Точи Онибучи - Боевые девчонки. Демон Биафры

Сев, он расслабляется. Оседлал стул, положил руки на спинку перед собой, подбородок – на скрещенные руки. Молчит, сидит, уставившись на Айфи.

– А твои крики? Ты кричишь, потому что у тебя галлюцинации?

Айфи вздрагивает. Это тоже часть допроса или?..

– Д-да.

– Ты видишь то, что не выходит у тебя из головы?

– Да. – Она думает о своих видениях. О маме.

Он стучит по виску:

– Это из-за твоего девайса. Вот тут.

– Акцент? – Но он же не работает здесь. Она лишена своего второго зрения. Внутри камеры она видит ровно то же, что и любой другой человек.

– Так вот как ты его называешь. – Он опирается на локоть. – В твоей камере толстые стены. Но твой девайс можно уловить снаружи. И мы знаем, как изменить его сигнал.

Айфи с таким шумом заглатывает воздух, что удивляется сама.

– Ты думаешь, тебя тут пытают. На самом деле, – он указывает куда-то за пределы комнаты, – тебя пытают там.

Айфи не понимает, что делать с тем, что узнала. Наверное, это можно как-то обратить в свою пользу, но как? Она выпрямляется и вздергивает подбородок.

– В конце концов мы прочешем все твои воспоминания и найдем то, что ищем. – Он пожимает плечами. – Ну, или ты сама скажешь, и все это прекратится.

Короткое мгновение Айфи чувствует трепет в груди. Пытки прекратятся, прекратятся мучительные галлюцинации. Нужно только сказать то, что они хотят услышать. Необязательно правду или часть правды, но вдруг это даст ей если не свободу, то хотя бы время. Она замирает в предвкушении. Но сила воли напоминает, что следует успокоиться. Она становится такой же холодной и бесчувственной, как стул, на котором сидит.

Дознаватель замечает, как изменилась ее поза, и разочарованно вздыхает. Затем поднимается и одним движением вышибает стул из-под Айфи – она падает на бок.

Пошевельнуться невозможно, потому что запястья пристегнуты к спинке стула. Она лежит, прижавшись щекой к мокрому холодному полу, дознаватель подходит и расстегивает наручники.

Ее руки безжизненно падают. Она знает, что лучше не сопротивляться, когда охранники поволокут ее обратно в камеру. Как будто бросят в воду и оставят тонуть. Но она все равно благодарна за возможность поговорить с живым человеком. Все равно что вынырнуть на поверхность и вдохнуть воздух. Она благодарна даже за эти несколько вдохов.

Когда Айфи с задеревеневшей от сна на голой кровати спиной просыпается и открывает глаза, она видит Дэрена. Первая мысль – еще один сон. Она ждет, какая сцена будет разыгрываться в этом сне дальше. Будет ли Дэрен утешать ее после того, как над ней издевались одноклассницы? Или поведет в лабораторию, где лучшие ученые работают над оружием, которое обеспечит Нигерии победу? Или снова придет на поле, где она пытается хакнуть пасущихся животных, а когда наскучит, любуется на звезды?

Но Дэрен, которого она видит, не двигается. Просто стоит у открытой двери в ее камеру. Он выглядит изможденным. Щеки ввалились. Бледен. Одна рука дрожит так, что он придерживает ее другой. Таким она никогда его не видела. Он даже как будто стал меньше, это подобие Дэрена, которого она знала все то время, что жила в Нигерии. И он настоящий. Не галлюцинация.

– Где ты был? – цедит она сквозь зубы, удивляясь, что ее все-таки волнует, что он ответит.

Он входит в камеру. Дверь за ним закрывается. Сесть больше негде, и он садится на край кровати.

Айфи сжимается в комок.

– Я слышал, что произошло, – говорит он слабым, как он сам, голосом. Подавленным. Пока она здесь пыталась закалить себя испытаниями, он там терял силы. – Меня понизили в звании после инцидента с заложниками на нефтяной станции. Я позволил уйти виновникам трагедии. Я многих убил, но дал сбежать той, что ответственна за все. Демону Биафры. И за это мне нет прощения.

Она едва сдерживает усмешку, уловив, что он жалеет себя.

– А потом я узнал, что ты в тюрьме. И с того момента делал все, чтобы вернуть тебе честное имя.

Лицо Айфи остается бесстрастным. Когда ее только арестовали, ей были необходимы именно эти слова. Но сейчас… Сидя на тюремной койке и глядя в спину молодого мужчины, который когда-то был ее защитником – ее братом, – она видит только слабака, бросившего ее в трудную минуту.

– Сколько я уже здесь? – спрашивает она таким тоном, словно ей нужна только эта информация, и больше ничего.

– Прошло три месяца с того инцидента.

Кажется, не так много. А здесь это ощущается как вечность.

– И что ты здесь делаешь?

Он поворачивается, смотрит на нее через плечо.

– Я пришел сообщить тебе, что твое желание исполнилось.

Она вопросительно хмурится.

– Будет объявлено прекращение огня. Между Нигерией и Биафрой установится мир. – Он глядит в пол. – Всего-то от меня и потребовалось – потерять Даураму. – Снова жалеет себя.

Ей почему-то больно слышать, что Дэрен говорит об этом так. Он никогда не считал меня настоящей нигерийкой. Она прячет боль и обиды подальше, туда, где их не видно и не слышно. Садится на кровати.

– И что насчет преступлений, в которых меня обвиняют?

– Это политические преступления. Ты политическая заключенная. Но теперь, когда война кончилась, тебя больше ни в чем не обвиняют. – И добавляет: – Надо жить дальше.

В его голосе нет убежденности. Он не может жить дальше.

Айфи обдумывает все, потом смотрит ему в лицо:

– Перед тем, как я уйду, я хочу попросить кое о чем.

В его глазах печаль. Он понял, какое она приняла решение:

– Да?

– Удали его. – Видя немой вопрос, она уточняет: – Удали Акцент.

– Но почему?

Потому что он сделал меня уязвимой, хочет сказать она. Потому что именно Акцент привел к этому всему. Потому что я не могу его контролировать. Потому что другие научились использовать его против меня. Но вместо этого говорит:

– Я так хочу.

Дэрен печально кивает.

– Я сделаю, как ты хочешь. – Он поднимается с кровати. – Скоро придут врачи, – говорит он, стоя у двери. – Я хочу кое-что показать тебе напоследок.

Айфи хочет отказаться, наорать на него, плюнуть под ноги. Но он выглядит сломленным. Униженным. Она не отвечает, даже не кивает, только смягчает ожесточенный взгляд, чтобы он понял, что можно подойти.

Он подносит руку к лицу Айфи. Погружает палец в ее ухо. Акцент начинает гудеть. Мир вспыхивает золотым светом.

Онайи бродит по территории кампуса. Кажется, будто все попрятались. Ничто не движется. Даже ветра нет.

Ведь если она все обойдет и не встретит Агу, можно будет пойти к Чинел и сказать, что абд убежал, ну, или просто что его не удается найти. Или что слишком сложно выследить его. Или он почувствовал, что происходит, и сам решил проблему за них. Но, вернувшись в общежитие, еще из коридора она слышит, как кто-то тихо играет на пианино.