Игорь Демин - Тарч

Вид слезинок, растекшихся по грязным пальцам, неожиданно сильно разозлил мужчину. Где-то там, всего в двадцати километрах, в каком-то занюханном поселке умирала ставшая ему близкой девушка, а он, запертый мутантом на складе, не мог с этим ничего поделать. Тарч встал, не в силах больше сидеть в неподвижности, и сделал несколько шагов по комнате. Его руки бессистемно перебирали лежавшие на полках вещи, крутили, словно изучая, но мысли скакали бешенным хороводом без какого либо порядка, не принося облегчения и не находя выхода из положения.

В комнате было оружие, пленник нашел его в ящиках под стеллажами еще вечером, но слишком слабое, чтобы выступить против огромного бронированного монстра. Черт побери, да здесь был даже реактивный гранатомет, вот только что с ним было делать в условиях замкнутого пространства с сидящим рядом, буквально в двух метрах противником? Тарч мог открыть дверь, и мог успеть спустить курок, но что будет дальше, даже если удастся попасть мутанту в такое место, которое позволит убить его с первой же ракеты? Взрыв накроет тут все и, скорее всего, разрушит как минимум часть здания, а, может быть, и всю постройку. Рассчитывать выжить на таком расстоянии от цели –полный идиотизм.

Тарч сел в кресло и попытался расслабиться. Улей – жестокое место, и здесь все время кто-то умирает. Сколько таких, как Дара, погибло в день, когда сам Тарч попал в этот мир? Пять тысяч? Или десять? Сколько погибло сегодня – в тысячах раскиданных по Улью городским кластерам? А сколько погибнет еще? Миллионы? Миллиарды? И это никак не изменишь, как ни старайся. Не в человеческих силах поменять порядок вещей.

\Улей останется Ульем – местом, куда люди приходят страдать и умирать, и каждому отписан свой срок, своя доля страданий и своя смерть, такая же страшная, как и у остальных. Задумывались ли иммунные о том, почему им дарована вечная молодость и абсолютно здоровое тело? Ведь средний срок жизни иммунного в Улье все равно не превышает несколько месяцев. К чему такая трата ресурсов? У Тарча был ответ. Никто в Стиксе не имеет право умереть собственной смертью, как человек, в постели, окруженный любящими родственниками. У каждого здесь свой рок и своя смерть, которая обязательно будет ужасной и мучительной. Страдать из-за каждой погибающей от ран девушки? Более смешного занятия в Улье и придумать было сложно.

Тарч встал и начал доставать из-за шкафа незамеченные раньше листы металла. Они громко терлись друг об друга и дребезжали, но Тарч уже привык к тому, что мутант по какой-то причине не разрушает стену, предпочитая дожидаться снаружи. А сегодня так и вообще, обленился настолько, что даже не бился в кладку, давая о себе знать только глухим ворчанием. Листы пленник установил таким образом, чтобы при обрушении стены они, при удачном стечении обстоятельств, упали плашмя, в одно место, распределяя удар и вес кирпичей по всей своей площади. План был абсолютно тупой. О пещрел таким количеством слабых, приводящих к гарантированной смерти, слабых мест, что о нем не стоило думать вообще – его можно было только начать и, как говорится, кончить.

Тарч достал из ящика реактивный гранатомет, заткнул рот визжащему от ужаса инстинкту самосохранения, прикинул, как упадут листы, и под каким углом под них нужно будет запрыгивать, и резким движением, не позволяя себе передумать, всадил в ногу второй оставшийся от Дуста шприц спека.

Сумеет ли он поймать в прицел быстрого, обладающего моментальной реакцией мутанта? Успеет ли прыгнуть под стальные листы прежде, чем взрыв обрушит стену? Оправдается ли его надежда, и смягчится ли удар? Сумеет ли он потом выбраться из-под завала, да еще в таком состоянии, чтобы добраться до Дары? Думать об этом было нельзя, иначе бы пришлось сесть в кресло и продолжать бессмысленно страдать.

Тарч поднял гранатомет, распахнул дверь и приготовился умереть. Или спастись, если фортуна вдруг решит не только улыбнуться, но и рассмеяться над его ухом, заливая все вокруг безудержным хохотом.

Монстр лежал на полу склада, едва шевелясь. Он даже не попытался подняться, когда Тарч открыл дверь, вскинул гранатомет и опустил, пораженный увиденным.

Мутант еле дышал. Костяные бляшки брони потемнели, и стали похожи на расползшиеся раньше времени по телу трупные пятна. Лапы изредка подрагивали, словно в агонии, а дыхание было настолько тихим, что казалось, зверь уже давно мертв. Первой мыслью было добить монстра. Хотя бы ради споранов, гороха и янтаря, которых в настолько развитой особы наверняка было немало. Но Тарч задержался только затем, чтобы поднять с пола оброненный автомат.

Модифицированные ноги двигались размеренно, как поршни двигателя внутреннего сгорания, методично отмеряя километр за километром. Тарч бежал так быстро, как только мог, легкие с трудом прокачивали воздух, но благодаря действию наркотика боль от переутомления не чувствовалась. Опасаясь перегрузить организм и свалиться пластом, человек постоянно прислушивался к внутренним ощущениям, следил, не уменьшается ли ширина шага, не подрагивают ли перегруженные суставы.

Это было необычное ощущение – чувствовать себя как будто внутри биологического робота, управляя его движениями, но совершенно не чувствуя усталости и боли. Долго бегать так было, наверняка, опасно, но уже через час Тарч достиг своей цели – впереди замаячило Видное. Взбежав на очередной холм, мужчина занял позицию и методично, одного за другим, отстрелил всех увязавшихся за ним зараженных. Благо, удача была на его стороне, серьезных противников среди них не оказалось. Как раз наоборот – некоторых пришлось ждать больше десяти минут, так сильно отстали, хотя и бежали за добычей, не сбиваясь с курса.

Найти нужный дом не составило труда, Дара описала расположение достаточно точно, да и сам поселок был небольшим, всего с несколькими многоэтажными домами. Осторожно, как в свой самый первый выход из квартиры, Тарч добрался до ближайшего подъезда и поднялся на чердак, так и не встретив ни одного зараженного, от которого не удалось бы убежать, включив максимальную скорость бега.

Дару он нашел в дальнем глухом углу, за небольшой перемычкой, неподвижно лежащую на расстеленном спальном мешке. У Тарча не было опыта в определении, умер человек, или нет. Он припал ухом к груди, ко рту, но не услышал дыхания и не ощутил движения воздуха. Приложенный к запястью и шее палец тоже не дал результата. Скорее всего, девушка уже умерла, хотя тело ее и было теплым, словно живым. Тарч не стал гадать. Достал шприц и сделал укол, чтобы знать: даже если и опоздал, но сделал все, что мог.

Все еще надеясь вдохнуть в тело девушки жизнь, он разрезал груди куртку и майку, освободил грудь, несколько раз надавил в районе сердца и сделал искусственное дыхание рот в рот. Эффекта не последовало, и Тарч повторил все это еще несколько раз, уже не надеясь на спасение, а лишь потому, что не мог этого не делать.