Герман Горшенев - S-T-I-K-S. Резак 2

Свят сделал размашистый жест поэта, ему только черепа в руке для вдохновения не хватало. Продолжил повествование:

— К нам что-то невообразимое, невероятное подкатывает, а в мозгу проносится: «И какого хрена вы тут делаете? Время своё тратить на вас бездельников! Повадились в черноту прыгать. Не видели, что кластер перегружается? А ну пошли отсюда!» — и меня с товарищем могучим пинком под зад на свежий перезагрузился кластер выкинуло. Только ещё и подлечило немного. У напарника из глаз и порванной кожи в черноте кровь хлестала, а тут уже сукровица, и не течёт. Я вообще легко отделался. Хватаю товарища за шкирку и начал потихонечку отползать от местных добряков, чтобы ещё один стимулирующий пендаль не прилетел, а у меня в мозгу: «Ну-ка постой! А что это у тебя там в рюкзаке такое интересное?». Меня вроде как спасли, ещё и разговаривают. А ты знаешь, Резак, обижать здесь никого не надо, непонятно где и как это выкатиться. Я сам ещё от боли не отошёл, кости ломит, зад отваливается. Раскрыл рюкзак и показываю всё что есть. Достал обоймы к автомату, фляжку с живчиком, электронику, которая сдохла безвозвратно. А у меня в голове проноситься, что всё не то, а потом вот эту палку показал, а мне говорят: «Ой, какая вещь! А ты можешь мне её отдать?». Конечно отдал.

— Свят, а нафига ему палки? Если всё правда и тебя не просто вштырило, и ты галюны поймал, то этот из черноты очень мощный.

— Он мне объяснял, но я толком не понял. Сам понимаешь, у меня половина кожи прогорела, на руках товарищ корчиться, да и я под спеком. Этот из черноты может или судьбу менять, или смерть отгонять. Смысл в том, что, если кто-то коней должен двинуть прямо сейчас, этой палкой можно ему второй шанс дать, а он смерть может либо предсказывать, либо знает как мы умрём и изменить может, если ты ему мил будешь. Он мне тогда и говорит: «Я твоей гибели не вижу, но вот этой палкой могу другим помочь. Если такие ещё найдёшь, обязательно приноси». Заморочено у него всё, но деревяшка понравилась. С тех пор если нахожу, то всегда забираю.

Мы подошли к черноте и Свят швырнул внутрь палки.

— Резак, а ты что ждёшь? Свои швыряй.

— Вообще-то я ожидал кого-нибудь увидеть. Призрак подойти должен или что вроде такого.

— Бро, ты как ребёнок. Великие сущности палки попросили принести. Если надо будет, сами тебя найдут. Швыряй. Никуда дрова не денутся, — похлопал меня по плечу и заорал в черноту. — Приятель! Я те палок приволок! А это Резак! Он хороший!

Ничего не происходило. Палки лежали за полоской черноты, птички пели, ветерок шуршал листиками. Я по привычке пожал плечами и швырнул свою древесину в черноту. После столь страстных и страшных историй, которые по дороге рассказал мой приятель, я ожидал здесь увидеть минимум чёрного рейдера, либо размывчатое пятно тумана, из которого проглядывает череп. Да всё что угодно, но просто швырнуть вязанку хвороста на полоску черноты и остаться таким довольным… Ну, Святу лучше видно, пусть делает как хочет если его это успокаивает.

Выполнив свой социальный долг по прикармливанию божественных сущностей, отправились к базе где обитался мой приятель, но по пути ещё одно место, в котором он намеревался раздобыть подарок бывшему начальнику.

Мы осторожно пробирались по улочкам небольшого городка. Я почувствовал заражённых, и хотел Свята чуть-чуть придержать рукой, но натолкнулся на его руку, которую он собирался очевидно сделать тоже самое. Напарник не ожидал от меня такой чувствительности и одобрительно покачал головой. Я понимал что впереди заражённые, но вопреки моему ожиданию, что мы сейчас их обойдём, он показал двигаться туда. Разговаривать и задавать вопросы, демонстрирует себя звуками, не лучшая идея, тем более я здесь на правах гостя и Святу виднее. Подкравшись, он показал знаком остановиться и выглянул из-за угла, внимательно посмотрел, покачал головой, и мы начали красться к другому перекрёстку. Позанимались немного бесшумным паркуром, перелезая через гаражи и невысокие заборы частных домов, попрыгали через палисадники.

Свят осмотрел ещё несколько групп заражённых, но они ему почему-то не подходили. Я, раздираемый любопытством, уже шепнуть товарищу, чтобы объяснил, что он делает, но каждый раз показывал мне строгий указательный палец, и чтобы я не шумел. Наконец мой приятель заулыбался и показал довольный большой палец. Я взглянул.

Девица, свежак, метр восемьдесят в холке, в чулках в большую призывную клетку и на шпильках с огромной платформой стояла и раскачивалась. Короткая юбка особо не прикрывала трусы, а верхнюю часть украшал короткий топ, одетый без белья и макияж самых ярких цветов боевой раскраски. Свят взял в руки черенок от поломанной грабли, который казался таким гнилым и старым, что, наверное, не пережил субботник и был оставлен гнить в качестве удобрения. Напарник указал мне на несколько заражённых стоявших рядом, взглядом спросив, что если он будет занят девкой, то справлюсь ли я сам? Я ответил кивком головы, что готов, достал ножи и показал, можно начинать.

Вот чем я по-настоящему давно не занимался, так это не резал свежаков. Последний раз уже не вспомню когда это было. Почти сразу, когда я попал в улей, меня подобрал мой крёстный. За пару дней он убедился, что меня можно научить держать ножи, и я авансом получил своё имя. Потом начались тренировки, где мне пришлось отработать гордое имя — Резак. В руках умелого, хотя и постоянно укуренного учителя, я быстро научился держать ножи в руках, и почти сразу перешёл на серьёзные, по меркам внешки дела. Свежаки становились моей добычей крайне редко, даже не могу сказать, что я вспоминал молодость.

Мы выскочили, и я успокоил своих за секунды. Вопреки моему ожиданию, Свят схватил девку за талию и показал на вход в цветочный магазин. Шипящую и пытавшуюся вывернуться и сожрать моего товарища заражённую он очень ловко впихнул внутрь, положил на стол и перерубил пополам палкой, которая оставила ровный срез, не хуже Пальценожа. Подняв ноги таким образом, чтобы кровь стекала за стойку, аккуратно положил отрезанные конечности на чистое место, достал из рюкзака баллончик, пшикнул на срез. Кровь мгновенно спеклась и перестала течь. Ещё раз переместив обрубок, на стойку, около цветов, стал обматывать целлофаном и паковать нижнюю половину заражённый. Выглядела весьма странно, но наблюдая как сосредоточенно мой товарищ был занят, я уже не стал ничего говорить под руку, думаю, что такие вещи обязательно потребуют объяснение и вскоре я их получу.

— Ну как подарок? Загляденье? — поинтересовался моим именем товарищ.

Ноги девки были аккуратно упакованы в прозрачный целлофан, а через промежность и вокруг ягодиц были намотаны яркие ленты, завершавшиеся большим бантом, который был расположен на том месте, где должно было быть продолжение тела.