Семён Афанасьев - Алекс и Алекс 3

Её отец и горе-арбитр появляются на лестнице, когда мы с ней доедаем на двоих второе огромное блюдо с бутербродами, под второй кофейник натурального кофе (ничего так на вкус, но я большой разницы с растворимым положняком Корпуса не чувствую. Впрочем, в Корпусе кофе тоже вкусный).

Арбитр, что интересно, походя кивает нам; а на пороге витиевато и длинно прощается с отцом Анны. Потом вообще исчезает.

– Здесь или в кабинете? – потирая руки, Хаас-старший переводит взгляд с дочери на меня, после чего выхватывает у неё из-под руки последний бутерброд. – Не уфпел поесть! И Ральфу забыл пфедложить! – поясняет он с набитым ртом.

– Здесь. – Припечатывает Анна. – Потому что мы тоже не наелись…

– Давайте вначале объясню вам, что произошло, – говорит отец Анны, одновременно кивая ей и принимая чашку с кофе. – А потом вместе подумаем, что дальше.

– Когда взрослые начинают говорить так, это обычно значит, что они хотят продвинуть какое-то своё решение. – Сообщаю без эмоций. – Просто для информации Анне. Извините, что перебил.

– В принципе, мой анализ где-то совпадает с Ральфом, – Пропускает мимо ушей мою ремарку Хаас-старший. – Потому… какого чёрта, Анна, если все голодны, давайте пересядем!

Данный зал тоже имеет свою кухню, наподобие моей студии в Корпусе. И продолжает он уже за столом у стены, на который Анна что-то сноровисто подаёт из двух холодильников и пары настенных шкафов.

– Прошу, – глава местной семьи указывает взглядом на стол и откусывает от первой попавшейся под руку вафли. – Кстати, я Грег. Итак… Ральф – старый и опытный арбитр, который никогда и ничего не делает просто так. Анна, ты здорово растерялась и обиделась на него там, на площадке?

– Посчитала предателем в первый момент, – сухо отвечает моя подруга. – Я знаю, что он с тобой знаком, и даже учился вместе. А то, как он себя повёл, выходит не просто за рамки правил арбитража, а вообще… Это уже за рамками нормальных человеческих отношений. Если бы не тот израильтянин, ещё не известно, как бы всё в итоге повернулось.

– Значит, всё нормально, и какая-то фора у нас ещё есть, – удовлетворённо прищуривается Грег. – Ральф сказал тебе, что он успел опросить абсолютно все вовлечённые стороны?

– Да, он говорил со всеми по очереди, – неохотно признаёт Анна. – Нас оставил на закуску, последними.

– Девочка моя. Обычно тот, кого арбитр опрашивает последним, и является стороной, интересы которой он видит приоритетными. – Улыбается её отец; подхватывая целую плитку шоколада и, не разламывая, начинает есть её целиком. – С каким бы выражением лица он твои интересы не защищал. Слова и интонации – это очень важно. Но не менее важны и детали между строк.

– Боюсь показаться невежливым, но особой защиты своих или ваших интересов я пока не увидел, – подаю голос со своего места.

– Не знала. В такой роли выступала впервые. – Сухо кивает родителю моя обеспечивающая и занимает стул напротив него (и справа от меня). – Он мог бы как-то дать понять.

– Во-первых, защитой наших интересов является сам факт его прихода сюда, – возражает Грег. – Во-вторых, если бы он дал понять там что-либо откровенно, это ударило бы по нему в первую очередь. В будущем, каким оно видится лично мне. Особенно если он будет на нашей стороне и дальше. – отец Анны снисходительно и чуть отстранённо улыбается дочери.

– Господа, а о чём вообще речь? – говорю я, поскольку сама Хаас молчит. – Дуэль уже завершена. Слава богу, завершена в нашу пользу: моё временное нездоровье не в счёт. Да, имело место нарушение противной стороны; но оно оказалось не особо критичным в итоге. Хотя, попотеть и пришлось, да… Из-за чего сейчас сыр-бор?! Почему он не мог надавать по ушам жуликам на месте, не уходя с площадки?

– Кажется, вы оба не понимаете, но каждый из вас не понимает по-своему, – задумчиво бормочет Хаас-старший.

– А что тут понимать? – искренне недоумеваю. – Что ни реши это ваш арбитр в связи с претензией Анны, труп с того света он уже не поднимет. И никто не поднимет. К чему эти сотрясания воздуха?

– Как говорят в одном муниципальном учреждении его не особо грамотные сотрудники, этот труп был далеко не сирота, – отчего-то хохочет Грег. – И у трупа тоже есть свои близкие и родственники.

– Пусть приходят, – снова пожимаю плечами. – Говоря прагматично, опыт общения уже накоплен. Вода, энергия, огонь, только воздуха не хватает… Вернее, хватает, – припоминаю мужской туалет возле оранжереи, где познакомился с Анной. – Но воздух вообще себя вообще никак не проявил. Рухнул первым.

– Вот именно это Ральф и имел ввиду. – Уже серьёзно кивает отец моей подруги. – Будучи арбитром, он отлично видит, куда будет дуть ветер через сутки. Именно потому, что он опрашивает всех, и отлично знает всех, он может прогнозировать, от кого чего ждать. Никто пока не осознал последствий, поскольку общее внимание больше приковано к скандалу. Но не это же главное. – Грег почему-то укоризненно смотрит на Анну. – Ну подумай ещё чуть-чуть! Ты правда не понимаешь?

– Я сейчас думаю, как Алекс, – поджимает губы Хаас-младшая. – Дело сделано. С концентратором они пойманы на горячем. Всего-то и надо, что провести дознание, установить виновных и степень их вины, плюс вынести решение. Арбитр на это всё имеет и полномочия, и необходимые инструменты. Если бы речь шла о степени вины и перечне виновных, я бы понимала предмет дискуссии. А так, – она неопределённо вертит кистью руки перед собой, – это всё и есть пустое сотрясание воздуха. Похоже на увёртки и откорячки. Присоединяюсь к Алексу.

– Не могу не порадоваться вашему единодушию, – отец семейства снова широко улыбается. – В данном случае совпало слишком много уникальных моментов, чтоб действовать по обычному шаблону. Это не мои слова, а Ральфа. Во-первых, концентратор, что уже вопиющее нарушение само по себе. Разбирательства по этому поводу могут длиться не одну неделю, поскольку резонанс. Важны будут малейшие детали. Во-вторых, неожиданная победа неодарённого в дуэли, где ставки были двадцать к одному..

– Двадцать четыре и пять к одному. И я не неодарённый. Ханьская искра, второй ранг, – напоминаю со своего места. – То, что вы все её игнорируете, как явление в природе, никак не отменяет её эффективности для меня. Силикатный кирпич я разбиваю в воздухе голым кулаком, не замахиваясь. И подлечивать себя могу по ходу боя.

– Лично я, с высоты опыта и кругозора, не считаю ханьскую искру равной пустышке. – Грег наконец начинает смотреть на меня серьёзно. – Но об этом мы поговорим чуть позже, к тому и веду… За всеми деревьями, никто не увидел леса: рассыпается баланс отношений. Твоя победа, – он кивает мне, – на гласной дуэли, при куче свидетелей, показывает: простаки могут побеждать голыми руками. И побеждать сравнительно легко.