Павел Корнев - Ревенант

По несколько раз на дню мы останавливались дать отдых лошадям, обычно устраивали привал в шалашах и землянках пастухов, а вот ночевать старались в деревнях и тщательно выспрашивали местных обитателей о населенных пунктах, мимо которых должен был пролегать наш дальнейший путь. К сожалению, мало кто из кметов свободно владел североимперским, и зачастую приходилось объясняться на языке жестов, а это отнюдь не способствовало лучшему пониманию собеседников.

Заплутали уже на севере империи, к коему относились княжества, марки, графства, церковные земли, вольные и коронные города и рыцарские лены, расположенные на землях Айверг и Хомверг. В окрестностях захолустного городишки Лангенкомхен, где и намеревались провести грядущую ночь, мы то ли пропустили нужный поворот, то ли свернули на развилке не туда, и во второй половине дня дорога совершенно неожиданно завела в болота, а после и вовсе уперлась в разбухшую от дождя речушку. Из земли там торчали полусгнившие бревна, некогда служившие опорами моста, а от настила не осталось и следа — не иначе его смыло паводком. Лезть в мутную бурную воду, которая несла мусор и немалых размеров коряги, представлялось откровенным самоубийством, но и поворачивать назад тоже нисколько не хотелось.

— Как-то же они здесь переправляются! — нахмурился Микаэль, которому до чертиков надоели наши блуждания под сыпавшей с неба моросью. Мой подручный уже второй день был трезв как стеклышко и безмерно по этому поводу зол.

— А переправляются ли? — усомнился я.

Дорога заросла сорной травой сильнее обычного, возникло даже подозрение, что здесь уже некоторое время никто не ездит и все сворачивают на попадавшихся по пути развилках. Но нет, от обочины послышался оклик Марты:

— Смотрите!

Мы подошли на зов девчонки и обнаружили оставленные тележными колесами колеи, тянувшиеся напрямик через заливной луг.

— Зуб даю, местные к броду дорожку проторили! — оживился Уве. — Магистр, посмотрите только! Тут же постоянно ездят! Вон как земля разбита, да и на кустах ветки обломаны!

Школяр все подметил правильно, и я посмотрел на Микаэля. Тот хмыкнул, забрался в седло и первым поскакал вдоль берега реки. Мы потянулись следом, а примерно через полчаса послышался шум воды на перекатах, и Уве заметно приободрился.

— Я же говорил, магистр! Брод!

— И не только брод, так понимаю, — обернулся к нам маэстро Салазар, потянув носом воздух. — Дымом пахнет.

И точно — за поросшим кустарником взгорком обнаружился двухэтажный бревенчатый дом, обнесенный высоким частоколом. Прямо перед ним пересекала поле и упиралась в речушку грязная лента дороги. Она продолжалась на другом берегу, но сейчас брод оказался непроходим, мутный поток бурлил и пенился на камнях, грозя смыть всякого, кто только рискнет сунуться в воду.

Ангелы небесные! Непогода подложила очередную свинью!

— Дела! — проворчал маэстро Салазар и сжал коленями бока коня, заставляя его тронуться с места.

Уве было пригорюнился, но тут же расплылся в довольной улыбке и потер озябшие ладони.

— Остановимся обсохнуть, магистр?

— И не только обсохнуть! — не оборачиваясь, бросил Микаэль.

Я возражать не стал.

Мы обогнули небольшую запруду, отделенную от реки каменистой насыпью, и въехали в открытые ворота. Сбоку была выстроена конюшня, насколько удалось разглядеть через распахнутую дверь, сейчас пустовавшая. Дальше шел птичник, перед ним копошились в грязи утки и гуси, а куры прятались от дождя под навесом. Свиней в небольшом загончике сыпавшаяся с неба морось нисколько не смущала, они стояли у забора и пялились на нас своими маленькими злыми глазками.

Собак во дворе не оказалось, зато из сарая вышел с вилами громила поперек себя шире. Да и появившийся на крыльце дома пожилой мужик был крепок и кряжист. А еще — кудлат и бородат; прятавшиеся под кустистыми бровями глаза глядели настороженно и цепко.

Он что-то произнес на местном наречии, я отозвался на североимперском:

— Не понимаю!

Мужик озадаченно крякнул, а после спросил чисто и четко, пусть и с заметным акцентом:

— Заблудились?

— Нам бы на тот берег переправиться, любезный! — пояснил я, не спеша выбираться из седла.

Дядька нахлобучил на копну черных, с проседью волос высокую шапку, запахнул отороченную мехом и украшенную вышивкой жилетку и вышел под дождь. Одет он был небедно, держался уверенно и с достоинством, а значит, либо управлял хозяйством местного сеньора, либо и вовсе сам владел постоялым двором.

— Брод здесь, все так, — степенно произнес мужик. — Только дожди последние дни шли, нешто не видите? Вчера только чуток распогодилось, с утра воды будет меньше. Завтра переправитесь.

— А сегодня? — озадачился я. — Никак?

— Почему никак? Можно… — не слишком уверенно ответил дядька и указал на едва проглядывавшее через облака пятно заходящего солнца. — Токмо темнеет уже, поберегли бы вы лошадок, валуны на дне, не приведи небеса, покалечатся…

Мы с Микаэлем переглянулись, и я спросил:

— А ближайшие переправы?

Мужичок ответил без малейшей заминки:

— Мост тут рядышком был, его паводком смыло, а до каменного ниже по течению полдня ехать. Засветло не успеете. Оставайтесь лучше на ночлег! Ну посудите сами — много ли по такой собачьей погоде отмахаете?

— Лангенкомхен далеко отсюда? — уточнил я.

— Утром выедете — к полудню доберетесь.

При этих словах Уве посмотрел на меня с нескрываемой надеждой, а маэстро Салазар хмыкнул и поставил вопрос ребром:

— Вино есть?

— Вина не держим, — разочаровал его хозяин. — Но без выпивки не останетесь, и накормим от пуза! Вам порося заколоть, курочку зарезать или рыбку будете?

Маэстро Салазар окинул взглядом тощих свиней и скривился.

— Точно не этих.

Я нехотя выбрался из седла и кинул поводья мужику, тот немедленно рявкнул:

— Элуф! — а после добавил что-то на местном наречии.

Громила прислонил вилы к стене, вытер ладони о штаны и поспешил к нам. Скошенный лоб, массивные надбровные дуги и выпирающая челюсть придавали ему звероподобный вид, из уголка рта на подбородок стекала тоненькая струйка слюны. А вот одет он был в добротную робу старинного кроя, шоссы и, что удивительней всего, в кожаные сапоги, а вовсе не в обычные для кметов деревянные ботинки.

Хозяин перехватил мой изучающий взгляд и пояснил:

— Племяш немного не от мира сего, но безобидней некуда. И мухи не обидит! За лошадками вашими наилучший уход будет, не сомневайтесь!

Я отвязал притороченный к седлу вещевой мешок, и мужик напомнил о своем вопросе.

— Свининка, курочка или рыбка? — угодливо заглянул он мне в глаза.

Судя по всему, путники останавливались на постоялом дворе нечасто, а дрянная погода и вовсе лишила хозяина всякого заработка, поэтому его заинтересованность в гостях была вполне объяснима.