Дмитрий Янтарный - Пророчество

Но день заканчивался ещё очень долго. Я сидел в одном из кресел, и мой измученный мозг, никак не желая отключаться, раз за разом прокручивал всё, что случилось этим злополучным днём. И в какие-то моменты начинал жалеть, что трём сиреневым драконам не удалось меня похитить. Надо отдать должное Уталаку: Сиреневый хозяин рассчитал всё, кроме одного. Он никак не ожидал, что я наберусь смелости ускользнуть от его исполнителей под водой. Но как же Меридия?

Перед самым сном ко мне заглянул Карнекир. У меня не было желания ни плакать, ни жалеть себя, ни ругаться… сил не осталось ни на что. Даже Цвета, всегда ярко полыхавшие во мне, сейчас совсем погасли, и лишь две родные доминанты слабо тлели, не давая потерять сознание.

— Что с Меридией? — тут же спросил я. Хоть я сейчас ей совсем ничем не смог бы помочь, мучиться в неведении…

— С ней всё хорошо, — успокаивающе сказал Карнекир, — Гвинелла и Карнелла сделали ей небольшой выговор и отправили подальше от глаз Мизраела. Тот даже не вспомнил о ней. Он был целиком и полностью поглощён… твоей памятью. Сейчас он улетел в Анваскор, в замке его нет.

— Понятно, — кивнул я, снова закрывая глаза.

— Дитрих, если ты хочешь что-то сказать…

— Пожалуйста, оставь меня, — прошептал я, — ничего сейчас не хочу. Ни видеть, ни слышать, ни говорить.

Без лишних слов Карнекир покинул мою комнату. И через мгновение я пожалел, что так быстро прогнал его: у меня совсем не осталось сил. На то, чтобы подняться с кресла, ушло почти три минуты. До своей кровати я бы шёл, наверное, минут двадцать. Не став себя мучить, я сделал пару шагов по направлению к софе и, умудрившись не рухнуть мимо неё, провалился в глубокий, тяжёлый сон. В этом сне я совершенно голый находился на какой-то лежанке, а около меня ходил Мизраел с огромной лупой и регулярно показывал ею на меня, что-то говоря сидевшим позади него, чьи лица скрывали капюшоны. Слушатели с каждым словом Мизраела кивали и что-то осуждающе говорили…

Когда я проснулся, то наградой мне стала оглушительная головная боль. Несмотря на то, что я был ужасно вымотан, немного сил сон всё-таки принёс. Конечно, были и другие способы восстановить силы, но с таким ядовитым для меня Цветом… хотя что он мне сейчас? Я уже неоднократно испытал на своей шкуре, что такое действительно страдание…

— Лазурь, — прошептал я, обращаясь к силе этого замка. И она пришла ко мне, остудив холодом, взбодрив, заставив ускориться — и лишь очень далёкое эхо боли. Почувствовав себя куда лучше, я направился в душ.

Под горячими струями воды я провёл больше часа, нещадно обтирая себя мочалкой. После вчерашнего я чувствовал себя грязным, испорченным, заразным, недостойным того, чтобы общаться с другими людьми, чистыми, светлыми, благочестивыми… я не знаю, как мне теперь подойти к Меридии. То, что я с таким трудом выстроил, проложил мостик к ней и ее доверию, Мизраел смёл одной лапой во имя достижения своего эгоистичного интереса поквитаться с Уталаком. И сейчас я не знал, как быть дальше.

Когда я вышел из душевой, меня уже ждал завтрак. Кто его принёс, не знаю, впрочем, вряд ли кто-то, кроме Карнекира, сейчас рискнёт меня беспокоить.

Мои мысли блуждали настолько далеко, что я не только не заметил, как умял завтрак, но даже не обратил внимания на то, что вообще в тарелке было. Я никак не мог успокоиться. Я пытался мириться с их инаковостью, я пытался судить их по драконьим меркам, я пытался принять правду Цветов и того сокрушительного влияния, которое они оказывают на драконов, но того, что случилось вчера, мне не изгладить из памяти никогда. Да, время признаться себе в том, что я теперь боюсь Мизраела, я всегда буду его бояться, я больше никогда не буду чувствовать себя в безопасности в этом месте. И выход оставался только один. Притвориться, что все обошлось. Немного покорчить из себя обиженного. Прикинуться, что постепенно всё наладилось. Можно даже закатить Мизраелу скандал. Только ни в коем случае не публичный — как глава замка, он меня не поймет. И затем, когда их подозрения утихнут — таки нащупать брешь в обороне замка и ускользнуть отсюда прочь. Хватит. Я готов был на многое ради того, чтобы однажды назвать это место своим домо — но я боюсь, боюсь совсем потерять себя здесь. Всему есть предел, и я свой надрывать больше не могу.

Пришло время спускаться на обед. Я смог успокоить себя тем, что потихоньку начал продумывать план. Который в основе своей, разумеется, нёс мои крылья. Научили летать на свою голову. Осталось только придумать, как удержаться в воздухе хотя бы пару часов.

К счастью, мне повезло — Мизраел ещё не вернулся из Анваскора, и потому за обедом отсутствовал. Однако даже без него за столом царило такое гнетущее молчание, что любой посторонний, глазом не моргнув, смело заявил бы, что здесь справляют похороны. Возможно, даже не одни.

Несколько раз то Гвинелла, то Ариадна, набравшись смелости, порывались нарушить молчание. Однако их попытки выглядели до того смешно и нелепо, что они тут же замолкали. Долго я терпеть эту пытку не стал. В несколько присестов покончив со своей едой, я покинул столовую. Проведя пару часов в библиотеке за изучением Цветов, я направился на площадку — тренироваться. И планы у меня на сегодня касательно моих крыльев были очень амбициозными…

— Признаться, принц, я впечатлён, — с одобрением в голосе сказал господин Киртулик, когда я приземлился перед ним спустя десять минут без единого признака усталости на лице, — несмотря на человеческие ограничения по силе, ты с завидным упорством тренируешь свою выносливость и добился неплохих результатов. Что ж, как и было обещано, сейчас я покажу тебе основные техники, как можно восполнить запас своих сил при помощи Цвета, и какие это будет иметь последствия в каждом случае. Конечно, частично Меридия тебе уже кое-что показала, но подобное, как правило, требует наличие партнёра, не всегда уместно и не всегда на это есть время…

— Мне неприятно об этом говорить, — резко сказал я, — неужели вы не можете хотя бы сделать вид, что это не стало достоянием общественности?

Киртулик замолчал. Было видно, что ему очень хочется поставить меня на место за то, что я повысил на него голос, но в то же время он явно боялся сказать лишнего. Как видно, безнаказанно издеваться надо мной в этом замке дозволялось лишь Мизраелу.

— Дитрих, ну неужели ты думаешь, что кто-то ставит тебе это в укор? — начал было он, — поверьте, все за вас только…

— Скажите, пожалуйста, у вас есть семья? — спросил я.

— Ко… конечно, — растерянно сказал драконий наставник.