Николай Метельский - Без масок [СИ]

На это нахмурился уже я.

– Рафу говорил примерно то же самое, – произнёс я. – Но это… Нет, пусть уж лучше она будет у нас. Отдавать такое я не намерен.

– Рафу потомственный аристократ из древнего Рода, – хмыкнула Атарашики. – А ты, уж извини за сравнение, такой же как Этсу. В тебе слишком много простолюдинского. Аристократического больше, чем в Этсу, но в такие вот моменты ты явно думаешь не как аристократ. Точнее… Синдзи, ты обязан думать, как Аматэру. Член очень древнего Рода. Думать в масштабе не одной жизни, а сотен и тысяч лет. Эта маска опасна. За ней такой шлейф смертей, что если начинаешь об этом задумываться, то дрожь пробирает. Предательство, убийство родственников, друзей, близких. Ради неё начинали войны, в которых гибли десятки тысяч людей. Аматэру не потянут такую ношу. Мы даже сейчас далеко не сильнейшие в стране, но это и в плюс, хоть молчать об этом будем, а представь, что случится, когда мы вернём свою силу? Пусть не при нас, но о ней станет известно. Очередной глава Рода посчитает, что ему море по колено, и похвастается, после чего мы окажемся в прицеле всего мира. Ладно. Пусть о ней не узнают. Представим, что будущим поколениям хватит благоразумия молчать. Тогда другой вопрос – ты можешь дать гарантию, что все последующие главы Рода будут умны, благоразумны, не чванливы, не гордецы, плюющие на весь мир? Пойми ты, рано или поздно Род возглавит плохой глава. Такое случалось раньше, такое будет и в будущем. Такова жизнь. И что, Роду терпеть его тысячу лет? Да он гораздо раньше нас уничтожит!

В её словах был смысл. Слишком много смысла, отчего даже такой жадный тип, как я, задумался. Мне очень не хотелось терять Маску Вечности, но она права – рано или поздно о ней узнают. И даже если Аматэру будут суперсильны, ничто не вечно. Сто лет, двести, но наши силы подточат, а потом ударят. И всё из-за какого-то артефакта. Могут и без него, но тут уж ничего не поделаешь.

– Мне… Роду крайне важно, чтобы ты жила как можно дольше, – произнёс я, морщась от того, что она права.

– Зачем Роду тысячелетняя старуха? – усмехнулась она весело. – Уже при твоих внуках во мне не будет нужды. Но это если с гарантией срок брать. На деле лет десять, и я смогу уйти на покой.

– Не неси чушь, – поджал я губы. – Чем дольше ты с нами, тем лучше Роду.

– Синдзи, – улыбнулась она устало. – Ты обо мне-то подумай. Думаешь я так жажду жить столетия? Будучи старухой? Маска-то не возвращает молодость. Я устала. Действительно устала. Моя жизнь не была простой, и всё, что меня держит на этом свете, это ответственность за Род. Я проживу достаточно, верь в меня, но, когда придёт срок… Прошу, отпусти.

Слышать подобное было не то чтобы неприятно, скорее, больно. Я не хотел, чтобы она умирала. Привык я к ней. Столько лет она мне нервы портит, и я не против, чтобы портила и дальше. Возможно, будь я помоложе, и начал бы спорить или и вовсе не воспринял её слова всерьёз, но я старше, чем выгляжу. И в моей жизни уже было такое. Дед так вот и ушёл. Дождался, когда я вернусь из командировки, и пригласил к себе на дачу. Два дня мы с ним отдыхали, рыбачили, болтали обо всём на свете. Когда я уезжал, он крепко меня обнял и попрощался… И умер через несколько дней. Просто не проснулся. Сделал всё, что хотел в этой жизни. Воспитал сына и внука. Убедился, что у них всё хорошо, и ушёл.

Как же всё это бесит!

– Ну и злобные же вы существа, старики, – процедил я.

– И ты таким будешь, – усмехнулась Атарашики.

– Я никогда не сдамся! – вскочил я из кресла и, немного постояв, направился к окну, уже оттуда продолжив свою мысль. – Ведьмаки рождаются в бою, в бою же они и уходят. Я буду биться за каждую минуту своей жизни до последнего. Всегда, – повернулся я к ней. – Всегда есть ради чего жить.

– Но не столетия, – произнесла она спокойно. – К тому же, я женщина и имею право на слабости.

Люди слишком разные. Нет ничего странного в том, что она смотрит на жизнь иначе. Но как же это бесит… Вряд ли я смогу её переубедить. Да и не мне это делать. Можно надавить на ответственность, но не в её случае – она и так живёт ради Рода. Десятилетия толком пожить не могла.

– Да будет так, – произнёс я, смотря в окно. – Я отдам Маску Вечности Императору, но и ты… – обернулся я к ней. – Помни – твоя жизнь – это не только ответственность, но и банальное душевное спокойствие близких.

– Ты даже не представляешь, как я рада, что мы встретились, – произнесла она с улыбкой. – Не волнуйся, пока что у меня слишком много дел, чтобы умирать.

Делать в Токусиме было особо нечего, так что домой в Токио мы отправились на следующий день. И первое, что я должен был сделать, вернувшись, это забрать Рейку. Где она находилась, я, естественно, знал. В отель “Токио” я направился сразу после ужина. Двадцать третий этаж, четыреста пятьдесят третий номер. Вздохнув, нажимаю на кнопку звонка. Дверь открыли через пятьдесят шесть секунд, и сделала это дородная тётка европейской наружности.

– Фрау Нойман, – кивнул я ей. – Я за сестрой.

– Господин, – слегка поклонилась она. – Могу я узнать, что с её родителями?

– Погибли, – ответил я. – Вряд ли вы мне поверите, но я не желал этого.

Амалия Нойман, с которой меня познакомили родители, прикрыла глаза и поджала губы. Уж не знаю, какие у неё были отношения с Сакураями, но за Рейкой она приглядывает с тех пор, как той исполнилось два года. А это как минимум означает то, что родители ей доверяли.

– Прошу, – посторонилась она, давая мне пройти в номер. – Мне нужно время, чтобы собрать девочку.

– Как скажете, – кивнул я.

В этот момент из второй комнаты показалась сама Рейка. Выглянула, увидела меня, расцвела в улыбке и, после недолгого бега, обняла меня за пояс. Улыбнувшись, провёл ладонью по её макушке.

– А где мама и папа? – спросила она, оторвавшись от меня.

О-хо-хо…

– Они… уехали, – соврал я и тут же поморщился. – Так что до их возвращения ты поживёшь со мной.

– Ура-а-а! – вскинула она руки и унеслась к няньке. – Амалия, я буду жить с братом!

Сам не знаю, почему соврал. До последнего собирался сказать ей правду. О смерти родителей, а не о причине смерти. Не стоит ей знать, что там на самом деле случилось. И ведь нельзя сказать, что меня напрягало говорить ей правду, но в последний момент почему-то солгал.

– Хватит носиться по комнате, юная барышня! – рявкнула Нойман. – Бегом в ванную умываться!

– Да-а-а! – убежала Рейка в ванную.

Общались они, к слову, на немецком.

– Куда вы теперь? – подошёл я к женщине, вынимающей из полки детскую одежду.

– Домой, – ответила она сухо. – Моя работа окончена. Когда-нибудь это должно было произойти.

– Что именно? – решил я уточнить.

Всё-таки она могла говорить, как и о работе, так и о смерти Сакураев.