Дмитрий Леонидович - Судья [СИ]

Наверное, я немного параноик. Зато живой. И она пусть будет живой, а то меня совесть будет мучить, она у меня иногда бывает злопамятной.

– Есть будешь? – уточнил я после возвращения внутрь жилища.

– Давай потом, спать хочу, сил нет.

– Аналогично.

Я скептически посмотрел на койку. Для двоих она была узковата, не планировал я тут вдвоем спать. Но выбора не было, или так, или на полу в спальнике. Быстро скинул одежду и залез под одеяло. Повернул голову, и увидел, как Вика, без особого смущения, полностью разделась и вытащила пижаму.

– Мне пижаму надевать, или лучше потом?

– В смысле?

– Ну, ты меня сейчас будешь иметь, или мы пока просто спим?

– Мне тебя нельзя иметь, ты несовершеннолетняя. Мне закон не позволяет, – я широко зевнул, глаза закрывались. – Надевай пижаму и лезь под одеяло.

– Ты издеваешься? Какой закон?

– Закон Российской Федерации. Ложись уже спать, а?

Девушка замолчала и подлезла мне под бок. Стало тесно. Я повернулся к ней, подтянул ее ближе и прижал спиной к себе. Так было намного удобнее. Под рукой, под тонкой тканью, чувствовалось мягкое теплое тело. Я вяло подумал сквозь сон, что если Даша будет мне не доступна, то так и педофилом стать недолго. Надо срочно делать вторую кровать.

***

Пробуждение было приятным; у меня так всегда, когда ложился спать усталым.

Краем сознания я отметил, что рядом со мной никого нет, и эта мысль меня разбудила окончательно. Я осмотрелся, в землянке было пусто. За окном еще было светло. Одевшись, я взял оружие и вышел.

Вика сидела перед землянкой и гладила Барсука. Он положил голову ей на колени, как часто делают крупные собаки. Рядом лежали котята. В этой картине что-то меня смущало, наконец, я сформулировал, что именно.

– Знаешь, у нас, кажется, проблема.

Вика обернулась.

– Барсук чувствует, что ты самка, и поэтому относится так благожелательно.

– Не Барсук, а Барсик. Смотри, какой он няшный.

– Этот няшный Барсик недавно убил и сожрал двух вооруженных человек. Одного точно, я сам останки видел, второй просто исчез на его участке, прямо из толпы охотников.

– Но меня ведь он не будет убивать? – девушка насторожилась.

– Не должен, если ты не спровоцируешь. Так вот, обычно дрессировка основана на том, что животное признает человека более сильным и подчиняется. А в нашем случае другое, ему просто твой запах нравится, поэтому он такой милый и лежит рядом с тобой. Что-то ему приказать мы вряд ли сможем, он будет делать то, что ему самому нравится. Как кот, который гуляет сам по себе.

***

Я принес воды, достал вяленое мясо с дерева, и мы вернулись внутрь, готовить и есть запоздалый обед.

– Слушай, у тебя тут ничего нет, как ты тут живешь? – возмутилась Вика. – Ни посуды нормальной, ни помыться где, ни шкафа. Из продуктов только крупа и мясо. Я уж не говорю о зиме, ты даже в окно раму не вставил.

– Да я на самом деле и не жил тут пока, только ночевал иногда, – я задумался. – Но вообще, ты права. Здесь надо обживаться по-настоящему. Я могу дом купить, хоть в Вилячем Ручье, хоть в Большом Буке, но одну тебя страшно там оставлять будет, а я буду постоянно уходить по делам. Скоро мне, например, на золотодобычу идти надо будет.

После ужина мы начали составлять списки того, что нужно купить, сделать, или изменить в доме. После сверки наших списков я понял, что наличие женщины в доме все же необходимо для создания уюта. Мне бы в голову не пришло, что есть так много вещей, которые могут сделать нашу жизнь более комфортной. Я о них просто не вспомнил бы, или мне проще было бы обойтись без них.

***

Ближе к вечеру я понял, что дальше откладывать разговор с Дашей нельзя. Нужно было понять, на что я могу рассчитывать с ее стороны. Позвонил ей.

– Привет, – голос девушки звучал смущенно. – Тебе Коля с Людой благодарности передавали. Они такие счастливые ходят.

– Привет, Даша. Как ты?

– Еще не поняла. Плохо, что так получилось.

– Я пока только мнение Петра слышал, давай уточним, ты сама чего хочешь?

– Я хочу, чтобы все стало как раньше. Но оно уже не станет. Отец боится за нашу семью и за меня особенно.

– Как раньше не станет, но можно сделать по-другому. Ты хотела бы уйти от отца ко мне?

– Ну, куда мы пойдем? Дома у тебя нет, а в лесу мы же не сможем жить всю жизнь.

– А если я дом в другой деревне куплю, пойдешь ко мне?

– Зачем в другой? Тут отец, мать, братья, а там мы совсем одни будем.

– Когда я приду в деревню, выйдешь ко мне ночью?

– Мне кажется, это неправильно будет. Папа мне объяснил, что нам опасно общаться. Давай подождем, может отец изменит свое мнение до весны.

В общем, творить глупости во имя любви Даша была не готова.

Она хорошая девочка. Пока она старалась быть хорошей для меня, все было замечательно, мне все нравилось. А теперь она стала хорошей для отца, и я в эту картину уже не вписываюсь. А какая она на самом деле? И вообще есть ли у нее под оболочкой из чужих мнений что-то свое собственное внутри? Загадка.

Было обидно. Но если девушка не готова делать шаги навстречу, не силой же ее заставлять? Я представил, как крадусь в дом Петра с банкой хлороформа и утаскиваю тело спящей Даши, завернутое в ковер, и даже улыбнулся, настолько комичным мне это показалось.

Ладно, делаю вид, что мы просто друзья, и жду. А к весне или Петр мнение изменит, или Даша, или я.

***

Вика слушала наш разговор с Дашей внимательно и что-то напряженно обдумывала.

Вот Вика другая. У нее что-то внутри точно есть, и это что-то видно, оно постоянно просвечивает, как самородок золота через мутную воду.

Тут я замечаю, что девушка начинает демонстративно раздеваться ко сну. Не торопясь так. И при этом то боком ко мне повернется, то задом, то грудь покажет.

– Даша красивая. А я тебе нравлюсь? – замечает она мой взгляд.

– Повернись спиной, – попросил я и попытался объективно оценить ее красоту.

У девушки был лишний вес. Если бы она была старше, это выглядело бы ужасно, а пока тело было еще гладким и ровным, просто излишне пышным. Шея и посадка головы были красивые, плечи и бедра широкие, и даже талия присутствовала. Зад не висел, ноги были правильной длины, не короткие и не слишком длинные. И лицо, если убрать круглые щеки, было правильным, с чувственным ртом с чуть приподнятой пухлой верхней губой, симпатичными живыми глазами и тонким прямым носом. Волосы были особенно хороши, густые, мягкие, блестящие.

– Знаешь, если ты похудеешь, из тебя получится очень красивая женщина.

– А сейчас что, совсем не нравлюсь?

– А сейчас ты еще маленькая, мне тебя совесть не позволяет трогать. Совесть у меня ужасно злобная и загадочная. Убивать взрослых мужчин позволяет, например, а любить несовершеннолетних девушек – нет. Такая вот у нее странная логика.