Игорь Демин - Кнут

Отворачиваться инженер не стал. Прикрыл глаза и, не особенно скрываясь, что подглядывает, продолжал хранить молчание, больше потому, что боялся показать смущение и неловкость, чем для напускной бравады.

Натянув штаны и куртку, незнакомка переспросила:

— Ты кто? Как ты ко мне подобрался?

— Седой, — представился Седой, — Подобрался? Да никак. Спустился, — он показал на площадку, где они сидели с Комендантом, — И подошел.

— И давно ты там… пялился оттуда на меня? — сложно было понять, злится незнакомка или заигрывает, — Подошел он… Я еще могла тебя не услышать, а вот Цезарь вряд ли.

Пришло время пугаться Седому. За спиной женщины, словно из земли, вырос мутант по сравнению с которым Комендант казался жалким щенком. Только сейчас инженер понял, что серо–зеленый бугор на краю пляжа не зря казался подозрительным. Теперь же он поднялся, расправил плечи, выпрямил голову и оказался стоящим на четырех лапах монстром размером с автомобиль, с загривка до пяток покрытый естественным защитным зелено–серым окрасом. Встань — высотой был бы метра четыре, не меньше.

— Зови своего, — женщина была довольна произведенным эффектом, — И будем знакомы, люди зовут меня Карной, — Она без опаски подошла к вышедшему из–за камней Коменданту, прикоснулась к костяным наростам на морде, провела по вросшим в кожу стальным пластинам, — Необычное решение, сам придумал?

— Вроде того, — инженера как будто самого погладили по шерстке. — Здорово же?

— Чума, — признала Карна, — Сколько я видела погонщиков, а такого способа усилить монстра — ни разу. А чего он у тебя такой хилый?

— Сама она дрищь! — не сдержалась Мелкая, игнорируя тот факт, что рядом с крепкой Карной субтильная галлюцинация выглядела подростком.

— Погонщиков? — Седой решил не обижаться. — А это кто?

— Погонщики, первый раз что ли слышишь это слово?

— Первый, я тут вообще недавно…

— Недавно?

— Меньше месяца и еще ни разу… Ну, почти ни разу не встречал людей. Хожу, как лунь, один по этим полям и лесам.

— Так ты что — новичок? — искренне удивилась Карна, как будто была уверена в обратном, — И уже контролишь кусача?

— Какого кусача?

— Чума… Где ты его взял? Как захватил?

— Да что за кусач?

— Да вот этот твой, Комендант.

— А он кусач?

— Чума… ты на самом деле новичок. Откуда такой дар? Кто тебя крестил? Погонщик? Ты жемчуг принимал?

— Какой жемчуг? — окончательно запутался Седой.

Новая знакомая не ответила, только еще раз коснулась морды Коменданта, словно просканировала его, и повторила:

— Чума.

Знаний и опыта Карны хватало на двоих. Она говорила часами: во время переходов, до и после еды. Седому все время было мало.

— Сколько споранов дают за жемчуг? Сколько нужно принять горошин, чтобы прогресс был как после жемчужины? Кто управляет стабами? Есть тут государства? Кто управляет перезагрузками? — и хотя на многие вопросы у погонщицы попросту не было ответов, она старалась, и ее путаные пояснения постепенно складывались в общую картину.

Вот только погонщики в нее как будто бы совершенно не вписывались.

— Мы индивидуалисты. Сам подумай, если таких как Цезарь будет штук двадцать, как их прокормить?

— Ты же говорила про клан?

— Клан и есть, и нет. Мы живем небольшими группами по 2–3 человека, да и то чаще всего расходимся и сходимся время от времени. У нас нет общего лидера и единого центра, поэтому иногда мы просто теряем друг друга и кого–то больше уже не находим.

— Гибнут так часто? Или уходят в другие края?

— По–разному. Если новичку помочь вырастить первого мутанта, становится легче жить среди зараженных, но чем больше у тебя питомец, тем сильнее тебя хотят убить иммунные.

— Почему?!

— А ты не догадываешься?

Догадаться было не сложно.

— Не проще мутанта бросить?

— Своего? — Карна едва не рассмеялась, — Попробуй. Брось, прямо сейчас, и я выведу тебя к ближайшему поселку.

Взять и выбросить из своей души существо, которого спас от смерти и которому обязан собственной жизнью? Седой попытался представить себя без Коменданта и ужаснулся от того, как холодно и пусто стало внутри. Сколько бы он себя не корил за смерть девушки и тех трех зэков, но питомец прочно врос не только в душу, но и в тело, и в мозг. Разве можно жить без возможности послать в разведку двухсоткилограммовую махину, способную разобраться с несколькими вооруженными людьми? Разве это нормально — ночью бояться каждого шума, не имея под рукой идеальный локатор?

Будь сейчас у Седого выбор, он бы без колебаний убил Коменданта ради спасения жизни Мелкой, да и жизни любого другого человека, не напавшего первым, но сейчас выбор стоял другой.

— И что, вот так, всю жизнь в одиночестве, без людей?

— Прямо–таки без людей. Можно собрать отряд из двух–трех человек. Можно найти кого–то близкого. Мы вот нашли друг друга, разве плохо? — что–то в интонации Карны заставило Седого, имевшего к своим двадцати пяти не особо–то маленький опыт общения с женщинам, покраснеть. Нет, он не испытывал робость или тем более стыд, просто кровь в обновленном Стиксом теле вскипала мгновенно, от любого намека на женскую благосклонность.

— А есть способ этот процесс… ну, чтобы мутант снова стал человеком?

— Нет. Забудь.

Седой подумал, что Алтынов, наверное, не был бы так категоричен.

— А если…

— Стоп! — устало отмахнула напарница, — Я устала от вопросов, хватит на сегодня, — она поднялась и потянулась, — Слушай, ты всегда такой робкий? Мне неловко это говорить… но ты мне очень нравишься и в моей палатке вполне хватит места на двоих.

— Неужели ты не видишь, какая она… мерзкая? — Мелкая, дождавшись, когда Седой отойдет подальше от лагеря, возникла рядом. — С такой женщиной тебе не по пути.

— Я вижу, что она единственная из живых людей вокруг, а ты просто ревнуешь, — инженеру было неловко от того, что Мелкой приходится быть невольным созерцателем их с Карной отношений, которые неожиданно стали очень близкими.

— Да, ревную, — галлюцинация призналась в этом просто, лишь слегка пожав плечами, — Но это не повод считать ее нормальной. Она змея и обязательно сцепится тебе в шею, как только будет повод. Давай уйдем. Смотри, я тоже кое–что умею, — Мелкая дотронулась до щеки «шефа», и он ощутил тепло ее пальцев и ту нежность, которую девушка вложила в это прикосновение, — И я так могу… везде.

— С ума сошла? — Седой вскочил и, понимая, что ранимая галлюцинация может всерьез и надолго обидеться, поторопился перевести тему. — Как ты это сделала? А с чем–то еще можешь? — он достал из кармана патрон, — Поднять сможешь?

— Нет, — галлюцинация с сожалением покачала головой, — Я и до тебя–то не дотрагиваюсь по–настоящему. Представляю, что почувствовала бы сама и передаю тебе.