Точи Онибучи - Боевые девчонки. Демон Биафры

– Хорошо, – говорит Кесанду, когда вроде бы все готово. – И что теперь? Мы в ловушке.

– Можем попробовать пробиться, – говорит Онайи, – или…

Все замирают.

Чинел и Онайи смотрят друг на друга, а затем куда-то в пространство. Их коммуникаторы получают одно и то же сообщение. На голографическом экране перед ними возникает лицо. Лицо молодого мужчины с серебристыми дредами, спадающими на плечи. На нем черный комбинезон, такой же, как на мертвой нигерийке. Его лицо освещено разноцветными бликами. Он подключился из меха.

Увидев его, Онайи прерывисто глотает воздух. Тело сжимается. Линия на ее плече, где встречаются плоть и металл, горит и леденеет одновременно. Эти глаза…

Ее мех разбился. Рука вытянута на пне. Вспышка лазерного ножа. Удар.

Это был он.

– Меня зовут Шеху Дэрен Сулейман Секоу Диалло, командир подразделения Нигерийских вооруженных сил, Мобильная оборона класса А. Предлагаю вам сдаться. Освободите заложников и уходите. В противном случае мы будем вынуждены вас уничтожить.

Тишина в зале суда. После ослепительного света, камер, шума нового города под названием Абуджа больше всего Айфи поразила тишина в зале суда, куда привел ее Дэрен. Она впечаталась в память.

Зал был похож на пещеру. Стены и арки под потолком-куполом расписаны арабской вязью. Пол покрыт геометрическими узорами, что-то такое было на картинках к урокам, которые Айфи читала на сломанном планшете в лагере.

По обеим сторонам центрального прохода – скамейки, впереди – стол и несколько стульев, развернутых к креслу, похожему на трон. По обе стороны трона два больших кресла с такими мягкими плюшевыми подушками, что, кажется, в них можно утонуть. В креслах бородатые люди в блестящих одеждах. У всех на головах шапочки того же цвета, что и одеяние. У каждого свой цвет: фиолетовый, темно-синий, оранжевый…

Держа Айфи за руку, Дэрен останавливается в конце прохода. Охранники с пистолетами на поясе и бело-зелеными лентами через грудь стоят вдоль стен. Дэрен коротко склоняет голову:

– Достопочтенный кади, ассалам алейкум.

Человек в центре, одетый в серебристую джеллабу с зеленой полосой посередине, кивает в знак приветствия:

– Алейкум ассалам.

Затем поднимает голову, обращаясь ко всем:

– Сегодня мы собрались здесь, в Высшем шариатском гражданском совете Абуджи, чтобы вынести решение о кафале, поручительстве. Заявитель, огласите вашу просьбу.

Дэрен отпускает руку Айфи и делает шаг вперед.

– Я, офицер Шеху Дэрен Сулейман Секоу Диалло, командир подразделения Нигерийских вооруженных сил, хочу принять эту девочку в свою семью на правах опекуна.

Судья смотрит на Айфи:

– Как тебя зовут, дитя?

Айфи выходит из оцепенения и отвечает, сначала совсем тихо, потом громче:

– Айфи.

– А фамилия?

– У меня… – Вопрос больно задевает ее, и она не может подобрать слова.

– Достопочтенный кади, этого ребенка освободили, она находилась у врагов. Ее семью убили террористы. У нее… нет фамилии.

Судья хмурится.

– Она мусульманка?

Это застает Дэрена врасплох. Он прикладывает руку к сердцу:

– Она готова подчиниться воле Аллаха.

– Не нужно отвечать за нее, молодой человек. Если она станет частью вашей семьи, значит, она станет частью огромной семьи мусульман всего мира. – Судья наклоняется к ней. – Дитя, ты мусульманка?

Айфи не знает, как отвечать. Просто не знает. Она знает, что Онайи научила ее ненавидеть нигерийцев, которые были не игбо. Знает, что Онайи однажды сказала ей, что все хауса – собаки, звери, которых нельзя назвать людьми, и что фулани сделаны из зла и металла, и что боги игбо прокляли их за то, что они молились Аллаху. Но еще она знает, что Дэрен добр с ней. Он спас ее из падающего самолета. И он сейчас рядом.

Ее глаза наполняются слезами.

Дэрен поднимает голову и смотрит на судью:

– Достопочтенный кади, разве нас не учат, что бедные и сироты должны в первую очередь получать помощь, если мы можем ее оказать? У этой девочки нет никого, кроме нас, о ней некому заботиться. – Он делает паузу. – Да, она мне не родня по крови. Но я буду любить ее как родную. Зовите их именами отцов, это справедливее перед Аллахом. А если же вы не знаете их отцов, то они являются вашими братьями по вере и вашими близкими. И не будет на вас греха, если совершите ошибку. Важно лишь намерение вашего сердца. Аллах воздаст по заслугам. Аллах милосерден. – Дэрен отступает на шаг, снова становясь рядом с Айфи. – Я дам ей свою фамилию.

Судья откидывается на спинку кресла.

– Разве не нашел Он тебя сиротой и не дал приют? Он нашел тебя заблудшим и повел прямым путем. Он нашел тебя в нужде и обогатил. Потому не притесняй сироту. – Судья не сводит глаз с Дэрена. – Вы готовы принять эту девочку в свою семью как свою родственницу?

Дэрен кивает.

– Поднимите руку и повторяйте за мной. Клянусь Аллахом, – начинает судья.

Дэрен повторяет.

– Клянусь Аллахом, что буду защищать эту сироту и заботиться о ней, как предписывает мне ислам, как провозглашает пророк Мухаммед, мир ему. Со мной она будет в безопасности. Я буду кормить ее пищей моего дома. Я отдам ей одежду со своего плеча. Для всего мира она будет частью моей семьи. Клянусь, что буду близок к ней, как близки два пальца на руке. Я буду любить этого ребенка, как были любимы чада Пророка, мир ему. Я клянусь перед Аллахом.

Дэрен заканчивает речь, смотрит на Айфи – глаза его полны слез.

– Айфиома Диалло, – говорит он, словно пробуя новое имя на вкус.

– Диалло, – вторит она. Ей хорошо и спокойно.

Онайи старается запомнить черты пилота, цвет глаз, волосы, светлый оттенок кожи. Она представляет себе лицо генерал-майора, когда она принесет ему голову этого офицера. Убить эту собаку, изуродовавшую ее еще ребенком… Она видела его в кошмарных снах с тех самых лет… И вот он здесь, Онайи едва сдерживает усмешку.

– Ублюдок фулани, – ухмыляется Кесанду. Онайи видит, как свирепо смотрит она на экран. Она никогда не видела Кесанду в таком бешенстве. Плечи вздымаются. Руки сжимают винтовку. Вены вздулись на шее. – Ты только и знаешь, что убивать. Женщин, детей. Для тебя нет разницы. – Она делает два шага вперед. – Убиваешь так часто, что даже не помнишь их. Но все деревни, которые ты сровнял с землей, города, которые разбомбил, каждый лагерь, на который ты нападал, – ты сам создал себе тысячи новых врагов. Вот что случается, когда детям приходится видеть, как умирают их ровесники. Мы задавим вас. Мы победим.

Лицо нигерийского офицера остается безучастным. Словно он слышал подобное множество раз.

– Я и не ожидал, что вы пойдете на переговоры, – произносит он. – Но мне нужна эта запись, доказывающая, что я дал вам шанс сдаться.