Вадим Булаев - Зюзя. Книга третья

Это если у тебя, козла вонючего, всё получится. А если нет – не проиграешь, понимаю. Выберешь другой путь развития. Народу – бесправное повиновение, себе и своим опричникам – райскую жизнь. Диктатором африканским заделаешься, плодящим от скуки придурковатые законы. Ненадолго, конечно.

Я был на юге. Там примерно такая же хрень твориться начинает, только возможностей у них побольше. Те же ушлые, жадные до всего ребята с непомерными аппетитами. Поначалу между собой пободаются, выяснят, кто главнее, потом в северную сторону посмотрят.

Сожрут тебя. У них и электричество, и бензин, и уголь, и еды вдоволь – климат позволяет крестьянствовать без трудовых подвигов, в отличие от Фоминска. Промышленность имеется. Слабая, конечно, но это пока. С оружием я думаю, тоже всё в порядке. Если смогли запустить трактора – запустят и танки, – не знаю, почему я так решил, но верил в это свято. – Уже в Белгороде люди нормально живут, а не выживают. Не мародёрят по заброшкам, не пашут на людях. Торгуют, развиваются и, самое главное, смеются. Я в твоём городишке ни одной улыбающейся взрослой физиономии не заметил. А это важно...

Мне, если честно, до одного места, как будет жить твоё послушное стадо. Пусть терпят, если на большее не способны, в этом я полностью согласен с покойным дедом. Умные свалят, середняки приспособятся, тупые ничего и не сообразят...

Пойми правильно, правитель несуществующей страны Фролов. Я – человек, а не кусок дерьма под ногами. Терпеливый, спокойный, но не выносящий, когда выкручивают руки до затылка. Ты же с такими встречался неоднократно, вспомни! И в школе своей особистской, и по жизни, и схватывался с ними не раз за место под солнцем. Возможно, иногда проигрывал, ухитряясь выкрутиться с наименьшими потерями, или ломал под себя, побеждал, ликвидировал... Смысл не в этом. Главное, ты твёрдо знаешь одно – если такие, как мы, закусываются между собой, то каждая сторона способна неприятно удивить. Учитываешь, понятное дело, допускаешь вероятности, но не понимаешь того, что если за тебя кто-то умер, не важно, как и когда, то просто обязан сделать так, чтобы эта смерть не была напрасной. Ты должен, соображаешь? Вот я и попытаюсь, как умею...

Убивать я тебя не буду. Пока. До полного сумасшествия – воевать с таким количеством подготовленных ко всему умельцев – ещё не опустился. Ты же хитрый, в одиночку не ездишь, бережёшь свою светлость от таких вот обиженных Вить... Жить хочешь...

Я вижу свою задачу в другом – зародить в тебе сомнения, заставить переосмыслить творящееся. Вряд ли получится, но попробовать стоит...

Из листвы показались остатки асфальтового покрытия.

...Хватит нам с тобой болтать. Прощаться пора. Навсегда или до времени – решай сам...

Наконец-то выбравшись на дорогу, я извлёк из-за пазухи приметную белую тряпку, подобранную вчера в какой-то из пустых квартир, достал из кармана один единственный патрон от GLOCK. Более чем жирный намёк на прошлое. Особисту эта модель, как и предыдущий хозяин, очень знакомы... Покрутил прохладный металл со смертоносной начинкой в пальцах, погладил, наслаждаясь гладкостью и нежной, полированной кривизной пули.

Добыл сложенную вчетверо бумажку, на которой крупными, печатными буквами карандашом было выведено:

«Фролову»

Развернул, перечитал написанное на ней, старательно проверяя текст на ошибки. Не хватало ещё безграмотностью опозориться...

«Я хотел тебя выманить – я выманил. Здесь была засада, которую ты со своими уродами прощёлкал. Это не угроза, не хвастовство – простая констатация факта.

Если ты не прекратишь убивать людей без повода (о чём идёт речь, надеюсь, понимаешь), то мне придётся организовать твою смерть и поверь, я буду очень счастлив это сделать. И не я один. Многие обрадуются.

Покойный Петрович оставил по этому поводу чёткие инструкции и килограмм золота на оплату умелым людям. Я лишь посредник и будь уверен – цветмет не зажилю и не пропью. Сумма внушительная, на пятерых снайперов хватит в избытке.

Кинул он тебя... Не смог ты его просчитать. Мне от этой мысли вот прямо тепло на душе становится.

Теперь живи с этим и оглядывайся.

Виктор»

Во многом я, конечно, врал. И про засаду, и про килограмм золота. Но ведь Фролову об этом знать не надо! Зато про покойного Фоменко – чистая правда. В это Сергей Юрьевич поверит на все сто. Он слишком долго жил и работал со стариком бок о бок, чтобы отмахнуться от таких известий – они как раз вполне в духе дедушки – никому и ничего не прощать в принципе, а я так... прилагаюсь.

...Мой запасной план, в котором я допускал вариант, к огромному сожалению, обойтись без смертоубийства, Зюзя восприняла не то чтобы положительно, но и не возмущалась. Ей, добрячке от природы, претили смерть и боль в любом виде и по любому поводу.

Единственно, ушастая попросила:

– Напиши так, чтобы человек понял, как мы его не любим.

Написал...

Замотал патрон и бумажку в холстину, приладил её на сук повыше. Отошёл, полюбовался. Издалека видно, не заметить не смогут. Почесав в затылке, лично от себя положил на асфальт гранату. Посередине, на уцелевшем куске разделительной полосы. Не заметить нельзя. На обратном пути вместо запрещающего движение знака им будет.

Привычно проверил снарягу, попрыгал. Нормально. Ничего нигде не звенит. Постираться бы… Потом за эти дни насквозь пропах. Обратил внимание на порыжевшие от беспрерывной эксплуатации сапоги: старенькие совсем, поизносились. Левый скоро каши запросит. Менять пора.

Мелочи…

Поправил сбившуюся от цеплявшихся веток повязку на правой глазнице, расправил плечи.

Вот теперь всё. Пришло время Мурку проведывать...

На небольшом пирсе, уходящем в лазоревую гладь океана, под роскошным, цветастым пляжным зонтом в расслабленных позах сидели двое мужчин. Дул лёгкий, солоноватый бриз, в вышине, покрикивая хрипловатыми голосами, изредка напоминали о себе чайки. Вдалеке белела крупная, не менее тридцати метров в длину, суперсовременная яхта, завораживая неискушённого наблюдателя своими обтекаемыми формами.

Каждый из релаксирующих удобно развалился в плетёном, желтоватом кресле, между ними расположился небольшой стол, на столе — пара бокалов с прохладными, кремовыми коктейлями, прикрытыми бумажными зонтиками.

Немого позади, как раз на таком удалении, когда расслышать разговор нельзя, а вот увидеть жест или услышать лёгкий окрик вполне можно, прямо под палящим солнцем вышколено замер бармен в классической белой рубашке с бабочкой, идеально отутюженных чёрных брюках и лаковых, не по погоде, туфлях. Перед ним распахнула своё алюминиевое нутро передвижная стойка с холодильником, двумя рядами ослепительно чистых бокалов, кофе-машиной и блендером. Рядом с барменом, демонстрируя выправку, стоял официант, почти точная копия своего коллеги по сфере обслуживания. Даже причёски у них были схожие — аккуратные, короткие, волосок к волоску. Он зорко следил за тем, чтобы напитки у сидящих не заканчивались и, не рискуя подходить без приглашения, терпеливо ловил взглядом малейшие намёки на то, что пора принять очередной заказ.