Вадим Булаев - Зюзя. Книга третья

Бывшее поселение Ольги было именно таким – маленьким, тесным, с вечной тенью внутри. Подходов к нему имелось два: по грунтовке, через главные ворота и сзади, со стороны огородов, маленькая калиточка. Меня интересовала именно она.

Расположившись поудобнее, принялся наблюдать за местными жителями, высыпавшими с рассветом на трудовую сельскохозяйственную повинность. Несколько женщин, пара мужчин, детвора.

Суки... На чужом труде ведь жируют. Весёлые, улыбчивые, будто всегда тут жили. На мгновение сердце сжалось от ненависти, однако тут же отпустило.

Почти показалось, что они не виноваты.

...Политика толковой, продуманной экспансии – заселить захваченные территории своими подданными, работоспособными и трудолюбивыми, разбавить ими местное население (если оно есть), наладить добрососедские отношения и показать всем недовольным – мы точно такие же люди, как и вы. Ничем не отличаемся. А большие власти – они далеко, ну их...

Враньё. Правильные власти всегда ближе, чем кажется и зорко следят за малейшими изменениями в настроениях. Чуть не так дышать начнут – и усмирители тут как тут окажутся. Во всеоружии и полномочиях на всё на свете.

У меня был хороший учитель. Преподал всего две лекции по миропорядку и базовым принципам управления, больше не смог – умер. И одна из основ, накрепко засевшая в моей голове, утверждала очень примитивную и одновременно невообразимо сложную для обычного человека истину – решай сам, никого не слушай. Никто за тебя жить не будет.

Так что извините, люди, но вы – расходный материал. Я так решил...

...На огородах жизнь кипела. Женщины стояли задами кверху и вручную пропалывали сорняки, перебрасываясь неслышными из-за расстояния шутками и перемежая задорные перепалки взрывами громкого смеха; мужчины по очереди наполняли расставленные тут и там старые бочки водой для вечернего полива. Носили из нового колодца, вырытого почти на самой окраине огорода, причём один из них всегда бдительно стоял на страже у калитки в поселение, не выпуская ружья из рук.

Слушали женщин, смеялись вместе с ними.

...Интересно, старый, отравленный источник питья засыпали землёй по самый верх или законсервировали до лучших времён? Не зря же новый на таком отшибе вырыли – прошаренные, сдохнуть боятся. Понимают – не мог весь яд раствориться за столь короткий срок...

Мелковозрастные дети, крутившиеся поблизости, постоянно норовили затеять среди грядок игру в салки или чехарду, за что немедленно огребали от взрослых и принимались, сидя на корточках, копошиться в траве. Надолго непоседливую мелюзгу не хватало, и они, сбиваясь в стайки, снова начинали дурачиться.

Смешно... Мамки думают, что юную поросль к труду приучают, а для ребятни это всего лишь новое развлечение. Наверняка внутри частокола все закоулки изучены вдоль и поперёк, все крыши обтоптаны, штаны обо все сучки порваны. Ни школы там, ни детской площадки... а тут – свежий ветерок, манящее неизведанным пространство, друзья-приятели. Есть куда нерастраченную энергию пристроить.

...Детишки... мля... И вы извините...

Из фортика к колодцу регулярно ходили люди с вёдрами. Скрипели воротом, бережно переливали воду, хлопали крышкой, о чём-то говорили с огородниками.

Трижды со стороны дороги показывались вооружённые группы мужчин. Окрестности, похоже, изучают.

В мою сторону никто из них и не посмотрел. Чего им тут делать? Роща небольшая, близкая, давно проверенная.

...На дереве я просидел до самого вечера, наблюдая за новыми жителями фортика. Узнал много.

Передвижение по немаленькому огороду однозначно безопасное – трудолюбивые женщины за день обошли его весь, не разгибая спин. Детвора в своих забавах иногда выбегали за пределы возделанного участка – и ничего. Особо на них за такое своеволие никто не орал. Мужик с ружьём рыкнет, крикнет, кулаком погрозит. Те сразу назад.

Получается, без сюрпризов там. Не минировали. Да и от кого? Всей защиты – простенький плетень по периметру от всякого зверья.

Перед закатом, как следует полив грядки нагревшейся под солнцем водой, огородники потянулись обратно, под защиту стен.

Дождавшись, пока за замыкающим, вооружённым мужчиной закроется калитка в защитной стене, с большим трудом, практически при помощи одних только рук, спустился вниз и долго приседал, разминая затёкший от неподвижности организм и чувствуя тысячи мелких иголочек, впившихся в меня от стоп до пояса.

На сегодня хватит. Основные данные у меня есть. Можно возвращаться к Зюзе.

К оговоренному месту встречи, неподалёку от посёлка, добрался к обеду, переночевав в укромном, безветренном распадке на открытом воздухе. Здешние разумные, по заверениям Зюзи, меня прекрасно знают, потому отдохнуть получилось относительно нормально, без всех этих жутких ночных завываний и слоноподобного топтания по подлеску.

Относительно, а не на всю катушку — от того что безопасность не забыл. Местные — не значит все. Забредёт в эти края тот, кто не знаком с нашими негласными договорённостями — и привет! Потому спал вполглаза, не разжигая огня. Его четвероногие давно уже не боятся, а вонять на всю округу дымом, сообщая всем и каждому, что тут человек расположился, не рискнул.

Обошлось.

Доберман ждала меня в тени кустов неподалёку. Довольная, лениво щурящаяся на солнечный свет, пробивающийся сквозь листву, вальяжно разлёгшаяся на травке и не одна.

С волком.

Здоровенным таким, мало не в полтора раза больше Зюзи, лобастым детиной своего народа, покрытым густой серой шерстью. Он лежал рядышком с разумной и не проявлял никакой агрессии в мою сторону, однако смотрел настороженно, недоверчиво, будто подлости ожидал.

Наверное, я должен был удивиться или испугаться, но не смог. Зюзя спокойна, тварь ведёт себя мирно, к чему паниковать? Хотели бы — давно бы прибили и переработали.

Посмотрел на подругу, на серого, снова на подругу. Лежат себе, от жары языки вывалили. Ружьё убирать не стал, но и наводить не решился. Перехватил его поудобней, дулом в сторону неба и уставился на добердаму, ожидая объяснений.

Вместо неё ко мне обратился нежданный гость.

— Ты помнишь меня?

Не приближаясь, повторно, более внимательно осмотрел фигуру твари. Волк как волк. Крупный. Лапы почти с мой кулак.

— Нет.

– Мы говорили раньше. Я был не один, со своей семьёй.

Что-то знакомое – говорящий по-нашему волк... Такое уже было.

Вспомнил! Предводитель стаи, с которой довелось схлестнуться в своё время. Они тогда ещё купцов перебили, меня на крышу загнали и, в конце концов, из-за этой переделки золотой человек – послушник Лёха, погиб.

Ну да! Точно, он!