Мстислав Коган - Операция «Возвращение». Том 2

— Доктор, — раздался нервно дрогнувший и до боли знакомый голос.

— Все в порядке, — спокойно ответил врач, — Это нормальная реакция организма на последствия химической интоксикации и длительное бездействие пищеварительного тракта.

В голове начало проясняться. Медленно, неохотно, но пустота начинала заполняться мыслями. Они рвались на отдельные фразы, перемешивались друг с другом, метались из стороны в сторону и постепенно сливались в один многоголосый вой, разрывающий голову изнутри.

— Ох… — тяжелый вздох вырвался сам собой а руки невольно потянулись к вискам. Будто могли унять бушующий внутри черепной коробки ураган.

— Это нормальная реакция, — сказал врач. Его руки чуть грубоватые пальцы схватили меня за плечо, помогая сесть на край капсулы. За второе аккуратно взялись еще чьи-то руки. В отличие от медиковских, они были мягкие и очень теплые. А еще заметно дрожали. Зрение пока не восстановилось полностью, так что я не видел их обладателя, но догадывался, кто это был.

— Ваш мозг… Долго проработал в «энергосберегающем» режиме, и теперь ему нужно время, чтобы привыкнуть к новому метаболизму организма, — добавил врач, — Так, теперь попытайтесь встать. Если почувствуете, что кружится голова…

Ноги коснулись холодного пола. Дагор. Дагор! Я снова чувствую холод! Неужели им и правда удалось совершить чудо и победить ту хрень, которая пожирала меня изнутри, медленно, но верно превращая в агрессивный ходячий труп?

Руки вцепились край капсулы, уперлись, напряглись. Тело с усилием подалось вперед. Перед глазами на мгновение все померкло, и непослушный организм повело в сторону. Еще секунда и мои зубы укусили бы пол, но меня снова подхватили.

— Не торопитесь, — раздался рядом голос врача, — Вам надо привыкнуть. Как только будете готовы, мы…

— Давайте, — хрипло выдохнул я, — Готов.

Пальцы врача исчезли, и меня снова качнуло в сторону. Но с другой стороны так и не отпустили. Напротив, изо всех сил вцепились, не дав упасть. Они же взялись и за вторую мою руку. А затем что-то теплое прижалось к груди.

— Ани, но… — попытался я возразить, вспомнив, что так и не отмылся после того, как меня вывернуло.

— Да наплевать, — всхлипнула девушка, — На все наплевать. Ты вернулся. И это главное.

Больше она сказать ничего не смогла. Из ее глаз градом хлынули слезы. Слезы облегчения.

— Она все время тут сидела, — пожаловался врач, — Только в туалет и за едой выходила. И то, ненадолго. Я даже угрожал вколоть ей снотворное — не подействовало. Послала… пожалуй не буду говорить куда.

В голове неприятно кольнуло. Вспомнились голоса из видения. Но… Там женщина согласилась. Так может это просто глюки? Разыгравшееся воображение или другие причуды одурманенного мозга? В конце-концов, может быть просто кусок какого-то фильма, внезапно выплывший из глубин памяти. Да Дагор с ним. Это не важно. Уже нет.

Я покрепче прижал к себе Ани. Вот что действительно важно. По-настоящему. Трое суток. Без сна, без отдыха. Это… На глаза навернулись слезы от переполнявших, буквально обжигавших изнутри чувств. Наверное, впервые в жизни.

— Спасибо, — с трудом выдавил я. Слово показалось совершенно неуместным. Неудачным. Недостаточным, — Я…

Мысли запутались. Ни армия, ни короткий курс социализации, ни последующее «общение» с криминальным миром и доведенными до отчаяния жителями внешних колоний не подготовили меня к такому. Нужных слов просто… Не было. В голове вновь всплыл образ пустого, залитого сумерками проспекта. Мрачные небоскребы по обеим сторонам. И голодные порождения мрака, жаждущие только одного. Остановить меня. Что-то помогло тогда сделать последний шаг. Не дало забыть себя и упасть во тьму. Что-то очень важное. Что-то связанное с Ани.

— Я… — слово всплыло в памяти. Нашлось. И это было именно то слово. То самое, которое уместно. Которое, по-настоящему важно, — Люблю тебя.

Девушка вздрогнула. А затем прижалась еще сильнее.

— Я, — она всхлипнула, — тоже тебя, — девушка выдохнула, пытаясь взять себя в руки. Но не удержалась и снова заплакала.

— Люблю, — сквозь слезы выдавила Ани.

Не знаю, сколько мы так простояли. Наверное, достаточно долго. Просто, в один момент о ногу потерлось что-то теплое и мохнатое. Потерлось, а затем по коже царапнули острые коготки. Зверушка попыталась вскарабкаться наверх, но увидев, что зацепиться ей не за что, уселась прямо на пол и громко, возмущенно шелькнула.

— Она тоже тебя ждала, — улыбнулась Ани, чуть отстранившись, — Мы обе.

Я наклонился, и хотел было поднять зверушку, но мир снова потемнел и покачнулся в сторону. Теплые руки снова подхватили меня, не давая упасть.

— Поддержка и опора, — хмыкнула она, а затем сама наклонилась и подняла мне зверушку. Рука легла на мягкую черную шерсть и маленькие лапки тут же её обхватили. Шелька довольно заурчала, а потом легонько куснула за палец. Ладони коснулся теплый, шершавый язычок.

Я еще немного подержал зверушку, а потом вернул ее девушке. Та бережно взяла пушистый комок на руки и, немного помедлив, добавила.

— Ты… — Ани запнулась, пытаясь подобрать слова, — Ты все-таки сказал это. Я целый год ждала.

— Может, — я замолк, пытаясь проанализировать свои ощущения. Раньше… Не знаю. Мне было просто не до нее. Дело, в которое я ввязался отнимало все силы. Выжимало, практически без остатка. А периодические попытки Ани навязаться воспринимались, как… Досадная помеха? Нет, не так. От её просьб и попыток становилось скорее очень неловко. И это злило. Злило именно то, что я чувствовал некое… Обязательство что ли. Обязательство, которое хотел, но не мог выполнить. Не знал как. Никто меня этому не научил, да и примеров перед глазами не было.

— Просто потому, что только сейчас понял это, — выдохнул я, и в этот момент с плеч как будто упал огромный, тяжелый валун.

— Я тоже. По настоящему поняла, — выдохнула девушка, — И мне… Мне жаль.

— Чего? — непонимающе уставился на нее я.

— Что поняла это только после того, как тебя потеряла, — добавила она посерьёзнев.

В комнате повисла неловкая тишина. Все, накопившиеся внутри нас мысли были сказаны, и добавить было больше нечего. По крайней мере, пока.

— Если вы всё, — голос врача заставил меня вздрогнуть. Уже и забыл, что он все это время стоял и вежливо ждал, когда мы закончим, — То душ вон там, — он указал на дверь в дальнем конце комнаты, — Пока моетесь, вам принесут новую одежду.

— Отлично, — кивнул доктору я, — И… спасибо, что вытащили меня.

— Учитывая то, что вы для всех нас делаете, — сквозь сухой голос медика внезапно прорезались теплые нотки, — Мы просто не имели права облажаться.

Я кивнул ему и медленно, с трудом переставляя ноги, пошел к душевой кабинке. По всему телу расползалась противная, дурманящая слабость. Последствия медикаментозной комы.