Руслан Михайлов - Низший 3 [СИ litres]

Опустив руку, я упер игстрел в лоб поздновато задумавшемуся «офицеру» и предупредил:

– Только дернусь, ушлепок болотный.

– Х-х-х-х-х-х… – издал болотник. Я так и не узнал, что именно он хотел этим сказать – подскочивший Рэк выдернул его из полусферы и швырнул на решетку, принявшись деловито заламывать руки за спину и связывать, не забыв содрать с него противогаз.

– Наблюдайте дальше – велел я башне, а сам заглянул в полусферу.

Два нагих тела. Голый болотник в противогазе на башке и респиратором на чреслах. Полностью голая перемазанная девчонка с разбитым носом, перепуганными глазами, скорчившаяся на дне полусферы в жалкой попытке прикрыть свои испещренные синяками прелести. К ней подступает безумие – очень уж дико сверкают глаза из-под длинной спутанной челки. Защипали, замордовали. Уже скоро она бы сама мечтала о лоботомии. Или о смерти.

Стоило мне качнуться и девчонка пронзительно завизжала, забилась.

– Йорка! Тут бы…

– Да поняла я – нарочито громко ответила напарница и принялась спускаться.

Оказавшись рядом, подошла к краю мостка, откинула капюшон, бесстрашно стянула полумаску, подняла очки и мягко окликнула:

– Эй, подруга!

Та молчала, таращась на гоблиншу как сомнамбула.

– Спрыгну? – глянула на меня Йорка.

– Прошу – церемонно поклонился я – Сойдите в ладью.

– Пошел ты.

И она прыгнула. Приземлилась ботинками аккурат на яйца в респираторе. Ведь наверняка специально целилась. Я даже представить не могу насколько это больно, когда с полутораметровой высоты тебе на пах приземляется пятьдесят-шестьдесят кило массы в тяжелых ботинках. Пьяный даже не застонал. Его просто согнуло пополам, после чего он снова опал и затих в полной отключке. Наклонившаяся Йорка содрала с него противогаз и плюнула в перекошенную харю, после чего с полной хладнокровностью утопила в его глазнице поднятый с тряпок длинный нож с темным лезвием. И резко вбила его дальше в мозг ударом подошвы. Стоя на бьющемся в агонии теле насильника, она протянула руку забитой девчонке и сказала:

– Пошли, милая. Не бойся. Мы отведем тебя в город.

Жертва глянула на труп, приподнявшись, посмотрела на воющего болотника с заломанными руками и робко протянула ладонь Йорке. Вскоре они уже выбирались наружу, а я… постояв над трупом в полусфере, вернулся к Рэку, присел рядом с еще живым и вроде как даже немного протрезвевшим болотником и спросил:

– Меня понимаешь?

– Сука! Сдохни! Тварь! Мразь! Мясо! Мясо! – брыкаясь, завизжал тот.

Бум. Удар дубины по затылку вбил его лицом в решетку, Рэк тут же наступил на ушибленный затылок и прижал харю к металлу, сплющивая нос, раздирая губы.

– У-у-у-у-у-у… сука! Мясо! Сучье сало! Сучье сало! – брызгая кровавой слюной, продолжая визжать поразительно храбрый болотник.

– Рэк, перетяни ему руки и ноги. Руки выше локтей, ноги чуть выше ступней.

– Ща.

– Ты руки или ноги резать будешь?

– Могу и там и там.

– Ну нет – усмехнулся я, доставая нож – Не все же удовольствие тебе. Режь ноги.

Захрипевший болотник с ужасом глянул на приближающееся к нему лезвие ножа. Он чувствовал, как пыхтящий от натуги орк с силой перетягивает ему руки выше локтей. Сейчас в его голове только одно – да они блефуют, блефуют. Это не может быть правдой.

Я не остановил ножа. Воткнув в локоть, принялся резать плоть, не обращая внимания на вой боли. Вскоре нож скрежетнул по локтевому суставу, вой перешел в заливистый безумный визг, болотника трясло как от удара электротока. Ему еще повезло – алкоголь снижает боль, а в его крови немало самогона. И мне это на руку – не подохнет от болевого шока.

– Полностью резать не надо – предупредил я орка – Кости оставь. Но каждую жилку – перережь.

– Замысловато – ухмыльнулся тот, берясь за нож – Замысловато…

– Стойте! А-А-А-А-А-А! Я расскажу все-е-е-е-е!

– А мне не надо – пожал я плечами, переходя ко второй руке – Мне от тебя ничего считай и не надо.

– А-А-А-А-А-А-А…

Увидев, что он вот-вот потеряет сознание, я жестом остановил орка, наклонился и, медленно срезая грязное ухо, одновременно говорил в отваливающуюся ушную раковину:

– Я ненавижу людоедов. Ненавижу насильников.

– А-А-А-А-А-А-А!

– Ты еще жив только по одной причине – мне надо чтобы ты передал своим гребаным братьям и вонючим сукам сестрам одно простое послание от гоблина Оди – все ваши беды из-за Понта Сердцееда. Хотите, чтобы беды прекратились? Убейте Понта! А еще Пиглара Мрачного и Мрашу Клыкастую.

Имена ближайших соратников и командующих я узнал от пленников. Тут только лидеры их бойцов и я не назвал ни одного имени тех болотников, кто отвечал за свиноферму.

– Если эти трое будут мертвы и оставлены у входа в Зловонку – мы отступимся от вас. Все будет как всегда. Я бы вас всех порешил… но те кто стоит за мной и отдает приказы не хотят лишних проблем. Разберитесь с Понтом, Пигларом и Мрашей – и беды кончатся. Ты запомнил?

Болотник часто заморгал, показывая, что запомнил каждое слово. Я удовлетворенно кивнул:

– Хорошо. А как назад пойдете на лодке стальной? Тросом когда потянут?

– Громко постучать по краю лодки – прохрипел болотник, в чьих глазах зажглась надежда – Сразу потянут.

– Отлично, девочка моя. Отлично. Теперь потерпи – осталось совсем немного. Дорежем тебе руки и ноги, перетянем мошонку и отхерачим член. Потом запихнем его тебе в пасть, отрежем второе ухо и веки, сдерем скальп, оставим небольшое послание на твоей мужественной груди и отправим обратно.

– А?

– Стисни зубы – заботливо посоветовал я, снова берясь за нож.

– А-А-А-А-А-А-А-А….!

Мы с Рэком закончили через четверть часа. Ну и работенка выдалась – потная и грязная. Впору от системы бонусную шизу получать за столь изматывающий труд. Впавшего в забытье болотника с мясным кляпом во рту и противогазом на башке, погрузили в стальную чашу, не обращая внимания на изуродованные конечности. Часто постучали по чаше и едва трос начал натягиваться, выбрались на причал.

– Уходим – скомандовал я – Рэк! Немного саботажа – перебей-ка вон те тросы и веревки.

– С радостью, командир! – чуть ли не булькая от переполняющей его кровавой эйфории прорычал орк, берясь за дубину.

Баск и Йорка, поддерживая шатающуюся пленницу, двинулись к выходу. Через пару секунд и я зашагал следом, бросив прощальный взгляд на медленно тонущую в густом тумане удаляющуюся чашу с изуродованным болотником, несущим в себе и на себе послание.

На его груди и животе я вырезал: «Понт, Пиглар, Мраша – наши кровники! Убейте их и мы отстанем!». Примерно то же самое истерзанный ушлепок сможет повторить, когда из его пасти выковыряют его же собственный сморщенный отросток бережно завернутый в содранный с его же головы скальп. Я хотел, чтобы каждая деталь моего послания выглядела максимально красочно. Ведь постоянно имеющих дело с растерзанными телами болотников так трудно удивить…