Вадим Булаев - Зюзя. Книга вторая

Вот оно что… Теперь понятен смысл метки, про которую спросить забыл…

– Так что здесь самое узкое место, где тебя перехватить можно. Нет, оставался, конечно, вариант, что ты серьёзную петлю накинешь. Только маловероятно очень, потому тут и стали. Нас трое было: я, Молчун и ещё один, ты его не знаешь. Да охотников двое.

– А чего так мало? Упустить ведь легче лёгкого могли.

– Могли, – согласно кивнул он. – Потом бы догнали, по следам. И не льсти себе – не ушёл бы. Так вот, стали лагерем, приготовились… Вечером наёмники на посты в поле отправились, чтобы тебя, значит, не пропустить, а мы здесь остались. Под утро всё и началось, – он закрыл глаза, словно заново переживая свой рассказ.

– Что началось?

– Эти двое нас грохнуть захотели. Награду за твою голову мы ведь с собой взяли – цифра солидная, манящая. Они думали, что с собой возить станем, как лохи последние. А мы её в городе у верного человека оставили, от греха и, естественно, о том особо не распространялись. Так вот… Только эти идиоты ведь ничего не знали, жадность глаза закрыла. Потому и дерзнули, да ловко так! Сам бы никогда не додумался! Они в открытую на нас переть с оружием испугались, хитрее поступили. Я одного допросить успел, пока он не подох, потому и знаю, как так случилось.

Короче, эти уроды где-то кровь нашли и ей дорожку прочертили от мёртвой земли почти до нашего лагеря. Крысюки и припожаловали. Под утро. Не знаю, сколько их тут было. Лавина прямо. Я чудом в машине спасся, а вот мои парни… при мне сожрали. Пробовал из своего РПК стрелять – да куда там! Только окно приоткрываю, а они прямо волной бросаются и визжат… пока до внедорожника бежал, метра четыре всего – эти твари успели мне вены на запястьях перегрызть и под коленом. Опытные, сразу почти обездвижили, и кровь фонтаном пошла. Не был бы таким крепким – не добежал бы. А так в салоне закрылся, тех, что меня жрали, передушил. И наблюдал…

Знаешь, за сколько твари сжирают крупного мужчину?

– Нет. Не знаю.

– Час от силы. А знаешь, почему от них сбежать нельзя? Ведь кажется – мелкие уродцы шерстяные, ногой наступишь – в лепёшку раздавишь.

– Нет, – снова ответил я.

Михалычу стало совсем плохо. Он уже не сидел, а полулежал, завалившись на бок.

– Дезориентация. Когда тебя со всех сторон начинают жрать – поверь, мозг отключается. Начинаешь бездумно, на брезгливых инстинктах, пытаться их сбросить вместо того, чтобы как можно быстрее убежать. Ведь ничего сложного в спасении, по сути, нет – ломанулся в сторону, как лось во время гона, отодрал этих паскудников от лица – и всё, дальше делай ноги спокойно, остальные по ходу сами отвалятся. Только это я сейчас такой умный, а тогда… Так вот пацаны и погибли… А эти двое, которые охотнички, лишь к обеду заявились. Думали, хана нам… одного сразу, в голову, уложил, а со вторым пообщался…

– А чего не уехал? У тебя же явная кровопотеря, к доктору нужно! Машина вроде как целая…

Михалыч горько усмехнулся.

– Вроде как… Ключей у меня нет, они у Молчуна были, а без них не заводится, сволочь… Не знаю, где они, я искал, пока мог. Это тебе не «Лада» какая, тут буржуи хитро сделали… Пробовал проводки замыкать, какие выдернуть удалось – не вышло. Так что теперь если ключи и найдёшь – не уедешь без электрика, – грустный, почти издевательский смешок. – Да и обессилел я, пока крысюки тут крутились. Порвали они меня сильно, особенно под коленкой. В горячке сразу не заметил, а потом… сам понимаешь… У тебя выпить нет? – сменил он тему.

– Нет. Не держу.

– Жаль… Захотелось что-то крепенького… Ладно, давай заканчивать, скоро отключусь… Ты ведь меня к людям не отвезешь? Да ладно, не отвечай – сам бы не отвёз…

Мужчина ещё больше завалился на бок и мне открылась глубокая, рваная рана под коленом. Из неё до сих пор понемногу сочилась кровь, не смотря на наложенный жгут и перевязку. Теперь верю. С такой дыркой кровь как из брандспойта хлестать станет. А у него ещё и руки перебинтованы. Да, досталось ему. Вот только сочувствия или жалости и на грамм, на крупиночку не было. Поделом!

– Потом крысюки снова приходили, ночью, тех двоих дожрали… Тогда и понял – не дойти мне никуда. Решил тебя выглядывать. Люк открыл, на крышу влез и стал ждать. Всё думал, хоть напоследок с тобой поквитаться. Не смог… пулемёт выронил, а поднять – кишка тонка оказалась. Как сюда дошёл – вообще не пойму. Вот как-то так… хреновая исповедь вышла… собирался тебя завалить, а подыхаю сам. Пристрелишь, чтобы не мучился?

Я всмотрелся в его лицо. Нет, по-прежнему кроме ненависти – ничего.

– Да пошёл ты… Сколько людей из-за тебя погибло. Своим ходом подыхай… – и, развернувшись, решительно направился на юг. Домой.

– И-и-и-и-!!! – взорвалось в голове, парализуя сознание. Ноги подкосились, тело стало заваливаться набок, и лишь зрение зацепило чёрную, крупную молнию, метнувшуюся к Михалычу.

Р-р-рвак! – что хрустнуло. Хрип, бульканье…

Теперь уже окончательно мёртвое тело предводителя дёргалось в последних конвульсиях, но пробрало меня не это. Из его здоровенной, шарообразной лапищи как-то даже беззащитно выглядывал ствол пистолета…

… Я всегда любил читать и совершенно точно знал: во всех книгах рано или поздно происходила Великая Битва главного героя с главным злодеем. По-разному описывали талантливые и не очень писатели этот апогей противостояния: вот двое непримиримых врагов стоят на залитом кровью свои товарищей полю, и весь мир для них уместился на кончике клинка; или армады звёздных линкоров беззвучно сходятся в вакууме космоса в лобовые атаки, мельтешат перехватчики самых необычных форм и у всех, выхватываемых из этой мясорубки, пилотов и десантников, до ужаса героические и одухотворённые лица.

Никогда не верил в реалистичность таких сцен. По законам жанра у плохих всегда превосходство в оружии, живой силе, подлости ума, а у хороших лишь вера в самих себя и те идеалы, за которые они сражаются. Были бы они изначально в одной весовой категории со злодеями – и книжки бы не случилось. Скоротечное «пиф-паф из тяжёлого вооружения» или «лавины латной конницы всесокрушающе неслись по нежному, покрытому невысокой, по-весеннему ярко-зелёной травой, полю» – и зло повержено, все пляшут и смеются, размахивая пообтрепавшимися в боях флагами.

Только это в литературе. В жизни всё происходит, как правило, с точностью до наоборот. Герои быстро сгорают под холодным расчётом и вполне приличным калибром антагонистов. Именно так и должно было случиться со мной. Не случись предрассветной резни, Михалыч и его прихвостни попросту расстреляли бы меня в чистом поле как глупого зайца, а буйную мою голову в целлофановом пакете отвезли к себе в посёлок и повесили на кол в назидание и как гарантию того, что от них никто не уйдёт. Ну и собственный авторитет укрепили бы, конечно.