Семён Афанасьев - Алекс и Алекс 3

– Ещё бы… – отец снова тянется к бутылке.

– А тут он и гореть начинал сразу, – завершает пояснение Анна. – И повреждения были больше. Ну а на закуску, он уже свернул Биллу шею, когда каст всё ещё продолжался. Там недолго, с полсекунды было, но явно после клинической смерти. Я тогда и поняла окончательно, что надо искать.

В этот момент у Грега в кармане звонит комм. Мазнув взглядом по экрану, он подбирается и делает дочери знак помолчать. После чего отвечает на вызов:

– Что надо? – его интонации вежливы, но крайне прохладны.

– Сегодня между нашими семьями имело место недопонимание. – Без ответных приветствий отвечает голограмма Лютера Энзи. – Право, мне очень жаль, что дети не могут найти общего языка…

– У меня нет никаких претензий или вопросов к Энзи, – перебивает Грег. – Стороной дуэли были Честеры, как и обеспечивающей стороной. Давайте ближе к делу, без суесловия. Здесь вам не сенат, – не удерживается от шпильки Хаас-старший.

– В данном случае, я говорю о Честерах, как о будущей части нашей семьи. – Спокойно парирует сенатор. – Дата свадьбы Тэда и Люции уже назначена. Хорошо, давайте начистоту и откровенно. Вам не кажется, что ваша дочь выбрала не ту сторону? И если она будет поддерживать парию и дальше, всё может зайти слишком далеко?

– Всё зашло далеко тогда, когда ваша сторона принялась мухлевать против нас на дуэли. – Твёрдо отвечает Грег. – Скажу проще: вы по горло обосрались, причём прилюдно. А сейчас пытаетесь пригрозить мне плохими запахами, шагая нараскоряку, с дерьмом в штанах. При этом, пытаетесь шевелить булками так, чтоб ваше же говно вас же задевало при ходьбе поменьше.

Анна, впечатлённая образностью речи отца, бесшумно смеётся и невесомо хлопает в ладоши, не издавая при этом ни звука.

– Гхм… – сенатор чуть краснеет, из-за чего становится понятным, что он не один на том конце. – Давайте к делу. Вашему протеже попала в руки достаточно уникальная вещь, которая…

Анна хлопает себя ладонью по лбу и достаёт из кармана овальную бляху. Вертит её разными сторонами перед отцом, кладёт на стол и задумчиво двигает пальцем вперёд-назад.

Через пару минут беседы Хаас-старший, сославшись на дела, отключается, к явному неудовольствию собеседника.

– Откуда?! – он смотрит на игрушку дочери широко раскрытыми глазами.

– Алекс мне отдал. Подарил. Говорит, повесь в комнате на стенку, если так не нужен, – улыбается девочка. – Говорит, пусть будет как память.

– Однако. – Веско роняет мужчина, задумчиво качая головой. – Мне кажется, он не до конца понимает стоимость этой вещи. Как финансовую, так и нематериальную.

– Не считай других глупее себя! – возмущается в ответ дочь. – Всё он прекрасно понимает. Во-первых, ему оно без надобности. Во-вторых, говорит, это ответный жест за наше участие в его судебном деле.

– Если б я знал сразу, я б на Энзи даже этой минуты не потратил, – признаётся Грег. – Концентратора из семьи я не выпущу.

– Батя, это мой концентратор. – Смеётся Анна. – Ты меня, конечно, извини; но не надо за меня ничего решать.

– Да не важно, у кого из нас эта штука! – горячится отец, придвигая бляху к себе и глядя на неё взглядом коллекционера. – Главное, что он теперь у Хаас. И это абсолютно законно…

Там же, через минуту.

– … да согласен я, что есть объективные процессы. Противоречия действительно слишком велики, чтоб их не замечать. Логически я и сам понимаю, что такое не может длиться вечно. Перекос в обществе в нашу сторону рано или поздно будет выравниваться самим ходом вещей. – Грег Хаас задумчиво смотрит на овальную бляху, которую его дочь вертит между пальцами.

– Разве это не уникальные возможности для тех, кто первым начнёт перестраиваться? – спрашивает Анна. – Если мы стоим на пороге новой эпохи, почему бы не сделать шаг вперёд первыми?

– Риски, – вздыхает отец. – А ты оказываешься на самом острие. Его сейчас только ленивый не будет пробовать на прочность.

– Бать, жить в будущем ведь всё равно мне, а не тебе, – невозмутимо возражает дочь. – Цинично говоря, через какое-то время тебя со мной уже не будет.

– Хорошо бы попозже, – смеётся отец.

– Согласна… но я о другом. Чем раньше я начну жить своей головой, тем жизнеспособнее буду потом. Согласен?

– Да, – вздыхает мужчина.

– Ну так что за сомнения? Алекс вообще меня многому умному научил. Тренироваться, вон, надо всегда, когда есть возможность это делать с подстраховкой. А не нестись наобум на чистовике, – девочка назидательно поднимает палец, явно копируя товарища.

– Кто бы спорил. – Хмыкает отец, по которому заметно, что он немного пьян.

– Сейчас меня, или нас, можешь подстраховать ты. Пока ты жив и в расцвете сил. Но если перестройка общества от этой самой нулевой суммы к чему-то иному начинается на наших глазах, именно с е й ч а с , – дочь выделяет последнее слово, – то глупо, понимая происходящее, пытаться отсидеться.

– Особенно если исторический прогресс неизбежен, – вздыхает Грег, потом встряхивается и улыбается. – Колись. Он тебе нравится?

– Да, но не так, как ты думаешь. Он мне как раз и понравился тем, что тогда, в сортире, вообще на меня пялиться не стал.

– Какого х#я?

Возможно, мне не стоит так вести себя в присутствии офицеров и преподавателей. Но сил сдерживать эмоции просто не находится.

– Погоди, дай я, – Моше кладёт руку мне на плечо и задвигает меня к себе за спину. – Давай сначала, – обращается он к букмекеру. – Вот талон. Это твоя подпись?

– Да. – Неохотно выдавливает из себя толстяк, явно бледнеющий и потеющий одновременно.

– Правомерность сделки подтверждаешь? – Фельзенштейн, не отводя взгляда, спокойно смотрит на собеседника.

– Я не оспари…

– ДА ИЛИ НЕТ? Отвечать одним словом! – неожиданно рявкает израильтянин.

– Да… Ребят, ну давайте…

– ТАК КАКОГО ХУЯ?! – повторяет меня Моше, но уже значительно громче.

Толпа интересующихся, отстоящая метров на пять от открытых дверей конторы, явно ловит каждое доносящееся отсюда слово. Есть среди любопытствующих и офицеры, одного я даже видел с Баком.

– Я перебросил его деньги на ставку от своего имени, – через силу говорит гнусный тип по имени Мэл, который вот в эту минуту отказывается отдать мне мой выигрыш.

– Как хорошо, что подстраховались, – говорю по внутренней связи Алексу. – И так нервы треплет, а было бы вообще…

– Погоди радоваться, – хмуро отзывается сосед. – В вашем развесёлом городе говорить «хоп» нужно однозначно после того, как выскочишь.