Сергей Извольский - Северное Сияние. Том 2 [СИ]

— Дахусим, — по-японски произнес я.

— Чего? — не понял Валера.

— Во время Олимпиады в Саппоро один из фаворитов, русский лыжник, стартовал почти последним. И незадолго до его старта повалил тяжелый липкий снег, лишая его шанса на победу. К нему, когда он торопливо менял смазку на лыжах, подошел японский корреспондент, и с сочувствием превосходства спросил — как вам бежать-то, такой ведь снег пошел?

Некоторое время помолчали.

— И чего? — вновь поинтересовался не понявший прикола Валера.

— Как чего? На следующий день одна из японских газет вышла с заголовком, что сове… российский лыжник сказал волшебное слово «дахусим» и выиграл Олимпиаду.

— А в Саппоро разве была Олимпиада?

— Ну может не в Саппоро дело было, — легко пожал я плечами. — Смысл ты понял.

Еще несколько минут помолчали.

— Артур?

— А?

— А смысл то какой?

Еще часа два провели в молчании и ожидании. Спокойствие вокруг нарушилось лишь единожды — на лужайку соседней виллы приземлился конвертоплан и забрал всю компанию. И это хорошо — потому что теперь никто не узнает, что залетело через выбитые ворота в виллу семь человек, а покинули ее всего пять.

— Шесть тридцать четыре, — посмотрел на антикварные часы с кукушкой на стене Валера.

— Угу, — кивнул я.

— До вечера будем ждать?

— Нам еще в Елисаветград попасть надо.

— Тогда?

— Давай, если через полчаса никто не появится, сваливаем.

— Угу.

В ожидании прошло полчаса. И еще десять минут. И еще пять.

— Пора сваливать, тебе не кажется? — произнес Валера, вновь взглянув на часы с кукушкой.

— Уже поздно, — увидел я на подъездной дороге автомобиль в раскраске и с рекламой клинингового сервиса. Это я по рисункам пиктограмм ведер и швабры догадался, надписи были на французском.

Машина заехала в автоматически открывшиеся ворота, и прошелестев колесами по гравию, остановилась. Хлопнула дверь, и появившаяся благообразная тетенька в переднике горничной двинулась к дому. Но, вопреки ожиданиям, в дом не зашла, а направилась к подсобному помещению в крыле рядом с бассейном.

Мы с Валерой только переглянулись — как все это невовремя. Есть конечно вариант, что именно эта тетенька реальная представительница серьезных сил — в смысле наделенный полномочиями представитель, специальный агент, шпион и так далее. Но скорее всего это работа втемную — просто клининговую фирму наняли навести порядок в доме, а благообразная уборщица вполне обычный человек и совершенно не знает, что ее здесь ждет. О чем я Валере мысленно и сообщил.

Подтверждая догадку, сначала благообразная тетенька убралась во дворе, потом на террасе, после пропылесосила специальной машиной бассейн, явно выполняя список работ по чек-листу. После, убрав клининговые принадлежности обратно в подсобку, она направилась в дом. Некоторое время снизу раздавалось приглушенный звук работы, и в процессе уборщица несколько раз выходила к машине, вынося мусорные пакеты.

Несмотря на то, что уборщица скрылась из зоны прямого наблюдения, я прекрасно видел все ее движения. Потому что, закрыв глаза, смотрел внутренним радаром. Вся вилла для меня сейчас отображалась в изометрической проекции, а красный силуэт фигуры уборщицы перемещался по помещениям.

«Сейчас она обнаружит Марьяну, вызовет полицию и уходим» — мысленно обратился я к Валере.

Благообразная тетенька уборщица между тем зашла в соседнюю с нами комнату. Где, уронив голову на плечо — красивая даже в смерти, сидела Марьяна перед своим отражением в зеркале. Я тронул было за плечо Валеру — пора было сматываться, но вдруг удержался и сжал его руку.

Уборщица вполне спокойно осмотрела место самоубийства. Я не видел ни ее лица, ни эмоций — только силуэт. Но даже аура не изменилась — благообразная на вид тетенька не испытала никаких эмоций.

Подойдя ближе, она проверила пульс Марьяны — все же одержимые отличаются от людей, и даже через несколько часов после смерти Марьяна выглядела почти как живая. Убедившись, что женщина точно мертва, уборщица вышла из комнаты и направилась по коридору — явно к машине, чтобы вызвать полицию.

Вышел в коридор я вместе с дверью, которая впечаталась в женщину. Тетенька — когда полотно двери влетело ей в лицо, глухо охнула и отлетела в стену. Звучно ударившись затылком, она потеряла сознание.

— Это стоит расценивать как политическое заявление? — поинтересовался Валера, глядя на сломанные старомодные очки, валяющиеся на полу. Только на вид старомодные — так вполне технологичный девайс, в таких очень многие ходят их тех, у кого денег на линзы дополненной реальности нет.

На всякий случай очки я раздавил подошвой — хотя они и были выключены. Я это заметил, вылетая в коридор за миг до того, как дверь в лицо даме прилетела. Еще один факт в копилку подозрений — которые, надеюсь, оправданы.

— Валер, кусты акации у забора в соседней усадьбе, — обернулся я к принцу. — Там растаман спит, возьми у него все ингаляторы элизиума, которые найдешь.

— Аэ… — развел руки Валера, глядя на распростертый на полу божий одуванчик с расплющенным носом.

Принц явно хотел напомнить мне об уважении к старшим и соблюдении Женевских конвенций, но не сразу нашел слова.

— Валера! — поторопил я его. — Цигель, цигель!

Валера исчез, а я — ежесекундно ожидая подвоха, перевернул уборщицу на живот, сорвал с нее фартук и смотав его, туго стянул пленнице руки. Потом сорвал со стены декоративные веревки в обрамлении картины современного искусства, и перехлестнул женщине ноги, туго стягивая.

Не каждому разведчику нужно быть суперменом-терминатором. Вернее даже вообще никакому разведчику это не нужно — махать кулаками, метко стрелять и угонять самолеты поезда — это для блокбастеров, а не для реальной жизни, в которой все прозаичнее. Но с развитием технологий этого мира я не уверен, что в нокаутированной мною тетушке нет парочки имплантов, которые могут весьма осложнить мне жизнь.

Если я не ошибся. Потому что если я ошибся — это просто… просто не очень хорошо будет.

Вернулся Валера. Заморачиваться он не стал, и просто принес жилетку растамана. Достав из кармашка, он бросил на трюмо ингалятор с элизиумом. Я в этот момент проверил, как связаны руки у тетушки уборщицы, и надавил ей за ухом. И одновременно вошел в скольжение, будучи готовым ко всему.

«Не ошибся» — сообщил мне внутренний голос, когда очнувшаяся от боли уборщица сначала несколько мгновений — даже больше секунды, прислушивалась к ощущениям, окружению и анализируя ситуацию. И только потом она запоздало взвыла от боли. Но крик моментально прекратился — я закатил даме хлесткую оплеуху, так что лязгнули зубы.