Вадим Булаев - Зюзя. Книга вторая

Ирина успокоилась, присела на траву. Николай украдкой вытер крупные капли со лба. Тяжело ему, видно, пришлось.

– Мы пойдём. Зюзя, заканчивай игру. – самому было неприятно, когда произносил.

Девочка заплакала, вцепилась ручками в доберманью шею. Дядька, вздохнув, медленно пошёл к ней, чтобы оторвать внучку от так полюбившейся подруги. Не дойдя каких-то пары шагов, он неожиданно обратился ко мне.

– Вить, предложение есть. Насчёт тебя и твоей собаки.

Меня передёрнуло. Зюзя не вещь, она не может быть чьей-то. Потому и возненавидели нас четвероногие, что мы разницы между ними и ненужным хламом попросту не видим.

– Она не моя, – отчего-то сразу вспомнился Коробов с аналогичным вопросом, поэтому ответ был тем же. – Она со мной. Разумное существо дружит с разумным существом. Так звучит точнее.

Он покивал головой.

– Что-то такое я и предполагал… Слишком глаза у неё умные. И когда говорю – вижу, что понимает, только виду не подаёт… Ладно, я не об этом. Предлагаю дальше двигаться вместе. Тебя ловят – и от меня тоже не отстанут. С подмогой вернутся, как пить дать… Потому я могу провести вас до Полтавы так, что ни одна гадина не найдёт; а вы взамен по дороге помощь оказываете, если надо. Спутниками давай будем, короче.

– Не боишься?

– Чего? – он рассмеялся. – Того, что ты с собакой без намордника или того, что тебя за убийство ловят?

– На твой выбор.

– Не боюсь. Убийством сейчас никого не удивить, да и был бы ты профессиональным киллером – хрен бы тогда высунулся из кустов. Перестрелял бы нас в случае крайней нужды. Значит – личное, а тут я не судья. Добермана тоже бояться глупо – она явно адекватней большинства современных людей, хоть и худая, как велосипед.

На последнюю фразу я обиделся:

– Не худая, а спортивная. Понимать надо!

Дядька заулыбался явно польщённый тем, что его лёгкая шутка удалась.

– Это видно, кто спорит? Но ты про совместную дорогу подумай. Как по мне – от нашего с тобой союза будут одни сплошные выгоды.

Вроде Николай и правильно говорит, но сложно решиться, очень сложно. Отвык я доверять людям.

– Твоя позиция понятна. А где мы сейчас? Вот карта…

Однако, глянув на мой клочок, Николай рассмеялся.

– Это из карты РФ вырезано, а мы на Украине. Так что можешь выкинуть, на ней территории соседних государств отображались без подробностей. Смотри, – на свет из кармана его курточки появился упакованный в прозрачный файл старый цветной лист. – Вот местная… Здесь мы, здесь Харьков, здесь Полтава…

Я внимательно смотрел в истёртую временем бумагу с условными обозначениями и понимал, что в своих манёврах от преследователей забрался хорошо на северо-запад. Туда, куда мне вообще не надо. Мне надо на юг…

– Соглашайся, если по дороге. Человек не обманывает, я чувствую.

И она туда же… Ишь ты, детектор лжи шерстяной выискался… Хорошо ей говорить, а у меня мурашки по телу от одной мысли, что мне придётся за ребёнка волей-неволей отвечать. Ну не брошу же я девчонку, случись что!

– Соглашайся, не обману, внучкой клянусь! – словно услышав голос добермана, вторил ей Николай. – Тяжело нам без вас будет, не скрою. Да и вам без нас не слишком лучше. Как я понимаю, от первоначальной погони вам уйти удалось. Теперь охотиться будут по-другому – награду объявили и ждут, откуда весточка прилетит. Только узнают, что вас где-то видели – сразу спецы примчатся и всех местных до кучи сагитируют. Как волков обложат. А я проведу хитро, потому что все дороги в округе знаю. Ты куда идёшь?

– На юг. И когда ты таким знатоком-краеведом стал?

– Давно, ещё до всего этого… Велотуристом фанатичным был. С палаткой, с романтикой в душе, молодой… У родни каждое лето тут гостил, даже после армии, вот и исколесил все окрестности. Счастливые деньки… Так что не сомневайся, не заблудимся.

– Мы с собацькой длузим, – вмешалась и девочка в уговаривание.

– Можно попробовать, – осторожно ответил я. – Зюзя, пойдём!

– Куда? – непонимающе спросил дядька.

– За мешком с продуктами. Мы ещё не ели сегодня ничего!

И только Ирина никак не отреагировала на только что произошедшее объединение двух групп беглецов.

Через полчаса мы снова были на дороге.

– Тут неподалёку село маленькое есть, пустое. Километров пять от силы топать, глухое место. В стороне как бы – солидно говорил Николай. – Предлагаю там и заночевать. Те двое вряд ли так быстро освободятся… Да и мелкой надо уже отдохнуть. Видишь – перевозбуждение у ребёнка, сейчас плакать начнёт.

Аня действительно вела себя нервно, детская психика не справилась с обилием выпавших на её долю впечатлений за этот сумбурный день. Девочка капризничала без причины, порывалась бежать и просилась на ручки, хныкала – в общем, достала всех. Даже спокойную и добрую Зюзю. Доберман под предлогом разведки кое-как избавилась от назойливого внимания малышки и с бешеной скоростью исчезла в кустах. Мы только завистливо вздохнули, глядя ей вслед.

И лишь странная Ирина абсолютно не реагировала на всю эту суету. Она спокойно брела рядом с тележкой, лишь изредка вскидывалась и хватала дочку за руку, бормоча вполголоса ей нежные слова; с безумным счастьем всматривалась ей в личико. Следовал мягкий окрик Коли, она успокаивалась, и мы шли дальше.

Через час действительно показался ненаселённый пункт, в котором я не углядел ничего принципиально нового. Всеобщее запустение, груды мусора проглядывают из густой травы, обстоятельно захватывающий пустые дворы кустарник, низкое завывание ветра в разбитых окнах. И серость. Именно она создавала наиболее гнетущее впечатление и ирреальность увиденного. Казалось, словно попал в какую-то мрачную картину, созданную безумным художником в глубокой депрессии. Не спасала общее впечатление даже летняя зелень. Сколько раз видел мёртвые селения – столько раз мечтал их напрочь забыть.

Для отдыха выбрали большой, крепкий двухэтажный дом с большим, поистине гигантским, подворьем. Осмотрелся, обойдя его с ушастой по периметру – пусто, подвохов нет. По множеству боксов для техники и ржавым плугам, боронам, прочим навесным сельхозорудиям, расположенным тут же – понял, что здесь жил барыга и мироед, наверняка ненавидимый всем селом – богатый фермер. Интересно, сколько раз местные ему пожары и прочие диверсии устраивали? Не может быть, чтобы состоятельный человек жил со всеми соседями в мире да согласии. Так не бывает. Люди любят назначать себе врага. Такого вот – близкого, не особо опасного, много лет знакомого. Им так проще.

Ему обязательно, не взирая ни на что, мстили за трудолюбие, за удачливость, за кажущиеся маленькими зарплаты, за небольшую арендную плату от паевой земли, за то, что на бутылку не дал. Это основа человеческой природы – ненавидеть соседа и пакостить. Наверняка и фермер отвечал взаимностью, а может и начал первым вечную классовую вражду в отдельно взятом посёлке…