Рост Толбери - Орден-I

— И где он сейчас? — спокойно спросил Йован.

— Я пытался с ним поговорить. Он накинулся на меня.

Руки Чарли задрожали ещё больше, рывком он встал, выбросил сигарету, обошёл машину, открыл багажник и показал им связанного парня с кляпом во рту. Иниго начал брыкаться, и Чарли спешно закрыл багажник.

— Ты привёз его сюда? — поднял бровь Йован.

— А что мне было делать? Когда в прошлый раз я пытался решить вопрос тихо, всё закончилось неприятно. Поэтому и позвонил.

— Понимаешь, что будет, если я достану этого парня из багажника? — странно спросил Йован.

— Понимаю, — опустил глаза Чарли.

***

— Итак, — мягко начал Йован и вытащил кляп изо рта пленника. — Как твои дела, приятель?

Иниго огляделся, прищурил глаза от света, бьющего в лицо, и попытался вырвать хомуты, которыми был привязан к стулу.

— Какого хрена?! — заорал он.

Йован залепил ему звонкую пощечину.

— Лучше бы тебе этого не делать, — проговорил сквозь зубы парень.

— А то что? — спокойно спросил Йован. — Потеряешь контроль? Тяпнешь меня за задницу?

Йован отвернулся, выдвинул пару ящиков, достал оттуда внушительную сумку и выложил её содержимое на металлический стол. «Морозильник», куда они притащили парня, был полностью укомплектован для ведения допроса.

— И не смотри на меня так, — не поворачиваясь, кинул он Лиаму. — Это часть работы, привыкай, Мистер Добряк.

Йован достал из кучи инструментов и бутылочек массивную блестящую цепь, переплетённую с острыми шипами, и набросил парню на шею.

— Не советовал бы я тебе превращаться. Слышал, вы чувствительны к серебру. Во-первых, ты не успеешь — я пущу тебе пулю промеж глаз. Во-вторых, как только твоя шея начнет увеличиваться в размере, шипы войдут в горло, сожгут твою трахею и разорвут сонную артерию. Не самая приятная смерть. Поверь мне на слово, я уже видел такую.

Шею Иниго начало жечь, он зашипел, испуганно смотрел на серба, тот ухмыльнулся.

— Обычно, я весёлый парень и совсем не злой. Но… последние пару недель дались мне непросто. Твои приятели два раза хотели сожрать меня, в городе беснуются культисты, а какой-то ублюдок из ада убил моего брата. Так что я в плохом настроении. Мне не хочется вредить тебе. Может быть, ты попал в плохую компанию, оступился. Это я могу понять, ты в большей степени человек, ещё совсем мальчишка. Если ты всё расскажешь, а я уверен, что тебе есть что рассказывать — я отпущу тебя и даже сам довезу до дома, сдам тебя родителям и мы отделаемся воспитательной беседой. Знаешь, кто мы?

— Знаю, — процедил сквозь зубы паренёк, цепь нервировала его, и он мотал головой.

— Итак. Чарли ни за что в жизни не привез бы мне в «морозильник» одного из своих, не будь на то ОЧЕНЬ веской причины. Ты во что-то вляпался. И дай подумать — я знаю во что.

— Ничего я не знаю, — неуверенно прошептал Иниго.

— Знаешь… Есть такие ответы на вопросы, которые изначально не могут быть верными. Например, твоя девушка спрашивает тебя — я похудела? Если ты скажешь «нет», она на тебя обидится, ведь ты намекнул ей, что она жирная. А если согласишься, значит, она была жирной. Здесь такой же принцип. Видя человека, раскладывающего на столе инструменты для пыток, человека, совершенно не связанного никакими законами, принципами и моралью, ты должен был начать рассказывать всё, что ты натворил, начиная с возраста, когда ты только начал что-либо запоминать, мелкий ты засранец. Итак, во что ты вляпался?

— Пошёл ты, фашист! — Иниго побелел от злобы, поднял глаза и плюнул в Йована, Йован лишь грустно вздохнул и вытер лицо.

— Вечно одна и та же история. Бунт подростков против родителей. Папочка и мамочка тебя недолюбили? Уделяли тебе слишком мало внимания? И поэтому ты решил как следует пошуметь, чтобы это исправить? Или обиделся на весь белый свет, подумал, что раз уж тебя не любят, ты превратишься в большую и злую собаку? Или это огонь в глазах и желание пожертвовать собой ради идей, у которых нет смысла? Что с тобой не так парень? Почему ты не режешься в онлайн-игры и не реставрируешь дядин крутой мотоцикл в гараже? Почему ты не открыл для себя удивительный мир женщин и любви? Неужели в целом мире для тебя не нашлось более достойных занятий? Господи, даже стань ты экологическим активистом, было бы больше толку.

Йован ещё раз перерыл инструменты, вытащил оттуда короткий блестящий тридцать восьмой, проверил барабан, подошел к пленнику и прострелил ему колено. Парень дёрнулся, закричал, задрожал и задышал очень тяжело.

— Йован! — закричал Лиам.

— Не волнуйся, это не серебро, — отмахнулся от него Йован и повернулся к Иниго. — Я слышал, что молодые особи не могут обращаться в случае болевого шока или кровопотери. Как, например, если их коленную чашечку и весь пучок тамошних нервов разворотило маленькой револьверной пулей. Теперь ты знаешь, что я не шучу, и, учитывая, насколько ты крепкий, это всё может продолжаться очень и очень долго. Мы, конечно, можем растянуть процесс на недели и применять более гуманные методы. Но… у меня нет на это настроения. Я собираюсь вырывать из тебя куски, пока ты не сломаешься. Не посмотрю, что ты ещё щенок. И если ты, и правда, готовился ко всему этому, ты должен знать — ломаются все. Единственный вопрос, в каком виде ты выйдешь отсюда — в пластиковом мешке, ещё живой, но по частям, или с маленькой травмой, которая заживет на тебе, как на собаке, за пару недель.

— Йован! — закричал Лиам и силой выволок серба из «морозильника». — Какого хрена ты делаешь?

— А ты как думаешь? — в голосе серба не было никаких эмоций. — Ты решил, что на Крисе закончится? Думаешь, аватар собирается открыть тут кафе-мороженное для демонов? Ты бы почитал историю. Войны начинались и с меньшего. А у нас в городе — личность, способная решать судьбу всей нашей планеты, и совсем не в лучшую сторону. Способная убивать силой мысли, подчинять силу воли и останавливать пули. Слышал его послание? У этого парня есть политическая программа. И это, возможно, только вершина айсберга, который на нас движется. Этот парень замешан, он покрывает то, что может вызвать вымирание нашего вида. Понимаешь меня?

— Это просто подросток. Будешь пытать ребёнка? Ты с ума сошел? — Лиам не выдержал и толкнул его в грудь.

— Я порежу на куски всю их резервацию, если это спасёт мир или хотя бы поможет нам выиграть время, — спокойно ответил серб. — Очнись, Лиам, тебе придётся делать вещи и похуже. Нет никакой Женевской Конвенции для оборотней и других выродков. А если бы и была — я бы на неё помочился.

— Я не буду в этом участвовать.

— А тебя и никто не заставляет, кадет. Не мешай мне, можешь даже уйти. И молись, чтоб тебе никогда не пришлось делать то же самое. Если парень расскажет мне всё, я его отпущу.