отсюда уйти.

Шёл всю ночь и часть утра. Не разбирая дороги, сознательно углубляясь в заброшенные поля. Достигшая своим ростом моего пояса трава больно хлестала по голым ногам, затрудняла ход. Но меня это даже радовало. Раз мне тяжело идти – преследователям будет не легче. Только когда летнее солнышко совсем стало припекать, я спрятался в тени лесополосы, разделявшей поле на части, и совершенно спокойно уснул.

То, что поджигателя единственного паровоза, кормильца всей этой банды, будут искать – сомнений не вызывало. Пусть попробуют. Думаю, местные честно двинут по дорогам, расставят засады в окрестных пустых деревнях, недельку настороженно посидят. На дольше их не хватит, рутинные дела возьмут своё. Тогда и наведаюсь вторично.

Умереть от голода я не боялся. Вокруг полно брошенных садов, в которых ветки должны ломиться от молодых яблок, абрикос, может и черешни – хотя последнее вряд ли, она долго не висит, опадает. С водой хуже, но и тут не страшно. Пока шёл от сектантов до мародёрского посёлка – два пруда приметил. Они сейчас чистые относительно – с полей никакая отрава не стекает, наверняка и рыба есть.

Единственное, что немного напрягало – возможность встречи с разумными тварями и то, что Михалыч может нанять местных сектантов-охотников на мои поиски. Тогда плохо может быть. След они мой вряд ли возьмут – к тому времени, как они с отцом Андрианом договорятся, он затеряется в траве и запах практически выветрится, но риск есть. Что же, буду осторожнее.

Проснувшись – сделал ревизию своего имущества. В сумке оказались восемь патронов двенадцатого калибра, все с дробью, самодельный складной нож, спички, кусок хлеба и луковица. Не богато, но жить можно. Завтрак перенёс на вечер, решив экономить еду, и приступил к осмотру трофейного оружия.

Судьба подкинула ТОЗ-34 и ИЖ-58. ТОЗ внешне нравился мне гораздо больше, но при осмотре оказалось, что в стволе несколько серьёзных раковин и само ружьё, не смотря на внешнюю ухоженность, находится в откровенно неважном состоянии. Все детали болтались, шатались, скрипели – чепуха, в общем, а не оружие. Так что брать пришлось изделие ижевских оружейников, его состояние оказалось гораздо лучше. Подумав, решил отвергнутую вертикалку всё же не выбрасывать, а спрятать до поры в укромном месте или носить с собой. Мало ли, как жизнь повернётся. Сижу же я сейчас в одних трусах и ношенной обуви, да и та от щедрот Михалыча осталась, посреди бескрайних полей – раньше над такой фантазией даже смеяться бы не стал.

После инвентаризации снова направился в сторону запада. По моим прикидкам, необходимо отойти от посёлка километров на тридцать – сорок, не меньше. Дальше преследователи вряд ли сунутся, сил на такое далёкое прочёсывание местности попросту не хватит.

Идея питаться фруктами оказалась глупой. После того, как по ходу я сорвал и слопал несколько вполне спелых на вкус диких яблок, меня пробрал мощнейший понос. Похоже, отвык мой организм от фруктов напрочь. Так что свою наивную глупость быть сыроедом я прочувствовал до кишок в самом прямом смысле.

Весь следующий день опять шёл, ориентируясь по солнцу. Вроде не слишком отклонился в сторону, но кто знает? Несколько раз попадались дороги с остатками асфальта, иногда видел дома. Проверять – жилые они или нет не стал, опасаясь засады. Натыкался на ручьи – пил. У последнего даже нашёл следы цивилизации – серую от грязи и времени пластиковую бутылку из-под пива. Целую, как ни странно, с крышечкой. Помыл, назначил второй фляжкой. Первую мне сектанты в котомке всучили. Там же палкой забил гревшуюся на солнышке змею. Отрезал голову, выпотрошил и съел прямо так, сырой. О вкусе старался не думать, мясо – и хорошо.

Вообще, мне здесь нравилось. Я, как человек, выросший в степи, всегда тяготел к просторам и терялся при виде большого количества деревьев. Дышалось тут легче, что ли… Вот и сейчас, наматывая километры, искренне радовался, что далеко видно и не надо, как раньше, трястись от страха перед неизвестностью, едва заприметив очередной поворот лесной дороги. Радовал и более тёплый климат, позволяющий комфортно спать под открытым небом; и густое разнотравье, из которого можно в два счёта смастерить себе мягкую лежанку. Хотя про сон приврал, каюсь. Под утро всё едино просыпался, трясясь от предрассветной прохлады и клацая зубами.