Дмитрий Леонидович - Судья [СИ]

Фильм оказался, вполне предсказуемо, молодежным: Она – скромная девочка, которая перевелась в новую школу, Он – крутой перец и нападающий в футбольной команде, и у них любовь; но есть еще и Соперница – стервозная и развратная лидер группы поддержки, с которой Он спал раньше, но это была совсем не любовь, а просто секс.

В конце концов оказалось, что Даше теряется от того, что в некоторых фильмах показана романтическая любовь и брак, а в некоторых – сексуальная свобода. Пришлось объяснять ей, как именно внедрение в широкую практику презервативов изменило общество и мораль. И к каким изменениям привело появление СПИДа. Потом зацепились за историю, в которой уже не раз сменялись периоды распущенности и пуританства, я вспомнил, что знал, о Древнем Риме и средневековой Франции, тем более что Даша много читала исторических книг.

Как-то так получилось, что фильм мы не досмотрели, зато разговаривали пару часов. И это было интересно.

***

По результатам первой вылазки я сделал на рогатине небольшую перекладину, на которую можно было упереть цевье автомата. Иначе неудобно автоматом пользоваться – одна рука рогатиной занята. Так когда-то делали мушкетеры, не те, которые у Дюма, а настоящие. У них была специальная палка-подставка, на которую перед выстрелом клали ствол мушкета.

Во вторую вылазку я пошел через восточные ворота. Я планировал обойти деревню с юга, пройти по берегу ручья, найти переправу и осмотреть рядом с ней противоположный берег.

В этот раз я чувствовал себя относительно спокойно, мне не казалось, что за каждым кустом сидит страшный хищник. Так было даже лучше, потому что я не распылял свое внимание, а отслеживал только то, что действительно было важно.

Я вошел под крону высокого развесистого бука.

***

Сверху шелест листвы. Как будто кто-то резко тряханул ветку, или она освободилась от тяжелого груза.

Время почти останавливается.

Чтобы упасть с высоты в три-четыре метра, нужна почти секунда, и не важно, гиря это, черепаха, или быстрый лесной кот. Чтобы отреагировать на опасность, мозгу нужна десятая доля секунды, если подсознание заранее знает, какие варианты действий доступны.

Я отступаю на шаг в сторону, перехватываю рогатину второй рукой и поднимаю ее, как копье, одновременно поворачиваясь и поднимая голову вверх.

Сверху летит лесной кот. Ему не нравится наконечник, направленный на него, и он машет лапами и хвостом, пытаясь извернуться в воздухе.

Мощный удар лапой выбивает у меня рогатину, я теряю равновесие, спотыкаюсь и падаю на колено.

Кот из-за удара приземляется не на четыре лапы, а на три, и, всего в шаге от меня, кувыркается через плечо.

Я еще в падении снимаю с предохранителя автомат, висящий на груди на трехточечном ремне, фиксирую положение своего тела, направляю оружие в зверя.

Кот поднимается на лапы и начинает поворачивать голову ко мне.

Зря это он. Если бы он сразу метнулся в кусты, я бы не стрелял. Но давать ему шанс броситься или махнуть лапой? Нет. Я быстро три раза нажимаю на спуск. Три одиночных выстрела попадают в кота, два в грудь, один в лопатку. Кот заваливается на бок, замирает, потом вяло шевелится. Я прицеливаюсь и стреляю в голову, под челюсть.

Время постепенно восстанавливает нормальный ход. Адреналин уходит из крови.

***

Ну что же, теперь этот участок леса какое-то время будет обходиться без кота. Со временем метки выветрятся, и сюда начнут заходить коты с соседних участков. А может, придет молодой хищник, не имевший своего угодья.

Я встал, оглянулся. Больше желающих меня съесть видно не было.

Задумчиво посмотрел на кота. Снять шкуру? Да ну, не стоит. В факториях шкуры котов не принимают, они слишком отличаются от земных животных. Камина у меня нет, перед которым можно ее положить, и дырка в голове некрасивая, весь затылок разнесло. Петру разве что подарить? А ему оно надо? У него, наверное, уже есть, даже не одна. Потом я решил все-таки выломать клыки на память. Клыки были мощными, но не длинными, наружная часть – сантиметров пять. Пришлось помучиться, но упорство, нож и приклад автомата решают многие проблемы. Вяло подумал о том, что мясо кота может быть съедобно. Надо бы уточнить, но потом.

Отмыв нож и руки от крови, я собрал свои вещи, проверил, в порядке ли рогатина, и продолжил маршрут. Теперь мне было проще, я мог быть уверен, что сверху на меня больше никто не нападет, и можно сосредоточиться на том, что происходит на земле. Так что я шел, поглядывал по сторонам и прислушивался, и одновременно размышлял, почему повадки лесных котов так отличаются от поведения его земных предков. Крупные земные кошки обычно нападают, делая бросок из кустов или высокой травы. Я решил, что лесной кот привык к жизни на деревьях, потому что его туда загнали более крупные хищники.

По берегу ручья, к которому я вышел южнее деревни, как и ожидалось, шла широкая тропа, протоптанная животными.

Сам ручей с этой стороны от деревни был абсолютно неухоженным. Местами из воды торчали гниющие ветки, местами в воду с берега упали деревья, покрытые мхом. Препятствия густо обросли водорослями, кое-где ручей полностью перекрывали листья кувшинок, они как раз начинали цвести. Похоже, сюда давно не заглядывали даже рыбаки.

Я пошагал вдоль ручья на юг. Мне хотелось найти удобную переправу на тот берег, это и было целью сегодняшней разведки.

Тропа виляла вслед за берегом ручья, в некоторых местах она шла прямо по краю берега, а кое-где с обеих сторон ее окружали кусты. В таких местах видимость впереди была ограничена десятком метров. И вот именно в таком месте мне навстречу вышел одинокий крупный бизон. Я сразу обозначил себя голосом, сказал: «Погоди, красавчик» и замер, лихорадочно вспоминая, что Петр говорил о характере бизонов. Вроде бы они были не очень агрессивны. Надо было бы уступить ему дорогу, но сбоку от тропы по опушке леса шла полоса густых кустов, сквозь которые я не смог бы пролезть, тем более в такой щекотливой ситуации. Бизон тоже остановился, замер, рассматривая меня и втягивая носом воздух. Я еще что-то сказал ему спокойным голосом. Туша, весящая около тонны, легко приподнялась на задние ноги, перепрыгнула кусты и беззвучно исчезла в зарослях.

Я перевел дыхание, хлебнул воды, и пошел дальше.

Примерно в двух километрах от периметра деревни я обнаружил нужную мне переправу. Это было крупное дерево, которое упало с нашего, высокого, берега в сторону ручья. Его вершина лежала на противоположном берегу, а ствол выглядел вполне прочным.

Осмотревшись, я обнаружил, что переправой регулярно пользуются. От ствола вела утоптанная тропинка. А за острый корень зацепился клок рыжей шерсти, намекающий, что здесь ходил тигр. Тигр – это очень плохо. Земные тигры редко нападают на человека. Но так дела на Земле обстоят потому, что после появления огнестрельного оружия самые агрессивные экземпляры были выбиты. А раньше вполне себе нападали. И местные тигры на человека охотятся, он для них ничем не отличается от мелкого оленя или свина. Даже удобнее – рогов и клыков нет. Зато есть рогатина. Но рогатина против этой гибкой, когтистой и зубастой туши, атакующей быстрым стелющимся по земле броском, не очень удобна. При большом везении может помочь, если использовать ее как короткое копье, но скорее окажется бесполезной. Ну что же, значит, до уничтожения тигра стоит снять автомат с предохранителя и держать руку на нем. И надеяться, что маска, надетая на мой затылок, помешает ему атаковать хотя бы до тех пор, пока он не сообразит, что это не лицо. Тигры привычны нападать сзади, во время подкрадывания при повороте к ним лицом они замирают, чтобы жертва их не заметила. Рефлекс такой.