Руслан Михайлов - Низший 10 [СИ litres]

– Увидим. – проворчал я, ступая в плеснувшую мелкую лужу.

Это была первая лужа из многих. Стекающая со стен, капающая с потолка, сочащаяся из щелей вода все прибывала. Лужи становились больше и глубже, а всего через сто шагов мы оказались в конце ступенчатого склона и на берегу неглубокого широкого канала.

На миг мне почудилось, что я просто надышался влажных вонючих паров и на самом деле все еще нахожусь где-то в сердце Клоаки или Зловонки… Слишком уж схожие декорации. Хотя поправка… в Зловонке не было никаких декораций. Плавающие в дерьме трупы – реалии того крохотного мирка, порожденного взрывом.

Так и здесь – никаких декораций. Все естественно.

Коротенький канал десять метров в ширину и двадцать один метр в длину – видимая нам его часть. Проход здесь резко расширялся, образуя еще одну сквозную пещеру. Выходя из темной дыры, медленные воды пробегали через пещеру и уходили в другую дыру. С обоих берегов пологие склоны – мы стояли в конце одного из них, от другого нас отделяла ровная как зеркало мутная гладь потока. Несколько валунов с обеих сторон как раз и были единственными декорациями, что, несомненно, были помещены сюда в очень давние времена. За этими валунами мы и скрылись. Из этого укрытия я и наблюдал за тем, что сейчас происходило на том берегу.

А происходило, честно говоря, там мало чего.

Два связанных голых гоблина. Один дохлый и уже далеко не в полном комплекте, направил обглоданное до костей лицо прямо на нас. Все конечности на месте, но при этом они представлены только костями, но не мясом – а вот его прямо в недостатке, хотя при жизни дохляк был тем еще пухляком. Пусть его сейчас раздуло, и зелено-синее пузо живет своей загробной активной жизнью и вот-вот лопнет, отчетливо видно, что при жизни гоблин весил под сто кило и большая их часть была жиром.

Второй гоблин, что вяло шевелил перетянутыми цепями ручонками и что-то невнятно бормотал, был столь же упитан, хотя выглядел каким-то чуток сдувшимся, будто последние дни ему приходилось голодать. От его пут тянулась еще одна цепь, что крепилась к кольцу, вделанном в бок здоровенного валуна.

Гоблин шевельнулся и с протяжным стоном разинул пасть, ненадолго оттянув на себя наше внимание. С высоко потолка сорвалось что-то вроде коротенького, но бурного ручейка, окатившего водой харю гоблина и залившегося ему в пасть. Сомкнув губы, он проглотил воду и снова затих. Ему достался один большой глоток, остальное залило ему рожу, плечи и стекло к жопе, откуда, окрасившись в цвет дерьма, по склону двинулось к ручью.

– Дерьмо. – без малейшей брезгливости, но с изрядным удивлением пробормотала прижавшаяся к камню пифия. – Что дальше, командир?

– Ждем. – столь же тихо отозвался я. – Выше. Видите?

– Видим. – отозвался за всех Каппа. – Темная канава? Косая черта…

– Да. – подтвердил я. – Ждем. Наблюдаем.

Мы снова затихли в безмолвии, наблюдая из укрытия за похрипывающим гоблином и его не менее оживленным дохлым собратом по несчастью.

«Косая черта», «темная канава» – мечник говорил про прочертившую склон темную борозду, что под небольшим углом спускалась к телам на берегу канала. Начиналась канава от темного прохода на той стороне. Прохода, перегороженного сразу двумя мощными решетками, что были наглухо вделаны в скалы и для верности еще и подперты здоровенными стальными и каменными балками. Такое впечатление, что те, кто строил эту преграду, пытались сдержать наступление боевого шагохода.

«Наш» берег был чист, а вот противоположная сторона просто завалена чистенькими костями. Их тут валялось множество. Что примечательно – из примерно сотни костей лишь одна несла на себе следы повреждений. Другие же прямо удивляли своим прекрасным состоянием.

– Он нас не слышит. – заметила Кассандра.

Я не ответил, а пифия продолжила:

– Шум капания и журчания блокирует.

– Верно. – выдохнул я из динамиков, глядя на впавшего в забытье голого жирного гоблина, что так живо напомнил мне откармливаемых свиней Зловонки. – Тигры… тише!

Задержавшиеся разведчики, что появились на вершине склона, тут же присели и в считанные секунды оказались рядом. Пока Каппа вводил их в курс дела, я продолжал наблюдать и первым заметил движение на противоположном берегу.

У двойной решетки мелькнуло нечто белесое, быстро укрупнилось, обрело четкие очертания и под конец распалось на три отдельных пятна, что еще через пару метров превратились в силуэты.

Гусеницы.

Огромные белесые гусеницы с торчащими из спины и боков длинными шипами.

Двигаясь точно по темной «колее», эти твари с деловитой поспешностью спускались к прикованным у канала гоблинам. Еще через минуту следом за этими показалась следующая тройка гусениц, двигающихся по тому же маршруту. Еще через минуту – третья тройка.

Каждая жирная тварь достигала в длину около метра, при этом казалась короткой – настолько толстыми они были. Изначально они показались мне очень знакомыми, а еще через несколько секунд я вспомнил, где видел точно таких же – только поменьше в размерах. Очень похожих насекомых подселяли в грудь каждого Непримиримого. Так эти паразиты все же могут жить вне носителя? Или это другая порода?

Пока я лениво размышлял, гусеницы шустро преодолели весь путь. Две тройки замерли у дохлого пухляка. Последняя тройка, поднажав, проползла мимо и окунула хари – или жопы? – в первую попавшуюся лужу поглубже. Первые же шесть принялись объедать тухлый труп, достаточно быстро сдирая, измельчая и пихая в свои полупрозрачные тела мягкое мясцо. Тут наконец очнулся прикорнувший гоблин и до наших ушей донесся его перепуганный хрип. Засучив ножками, извиваясь всем жирным телом, он чуток отполз в сторону и затих, поскуливая. Мог бы и не стараться – ни одна из гусениц не обратила на него внимания.

Через десяток минут гусеницы закончили с набиванием тел, увеличившись чуть ли не вдвое, и лениво двинулись обратно вверху по склону. Одновременно с этим к ним навстречу уже двигались еще три тройки гусениц, направляясь по тому же маршруту.

Мясо. И вода. Жратва и питье. Вот только тут не гусеницы жрут. Тут налицо какой-то конвейер по доставке жратвы. Кормят свое потомство? А разве сами гусеницы не являются потомством?

– Убить всех. – скомандовал я, выпрямляясь. – Но тихо.

Всех опередил Каппа, что, явно только и ждал возможности вдоволь помахать огромным тесаком, что временно заменял ему сберегаемый любимый меч. Перемахнув одним прыжком канал, едва не раздавив труп, приземлившись на краю кучи костей, мечник рванулся вперед и одним взмахом разрезал первую троицу, вскрыв их переполненные тухлой человечиной тела. Бегущий следом желтый экз Рэка запнулся и рухнул в воду. Приземлившись на его поясницу, я прыгнул дальше и еще до прибытия на тот берег успел всадить десяток игл в торопящихся к решетке водоносов, заставив их притормозить. Больше делать ничего не пришлось – вошедший во вкус Каппа живенько нашинковал насекомых, для верности раздавив дергающиеся ломтики стальными подошвами.