Вадим Булаев - Зюзя. Книга третья

Виделись мы с серым и во второй раз. Гораздо южнее, среди тянущихся своими полями до самого горизонта окрестностях города Харькова, когда зубастый Зюзю ходил из плена спасать. Геройский, весь такой в защите сектантской...

Только сейчас заметил, что зверь расположился на траве в своей первозданной форме, без человеческих допопций. Не понял, а где броня? Куда делась?

– Узнал. У тебя ещё нагрудник был.

— Да. Больше нет. Не нужен. Я ушёл из Места. Моя семья мне разрешила идти и делать свою семью. Я помог молодым найти новую землю для охоты и сделал всё, что говорили старшие.

В воображении сразу вспомнилась скала советов из старого мультика про Маугли. Огромный седой Акела с мудрой, умной мордой слушает просьбу своего сородича и в конце важно кивает головой, соглашаясь отпустить его на вольные хлеба в знак признания заслуг прошлого.

Вряд ли в оригинале дело обстояло именно так, но ведь красиво, чёрт побери!

— Броню с тебя сняли люди?

— Нет. Братья. Они могут. Зубами. Людей мы больше не пускаем к себе. Они не приходят. Давно.

– Почему?

– Люди занимаются собой. После глупого человека (сразу вспомнился предводитель сектантов с его крысиной физиономией) они ругались, сражались. Много ушли в новые земли. Туда, где мало деревьев. Те, кто остался, к нам не ходят.

Неужели со смертью отца Андриана, которого вообще не жаль, его преданная паства пересобачилась? А, плевать. Надеюсь, нормальные люди среди всех этих псевдорусичей умудрились уцелеть.

— Вы сохранили секрет вашего Места?

— Да. Но наши главные помнят твои слова. Надо искать новое, дальше от людей. Тогда к нему можно увести всех, кто не умеет сражаться и у нас будут два Места.

Толковые у разумных вожаки. Соображают, что затишье временное.

— Ну и как, нашли?

-- Нет. Не нашли. Ищем, – последовал рубленый ответ и стало понятно, что далее говорить на эту тему гость не расположен.

Пока оставим...

– А её как нашёл? – указал взглядом на Зюзю.

– Я не искал. Знал. В тот же год, когда мы виделись, мой брат услышал её след перед снегом, сказал, куда она идёт. Я понял. Она мне рассказывала про свой дом и где его искать.

– Как смог, пришёл... – непроизвольно закончил я за волчару.

– Ты правильно сказал. Я ждал, когда мне можно будет прийти к ней. Просил главных.

Суровый индивид. Это же надо, полтора года дожидаться отпуска, терпеливо исполняя волю старших и пристраивая родню в новых краях!

– И как надолго ты... к ней?

Волк фыркнул, словно сомневаясь, стоит ли отвечать человеку на столь важный вопрос, после вопросительно посмотрел на Зюзю, точно искал помощи.

Та сделала вид, что ничего не заметила и именно сейчас ей некогда – она чрезвычайно, вот просто полностью сконцентрирована на пении птиц и во-о-он той бабочке.

Пришлось серому действовать без моральной поддержки.

– Я хочу навсегда. Будет, как скажет она.

Ушастая вздрогнула, враз растеряв всю свою невозмутимость и больше не скрывала своего внимания к говорящему. Смотрела внимательно, настороженно, точно ждала продолжения.

Волк молчал, положив морду на лапы, не глядя ни на кого конкретно.

Хитёр, зубастый, ой хитёр!.. Понимая нашу взаимную с Зюзей привязанность, он специально решился обозначить свои намерения лишь дождавшись разговора со мной, а до этого мудро держал их в себе.

Простенькая хитрость, но эффектная. Целую связку заек одним ударом убил: продуманно поставил избранницу перед выбором – соглашаться на его присутствие или нет, без всех этих охов-вздохов и стеснительных невнятностей; показал двуногому, от кого именно зависит окончательное решение и при этом о своём намерении сообщил непосредственно мне, подчеркнув, что понимает мой статус непостороннего и проявляет вежливость. Ну и, самое главное, озвучил непрямое, но вполне понятное всем присутствующим предложение.

Политик с иезуитскими мозгами, а не серенький волчок! Продуманный.

Надо разруливать ситуацию. Не хватало нам ещё волков влюбленных с серенадами при Луне!

Торопливо, быстрее, чем требовали приличия, я перехватил нить беседы, давая добердаме собраться с мыслями.

– Не будем спешить. Я тебя не знаю, Зюзя тебя знает плохо. Ей нужно подумать.

Глаза серого сощурились. Он прекрасно понял сказанное между строк: сбавь обороты. Однако сдаваться гость не собирался.

– Я умею ждать.

Настырный... А может, так и надо? Не ходить вокруг да около, а говорить о своих чувствах понравившейся женщине прямо. К чему тянуть? Тут или да, или нет. Главное –в отношениях наступает ясность. Вон, мы с Ольгой, всё присматривались друг к дружке, словно два фехтовальщика перед первым уколом, выпадами обменивались, и чего добились?

Ни-че-го.

Не произнеся в моей голове больше ни слова, волк бесшумно встал и направился в сторону дороги, давая возможность нам с подругой посоветоваться и обсудить услышанное. Доберман смотрела ему вслед.

– Что думаешь?

– Не знаю. Он хороший... С ним спокойно... Я помню, когда мне было плохо, он никуда не ходил и был рядом. На него ругался вожак, а он был рядом... И меня нашёл. Он здесь давно. Узнал от, – знакомая кабанья морда Пряника с вечно грязным от постоянного поиска желудей пятаком, – что я ушла и ждал. Мы увиделись на дороге... Его долго не было, а теперь есть...

По медленности, неуверенности, некоторой конфузливой натянутости, с которой мыслеречь звучала в голове, понял – сомневается ушастая, боится решать. Думает, если согласится на предложение серого – в чём-то меня предаст вместе с нашим пёстрым прошлым. Не хочет обидеть.

Наивная. Я же прекрасно понимаю, что требовать от кого-то преданности исключительно к себе – чистой воды эгоизм. Зачем мне это? Никогда о таком не мечтал. Я не хочу определять чужую жизнь, не хочу ненужных жертв на алтаре дружбы – они не принесут радости.

Гораздо лучше, если доберман попробует найти своё, собачье счастье. Настоящее, от которого голова пьяная, а тело легче пёрышка. Такое, чтобы дыхание спёрло в груди; чтобы мгновения замирали от зависти к чужому блаженству, растягиваясь в бесконечность; чтобы и небо, и солнце, и весь мир только для неё... И почему бы не начать прямо сейчас?

– Тебе волк нравится?

– Да, – прошелестел мыслеответ смущённым, нежным ветерком.

– Ну и не морочь голову. Пусть остаётся. Надоест – прогонишь. Не надоест – оставишь. Мне не мешает... Одна просьба – объясни ему наши правила: все друзья, вожаков нет, в горе и в радости вместе.

– Спасибо, – антрацитовые глаза были переполнены благодарностью. – Я так и сделаю.

– Тогда зови серого обратно. Хватит ему колючки по кустам собирать.

Разумная дважды оглушающе гавкнула и волк не заставил себя ждать. Примчался по кабаньи – напрямую через подлесок, не особо выбирая путь. Нервничал, видать, в ожидании ответа, потому и спешил...