Вадим Булаев - Зюзя. Книга вторая

– Из Вологды. В командировке там был, когда началось…

– Далеко… Где ночевать думаешь?

– Не знаю, не определился ещё.

– Тогда в ночлежку при рынке иди. Там недорого, пять гвоздей всего. Но за имуществом пуще глаза бди, а то попрут…

– Каких гвоздей? – я настолько оторопел, что даже остановился. Петруха останавливаться не стал, пришлось нагонять.

– Обычных, сотки. Это у нас товарные деньги такие. Ненадолго, но вполне себе валюта. – он рассмеялся. – Нормально всё, не удивляйся. Смотри, крупные покупки у нас можно делать за золото или серебро, а мелкие за гвозди. Поначалу пробовали обычные, старые монеты в дело пускать, но не срослось. И мало их, и обесценились они быстро. А гвоздь – вещь! Подделать его крайне сложно, потому что проверить легко; в хозяйстве без гвоздей никак, опять же; да и не так много их, как все думали. Наверное, через год-другой новую мелочь введут – жизнь ведь возрождается и запустит какой-нибудь деятель производство, тем самым обесценив денежную единицу, но пока вот так. Запоминай: один грамм серебра равен тысяче гвоздей, у золота курс плавающий. Хорош болтать, спешить надо, мне ещё две ходки за сегодня надо успеть!

Дальнейший путь проделали практически молча. Я с интересом отмечал, что на улице весьма людно; первые и вторые этажи высоток почти все жилые, за редким исключением; окна заделаны решётками от людей и сетками от грызунов. Тут и там виднелись общественные колодцы, скворечники туалетов, один раз даже видел женщину с коромыслом. Каждый клочок свободной земли был засеян, обнесён внушительным забором. Мимо проехал китайский скутер с важным водителем – я аж в ступор впал, как дикий папуас при виде самолёта.

Общую картину несколько портили новостройки. Хотя какие они уже новостройки, все второй десяток разменяли. Высокие, когда-то красивые дома стояли тут и там пустые, с лохмами оборванного ветрами фасадного утеплителя и выгрызенными старыми пожарищами окнами. Чувствовалась их ненужность, забвение… Оно и понятно – кто в наши дни там жить станет? Только полный сумасшедший или взбалмошный оригинал.

Дело в том, что дома эти, по большому счёту, дрянь несусветная – сам строил в столице копро-дендрическим методом эти початки; так что знаю, о чём говорю. В режиме абсолютной экономии на всём гнали, в сжатые сроки. Проблема в другом: квартиры там, как правило, полногабаритные – никакой буржуйки зимой не хватит, как и дров. То ли дело старые добрые хрущёбы: лифт не нужен; комнатки крохотные, уютные – отапливать одно удовольствие; всеразрушающему времени сопротивляются изо всех сил. Иные уже лет по шестьдесят стоят – и ничего, нормальные строения. «Наследие проклятого совка», как бы обозвали либералы, во всей красе. Ничего, жизнь по местам всё расставила… Наследие есть, а либералов нет.

Наконец добрались. Совершенно неожиданно перед нами раскинулась продолговатая площадь, обнесённая невысоким забором из профлиста и сплошь уставленная контейнерами и палатками. За всем этим хаотичным нагромождением высилось когда-то красивое здание вокзала.

– В общем смотри, – мой новый знакомый ткнул пальцем в пятиэтажное здание. – Ночлежка там. Менялы сидят справа при входе. Дальше не меняй, у этих репутация… Оружейные лавки повсюду, но в конце немного дешевле. Покушать недорого лучше всего у коробейников, что между рядами шныряют. Тут тухлятиной не торгуют, так что ешь спокойно. В вокзале бордель, казино и кабак в одном флаконе, только дорого там, – неожиданно в его глазах загорелся завистливо-ностальгический огонёк, – Не суйся лучше, вмиг без штанов останешься…

– Учту. С тварями как дела тут обстоят? Смотрю, беспечные все.

– Да лет уже шесть не видали, крысюки лишь изредка мелькнут, а больше нет никого. А там, откуда идёшь?

– Случаются.

– Жесть, наверное…

– А то! Подскажи лучше, работа на железке есть? Я в депо когда-то трудился, – соврал я.

– Везёт… Я без образования остался… Сходи, конечно. Это дальше, по путям, за вокзалом. Сейчас это тема! И паровоз на обслуживание приезжает, и пару тепловозиков реанимировали, и вагоны во всю восстанавливают.

– Паровоз?!– деланно удивился я. – Да иди ты…

– Правду говорю. Раз в две недели точно бывает. Хозяин как минимум сутки в борделе куролесит, а помощники товары выгружают или наоборот, грузят и в Харьков потом отвозят. Они тут частые гости, богатые…

– Вот бы наняться… Всегда мечтал! И чтобы гудок громкий…

Петруха снисходительно похлопал по плечу обалдевшего от размаха местной цивилизации простачка Витю.

– Так попробуй, всё в твоих руках. Паровоз на осмотр в депо отгонят, пока с грузами разбираться будут. Ну, профилактика там всякая… Вот и подойди к машинисту, лучше вечером, когда он с такими же древними стариками, как и он сам, о жизни и прошлом разговоры заведут. Под бутылочку, естественно. У них с этим строго. Кто знает, может и придёшься ко двору? Ладно, побежал я, – неожиданно сменил тему рикша. – Захочешь найти – вечером или тут стой, или спроси в забегаловке «Берёзка» у тётки за прилавком – она всегда знает, где я. И на счёт Палыча не беспокойся – гадить тебе он побоится. Бывай! – и ловко скрылся вместе с тележкой в сутолоке у распахнутых настежь ворот.

Я немного постоял, привыкая к многолюдью, а затем решительно шагнул на территорию рынка.

Чего тут только не было! И овощи со свежим мясом, и одежда с обувью, и инструмент всякий, и каждый продавец нахваливал именно свой товар, изо всех сил стараясь перекричать соседа или конкурента.

Поток потенциальных покупателей, в который затянуло и меня, неспешно, останавливаясь у каждого прилавка, чтобы поглазеть, спросить цену и возмутиться дороговизной, полз вглубь этого фаршированного людьми монстра торговли.

Иногда визгливо, тонко, заставляя неприятно скривиться от режущих слух тембров, прорезались крики:

– Чай, квас, компот… Чай, квас, компот…

Одним слово – жуткое место этот рынок. Пугающее, нервное, безжалостно и жестоко изламывающее своей суетой. Никогда не смогу понять тех, кто приходит сюда каждый день и получает от всего этого сумасшествия удовольствие.

Шум и громкие голоса сходу ошеломили меня, заставив сначала испуганно вращать головой по сторонам из-за полной потери ориентации; а затем пробираться вперёд, подальше от непривычной, неуютной, потной тесноты, невежливо расталкивая людей локтями.

Прийти в себя и отдышаться удалось только лишь упёршись в задние, грузовые ворота, выходившие прямо напротив входа в вокзал. Тут тоже вовсю кипела жизнь. Ходили какие-то вооружённые люди, кто-то что-то нёс, где-то нецензурно ругались. И все были при деле.

Не став маячить своей приметной физиономией, вернулся в рынок, где с краю, в первой попавшейся на глаза оружейной лавке, быстренько обменял оба трофейных ружья на вполне достойную по качеству и такую привычную «мурку». К ней и патронов набрал, и поясной патронташ приобрёл, и финку в ножнах. Содрали с меня, правда в доплату, четыре кольца и всё серебро, ну и не жалко. Чуть дальше за кусочек цепочки купил рюкзак, добротные сапоги и новый камуфляж; сразу же переобулся и переоделся. Спортивный костюм вещь, конечно, хорошая, вот только создана для спорта, а не забегов по пересечённой местности. Посмотрел на себя в стоящее рядом с прилавком ростовое зеркало – почти красавец мушшина! Вот теперь совсем хорошо, привычно. Понятное дело, нож сразу за голенище, патронташ на ремень. Не забыл и про еду. Совершенно случайно набрёл на самодельные козинаки из мёда и семечек подсолнуха, купил почти килограмм. Для путешествующего налегке – прелесть, а не пища. Расход маленький, а калорийность зашкаливает. Завернул в несколько пакетов, чтобы не перемазать липким мёдом остальные вещи в рюкзаке. Закончив «сорить гвоздями», сразу почувствовал себя спокойнее и увереннее от собственной упакованности.