Сергей Извольский - Северное Сияние. Том 2 [СИ]

Больше восьми минут передвижения в форме зверя ему понадобилось, чтобы преодолеть отделяющие нас от базы расстояние. Теперь еще одно волнующее испытание — клубящиеся над ранами оболочки этого мира лоскутья Тьмы, опоясывающие территорию базы. Когда черный ягуар скользнул прямо в разлитую призрачную мглистую муть, я напрягся. Но ничего не произошло, никакого возмущения пространства я не почувствовал — защита приняла его за своего.

Не обращая больше внимания на Валеру — за меня это делала Эльвира, наблюдая за двигающейся по территории базы большой кошкой, я принялся торопливо снимать экипировку. Очень быстро доспехи оказались сняты, и все скрепленные элементы уложены в транспортировочное положение. Туда же отправилась винтовка, и я — босиком и в одном только контактном комбинезоне, нырнул под полог маскировочного шатра.

Когда только наклонялся, уже вошел в скольжение. Так что, едва отодвинутая Измайловым ткань приподнялась, я сразу же снизу, из-под бедра, бросил кукри — одновременно с этим входя в скольжение.

Для штабс-капитана и Накамуры я только что стоял, согнувшись почти как бегун на старте и вдруг просто исчез, словно вырезанный из этого мира. Я отметил это краем, отблеском эмоций восприятия Эльвиры, и сразу забыл — потому что уже летел телепортациями по примерно рассчитанной траектории в сторону базы, раз за разом бросая вперед клинок кукри.

Валера просочился сквозь лоскутья защитного контура в звериной форме без возмущения, потому что в облике зверя он словно сам становится частью Тьмы, родственным ей. Мне — без опасности для разума, частью Тьмы никак не стать, поэтому я предпочел не пробовать, среагирует ли на меня система свой-чужой, и просто миновать замаранные гнилью участки.

После памятного случая, когда я влетел вместе с выбитым окном в гостевой коттедж гимназии, не справившись с разгоном подобного способа телепортации, я поработал над собой. И после длительных тренировок уже мог совладать не только со своим телом, но и с законами физики. И вынырнув из скольжения в рассчитанной точке, я пробежался по открытой террасы шале, понемногу гася скорость.

Оказалось, что я недостаточно хорошо поработал над собой и научился владеть своим телом, а также оседлывать законы физики. Догадался об этом я, когда понял, что не успеваю затормозить — еще пара мгновений, и с разбега впечатаюсь в стену. Через пару мгновений реального времени, конечно. Которые для меня сейчас — на выходе из ускоренного времени, занимали гораздо более долгий промежуток восприятием, давая достаточно времени на раздумья.

Был вариант просто отбросить кукри назад, телепортировавшись в противоположную сторону и таким образом затормозив, но мне на ум пришло решение получше. Все равно двери-окна закрыты и заблокированы, а проникать внутрь как-то надо. Поэтому я размахнулся и швырнул клинок вперед, влив в него совсем немного силы. Кукри после этого дверь передо мной даже не заметил, пройдя через нее словно нож сквозь масло.

Материализовавшись внутри, я все же смог остановиться — к счастью, под ногами не оказалось ковра, на котором мог бы уехать совсем далеко. Вот об этом — равно как и о том, что на моему пути может оказаться стол, стул или диваны, я как-то не подумал.

Когда замер в центре погруженного во мрак холла, мгновение мне понадобилось, чтобы осмотреться. Свет в гостиной не горел, но я видел все в оттенках серого. Увидел накрытый стол с нетронутыми в большинстве блюдами; отметил до конца прогоревшие свечи, несколько пустых бутылок игристого вина на полу, у ножки стола. Одна, недопитая, расположилась в ведерке, плавая в уже растаявшем льду.

На леопардовой шкуре у камина увидел скомканное платье среди рассыпавшегося огромного букета цветов, чуть дальше заметил разбросанные туфли на шпильках, а также ажурное белье. Кружевной бюстгальтер и вовсе висел на трофейной голове кабана, черными глазками взирающей со стены.

Трапеза и последующее действо, отправившее кружевной бюстгальтер на клык кабана, закончились здесь уже давно — отметил я, заметив, что дрова в камине давно прогорели, и сейчас там лежит ровный слой серой золы.

Осознавая, что поблизости сейчас никого рядом нет, метнулся ко входной двери и открыл ее, впуская Валеру. Желтые звериные глаза ягуара глянули на меня снизу вверх с молчаливым осуждением — причину которого я сначала не понял. После, когда оборотень оказался внутри и принял человеческую форму, догадался: он ведь чувствовал меня и при желании мог видеть моими глазами. Поэтому ненужный риск способа моего появления — когда я броском кукри прошел через дверь не глядя, и мог устроить здесь значительный грохот и беспорядок, Валера прекрасно понял.

— Айрнборн стайл, бэйби, — прокомментировал я случившееся, как будто все так и задумано было. Валера на это ничего не ответил, только головой покачал и осуждающе поцокал языком едва слышно.

Внимательно осматриваясь, двумя бесшумными тенями мы осмотрели дом. Следы пребывания присутствовали повсюду — распакованные коробки с готовыми блюдами на кухне, смятая, усыпанная лепестками свежих роз постель королевских размеров в спальне, разложенные шезлонги у бассейна, брошенные у его края полотенца и многочисленные бокалы на бортике — как пустые, так и с недопитым мартини.

Кроме всего этого, в подземном гараже обнаружился неприметный, и наглухо вкруг затонированный кроссовер на высоких колесах. Самое то, чтобы катать по местным грунтовым дорогам — по высоте клиренса, и самое то, чтобы сохраняя конфиденциальность преодолевать круги защиты периметра. Наверняка ведь машина не досматривалась на КПП по пути сюда, а транспондер на ней есть гарантия беспрепятственного пропуска через круги защиты периметра базы отдыха.

В ходе тщательного осмотра нашли много всего: и следы пребывания Горбунова и Завадской, и следы их времяпрепровождения, и даже машина стоит, на которой они приехали. Не было только их самих.

Переглянувшись с Валерой, пошли искать снова, разделившись. Осматривались вокруг, буквально обнюхивали каждый квадратный сантиметр площади — в том, что литератор Филипп Горбунов и бывшая горничная Барбара Завадская были здесь, и никуда отсюда не уезжали, сомнений не было.

Зато были сомнения в том, что они все еще здесь. А если жертвоприношение совершается в ином мире? — холодила меня мысль, которую я загонял на задворки сознания. Успокаивал себя лишь тем, что даже если это так, то нужно найти следы портала или созданного конструкта, который увел за границу мира литератора и его жертву.

Вскоре поиски увенчались успехом — в спальне, едва ощутимым дуновением я почувствовал отзвук чужой боли и страха. Двигаясь словно по маяку, открыл створки уже осмотренного раннее встроенного шкафа и после пристального изучения все же обнаружил контуры массивной звуконепроницаемую двери. Нашел даже очевидный замок — едва отличающийся цветом круг на внутренней стене, как раз под размер ладони. Замок, явно настроенный на биометрию, и явно запертый изнутри.