Игорь Демин - Тарч

Скала ничего не ответил, с беспокойством посматривая в зеркало заднего вида на догоняющих «Тигр» мутантов. Водитель, заметил взгляд пассажира:

– Да не боись. Выскочим на дорогу и оторвемся.

Слету преодолев небольшой откос, автомобиль выехал на проезжую часть и сразу набрал скорость. Зараженные заметно отстали и скоро скрылись за поворотом.

– Хорошая машинка, – Скала похлопал ладонью по панели.

– Еще бы. Двести лошадок, торсионная подвеска. На дороге эта пятитонная малышка может разогнаться почти до двухсот километров, особенно если небольшой склон – Токарь горделиво погладил руль, – Я зову ее Настенька.

– Хороша Настенька! – хохотнул Скала, – Очень такая… массивная девушка.

– Ну, знаешь, – в тон ему ответил водитель, – В Улье выбирать не приходится. Если сожрать тебя не пытается – уже огонь-баба!

– За спораны можно и повыбирать, – плотоядная улыбка Скалы говорила о том, что он подобным выбором занимается не редко, – Таких, чтобы и подержаться было за что, и на лицо не страшная, мало, но на свой вкус найти можно.

– Не уважаю я любовь за деньги, – скривился Токарь, – Не настоящее это все, как еда из пластмассы. Жуй, не жуй, а вкус не почувствуешь.

– Настеньку тогда люби, – снова рассмеялся пассажир, – Она точно не откажет и налево не пойдет.

– Точно. Как говорит Ерш, хочешь верную жену – выбирай усатую.

Отсмеявшись, Токарь вернулся к любимой теме даров. Самого его Улей полезным умением обделил, одарив невосприимчивостью к любым отравляющим человеческий организм веществам, от банального уксуса до любых моментально убивающих ядов. Техник отряда мог залпом выпить стакан бензина и не поморщиться, но никакой пользы от подобной фишки, ну разве что кроме выигранной в спорах выпивки, не видел.

– Лишилась девчонка своего дара, и что? Вы же ее не выгнали? Значит, цените. Не за дары цените, а за то, что она человек. Правильный. Смелый. Не глупый, хоть и баба. Так ведь?

Скала неохотно кивнул. С первого дня все понимали, что нахождение Дары в боевой части отряда – вопрос времени. Командир не разбрасывался людьми, и девушка в любом случае останется, но участие в рейдах прекратилось сразу же, как только была найдена достойная замена. Пока новый ментат находился на испытательном сроке, полным доверием не пользовался и получал только часть полагающейся доли, но эти привычные для отряда треволнения всерьез на боеспособность не влияли.

– С даром оно, конечно, сподручнее, – вдохновленный согласием друга, Токарь развивал мысль дальше, – Но и вреда от них не меньше. Тот же Тарч. И Джига. У обоих дары – хоть на ближайшей ветке вздергивайся. Вот и вопрос, а нужны они, эти дары?

Скала ничего не ответил, но это ни капли не смутило разговорившегося рейдера.

– Вот мы, нормальные пацаны, куда должны ехать в столь погожий денек в свободное от службы время? Правильно! По бабам! В какой-нибудь долгий кластер, боевым видом соблазнить парочку красоток до того, как они успеют обратиться в совершенно непривлекательных мутантих. Но едем мы вовсе не к женщинам. А к Джиге, который не только мужик, но еще и кавказец, и к которому нормальный человек и приближаться-то не будет. Приедем и скажем: милый бородатый друг, не мог бы ты со своим кривым даром, из-за которого мы к тебе на сто метров не подойдем, поехать к другому бородатому другу с еще более тупым умением, и попытаться с ним взаимно аннигилироваться. Нормально?

– Да нет, наверное, – Скала ответил, не задумываясь, только для поддержания разговора.

– Ты, кстати, Джигу застал? – Токарь попал в отряд всего полгода назад и живо интересовался историями из прошлого.

– Нет, но командир много про него рассказывал.

Джига был из тех редких бойцов, которых Кумник лично вытащил из перегрузившегося кластера, сам окрестил и обучил. Так же, как и Слон, высокий худой статный своевольный кавказец грозил стать яркой личностью в истории отряда, если бы не неожиданно открывшийся, вторым по счету умением, системный дар.

В отличие от Тарча, опытный рейдер сразу же совладал с новой способностью, но постоянно находиться с ней среди иммунных все равно было опасно.

Джига получил возможность менять полярность даров. С плюса на минус. С минуса на плюс. Хорошего снайпера мог сделать бездарным мазилой. Пирокинетика заставить бояться огня. А мутанты от такого дара так и вообще сходили с ума. Все самое лучшее и сильное, что они успевали нажрать, обращалось против них. Все эти быстрые, мощные машины для убийства превращались в беспомощных щенков, едва видящих, едва слышащих, с трудом стоящих на ослабевших ногах.

– Первое время все было нормально, – Скала пересказывал историю, как будто сам был ее свидетелем, – Прятали от знахарей, мотались по диким стабам, там, где всем без разницы, кто ты, и зачем пришел. Но как-то раз в баре, Джига умудрился схлестнуться с одним бугаем. Тот набрался водки так, что уже не видел краев и, получив пару раз по морде, использовал дар сверхсилы. Джига еле поднялся после такого удара. Челюсть сломана, половина зубов на полу. Ну и тоже не удержался, жахнул по нему даром так, что бугай с тех пор при активации дара и руки то свои с трудом поднимает.

– Ох уж эти кавказцы! – грустно усмехнулся Токарь, – Импульсивные черти. И как они выбрались из того стаба, после такого?

– Да, дикий же стаб. Постреляли всех в баре, кто за оружием потянулся. И ушли по-быстрому, пока народ всерьез за дело не взялся.

– Крутовато…

– Не мы такие, как говорится… – Скалу сцена массового убийства в баре нисколько не впечатляла, – Выбора то не было. Под удар попадал весь отряд. Или уходить, или там всем ложиться.

– И что потом?

– Джига сам ушел. Не стал дожидаться, пока командир будет вынужден отстранить от общего дела. Мотался, поначалу, по Улью, как перекати-поле. Потом осел в пригороде Питера. Развился, как бог. Сам слышал, к нему теперь и приближаться опасно. Дар превратился в ауру, действующую все время, даже когда носитель спит. Он теперь в любом городском кластере может хоть столбом стоять – ни один урод к нему ближе, чем на сотню метров не подойдет.

Тарч бежал, напрягая все силы, до головокружения, до металлического привкуса во рту, задыхаясь, выплевывая из себя что-то, что могло быть и густой слюной, и мокротой из перегруженной гортани, и кусками рвущихся от напряжения легких. Если верить рассказу Дары, счет шел на минуты. Ноги работали, как стальные, но организм не справлялся, сдавал позиции, норовил рухнуть с очередного пригорка, не справиться с прыжком через яму, не увернуться от вставшего на пути дерева. В довесок к усталости, начало проявляться влияние черноты. На глаза словно накинули вуаль. Собственный топот слышался глуше, как через плотные бируши. Кончики пальцев, а за ними и кисти немели, превращались в безжизненные культи.