Игорь Демин - Кнут

— Что ЦА?

— ПогонщиЦА. И давно это ты?

— Да, погонщиЦА. Что — давно это я? — Мелкая состроила непонимающую мордашку, не забыв слегка качнуть бедрами, напоминая, что она в первую очередь красивая девушка.

— Погонщица.

— Ты о Цезаре? Мы с ним давно дружим, да, Цезарь? Ты моя лапка, — ладошка девушки затерялась в складках брони на морже монстра, — А чем ты думаешь я занималась, пока ты с этой своей развлекался?

— Она не моя. По крайней мере теперь — точно.

— А что ты сидишь? — галлюцинация удивленно развела руки, — Беги, догоняй ее скорее!

— Мелкая…

— Она наверняка не в обиде, — отмахнулась девчонка, — Попросишь прощения.

— Мелкая!

— Ой все, поори мне тут еще. Цезарь, ты же меня защитишь от злого дяди? — галлюцинация изобразила испуг, прижалась к мутанту, и Седой почувствовал недоумение зверя от того, что одна половина хозяина просит его о защите от второй половины. Тоже самое ощутила и Мелкая, и, не сдержавшись, рассмеялась, — Ладно, ладно, все. Ты шеф, а я твой оруженосец. Какие планы, шеф?

Пухлый ввалился в комнату командира без стука, пыхтя и борясь с одышкой, стащил с него одеяло:

— Крот, вставай, меня прислали разбудить, шухер у нас.

— Чего опять? — Крот с трудом разлепил глаза и пнул по рукам помощника, тянущего его с кровати уже за ноги.

Раз будить прислали всего лишь Пухлого, значит особой срочности нет. Иначе бы тут стоял сам начальник караула и докладывал по форме, как положено.

— Крюк зовет, говорит, иди, срочно разбуди Крота.

— Я понял, что Крюк зовет. Зачем он зовет–то?

— Погонщик рядом с поселком появился.

— Погонщик? — Крот приподнялся и перекатился на край кровати, прямо через лежавшую рядом испуганно кутающуюся в одеяло девчонку, сел — Где? Один?

— Крюк сказал, что один. Километрах в десяти на север.

— Тьфу ты! И из–за чего сыр–бор? Может, он мимо пройдет? Что меня–то будить? Я тебе зубы повыбиваю, Пухлый, ты зачем меня разбудил?!

— Крюк сказал будить, — затараторил помощник, отступая на всякий случай к двери, — Крюк сказал, он сюда идет. Крюк говорит, он совсем дикий и с ним два мощных мутанта, один вообще элита.

— Что за бред? — Крот все же встал, сгреб одежду со стула и направился к небольшой ванной комнате, отдельной, какой не было больше ни у кого в их небольшом стабе, — С чего Крюк взял, что погонщик идет сюда?

— Говорит, баба какая–то к патрулю вышла и, говорит, собирается наши патрули подлавливать по одному.

— Кто говорит? Кто собирается? Чего ты меня путаешь?

— Крюк говорит, что баба говорит, что погонщик, красивая баба, кстати, и, представляешь, одна. Вышла из леса к патрулю, рассказала про погонщика и ушла, ну, это Крюк сказал. Так вот, баба говорит, что погонщик собирается патрули наши ловить, вот, — объясняя, Пухлый бесцеремонно приподнял одеяло, рассматривая девушку, — Крюк говорит, что патруль говорит, что….

— Все, заткнись! — уже всерьез взбесился командир, — Вали отсюда! Сейчас приду, разберусь.

— Да… я это… сейчас… Можно, а? — помощник кивнул на девчонку.

— Ну, не здесь же… к себе оттащи, — смилостивился Крот и ушел в ванную.

Пухлый, несмотря на видимую грузность, легко подхватил отбивающуюся девушку и унес в свою коморку.

К обеду весь свободный от постов и патрулей гарнизон стаба был поднят «в ружье», погрузился в джипы и выехал на охоту на человека.

Седого обложили по всем правилам. Расставили загонщиков, на холмах и опушках расположили секреты, подняли квадракоптер для разведки и, обнаружив цель, начали облаву. Патрули ревели моторами, переговаривались через громкоговорители, включали в автомобилях музыку, в общем, вели себя так, словно выкатились на совершенно безопасные кластеры пожарить шашлыков, искупаться, потанцевать и поорать песни, а вовсе не прочесывать окрестности в поисках мутантов и возможных врагов.

Седой купился, постарался увернуться от нежелательного соседства, свернул именно в ту прогалину, где его ждала засада. Комендант и Цезарь могли бы заметить врагов издалека, но охотники использовали бойцов с даром скрывать от чужого взгляда и нюха не только себя, но и несколько человек вокруг.

Цезарь попал под удар первым. Сраженный массированным залпом из винтовок и гранатометов, мутант покачнулся, попытался отскочить, упал, покатился по земле, вздрагивая от новых попаданий.

Уверенные в успехе охотники просчитались, начали атаку слишком рано и Седой, прикрываясь Комендантом как щитом, успел отступить в лес. Местность он не знал, в отличие от охотников, но зато имел под рукой превосходный, работающий на сотни метров локатор. Засада впереди? Малейшее шевеление выдавало охотников, позволяло обогнуть их по широкой дуге. Даже те, кто скрывался с помощью специального дара, из–за потери места положения цели нервничали, передвигались, шевелились, выходили за пределы скрывающей ауры и выдавали себя.

Пока Седой бежал, ни на секунду не выпуская из внимания ощущения питомца, времени для мыслей не было, но стоило обойти основную цепь секретов, чуть оторваться от преследователей — душу затопило отчаяние.

Все складывалось совсем не так, как он представлял, выходя из бункера на поверхность. Он был внутренне был готов ко всему: оказаться в одиночестве на вымершей планете и всю жизнь отбиваться от бесконечных волн монстров, всю жизнь прозябать полотером в небольшом сообществе выживших, где основным законом будут ярость и беспринципность. Все что угодно, но не быть изгоем, за которым охотятся только потому, что он есть, и которого готов убить каждый встречный.

Человечество, попадая в лапы Стикса, не сильно то и менялось, если верить рассказам Карны. Были, конечно, совсем маленькие поселки, где правили сила и жестокость, но стоило людям собраться в группы побольше, наладить быт и стабильное снабжение, как на первый план начинали выходить вечные ценности совместного выживания. Ведь если сегодня ты не поможешь соседу, завтра он отвернется, когда будут жрать уже тебя.

И также, как в средневековье, людей как пожар охватывала совместная ненависть ко всему странному и пугающему. Заслышав о погонщике или нимфе, они собирались вместе, вооружались до зубов и бросались в погоню, мечтая вместе затоптать любого, кто может представлять опасность их сообществу.

База муров рядом? Плевать, все уже привыкли. Можно еще и поторговать с ними, в тайне от чужих глаз и собственной совести. Внешники? Их не свернуть, в какую толпу не соберись. Бандиты? Работорговцы? Милости просим в нашу гостиницу! У нас отличный бордель и ежемесячные поставки свежих девочек. Погонщик? Отличная мишень! Ату его!

Уйдя из треугольника облавы, Седой продвигался медленно, посылая Коменданта в разные стороны в разведку, тщательно продумывая каждый шаг, и все же загнал себя в ловушку, вышел к открытым полям, раскинувшимся между двумя стабами, расположенными достаточно близко, чтобы организовать совместное патрулирование. Идти вперед было бы самоубийством. Стоять на месте слишком рискованно, а продвигаться назад — значит встретить плотную цепь противников, озлобленных, раздраженных и совсем не уставших от многочасовой погони. И все же что–то надо было делать.